Стихотворение “Я помню чудное мгновенье…” – шедевр пушкинской лирики, его знают все, кому дорога русская поэзия. Но в истории литературы найдется немного произведений, которые вызывали бы столько же вопросов у исследователей, поэтов, читателей. Какой была реальная женщина, вдохновившая поэта? Что их связывало? Почему именно она стала адресатом этого стихотворного послания? И главный вопрос: можно ли именно к ней отнести слова “гений чистой красоты”? В докладе рассмотрим историю создания этого поэтического шедевра и попытаемся понять, какова была роль Анны Петровны Керн в жизни Пушкина.
На первый взгляд, может показаться, что никаких загадок здесь нет. Более того это тот редкий случай, когда мы знаем все об истории создания стихотворения от той, кому оно посвящено. Спустя много лет, когда уже не было в живых Пушкина >>> , Анна Петровна написала книгу воспоминаний, опубликованную в 1859 году. Центральное место в ней занимает история, связанная с этим произведением. Есть и другие свидетельства людей, знавших и Анну Петровну, и Пушкина. На основании всех этих данных можно достаточно точно представить обстоятельства, в которых был создан поэтический шедевр.
Непосредственным толчком была неожиданная Встреча Пушкина с Анной Петровной в 1825 году, когда он находился в Михайловской ссылке. Но знакомство их относится к более раннему периоду. Оно произошло в 1819 году в Петербурге в доме президента Академии художеств Оленина, жене которого Анна Петровна приходилось племянницей. В то время Анна Петровна уже была замужем. Детство ее прошло в Полтавской губернии, в богатой дворянской семье: ее отец был уездным предводителем. Воспитывалась она в строгости, но ее любимым занятием было чтение книг – сентиментальных романов. Отец Анны, человек сумасбродный и тщеславный, мечтал породниться с каким-нибудь генералом. И когда Анне не исполнилось еще 17 лет, он решил выдать ее замуж за генерала Ермолая Федоровича Керна, которому было уже 52 года. Генерал-служака, грубый и ревнивый, был в тягость молодой женщине, которая живо интересовалась литературой, искусством. Жизнь с ним была для нее скучна и безотрадна, и при первой же возможности она стремилась вырваться и попасть в культурное, образованное общество. Не удивительно, что Анна воспользовалась случаем побывать в Петербурге, особенно в доме Олениных, где собирался весь цвет столичной элиты.
Там ее и увидел Пушкин. Поэт был очарован красотой и обаянием молодой женщины. Он пытался шутить, отпускал комплименты, но Анна Петровна не замечала юного, недавно окончившего лицей и мало кому известного поэта. Потом Анна Петровна вынуждена была уехать с мужем к месту его службы. Пушкин тоже вскоре покинул Петербург: сначала он отправился в ссылку на юг, затем в Михайловское. Именно здесь “в глуши, во мраке заточенья и произошла их новая встреча.
Анна Петровна была племянницей Прасковьи Александровны Осиповой, хозяйки имения Тригорское, которое находилось по соседству с Михайловским. Пушкин дружил с тригорскими соседями, от которых не раз слышал рассказы об Анне Кери, приходившейся двоюродной сестрой молодым Вульфам. В письме от декабря 1824 года своему приятелю А. Г. Родзянко Пушкин писал о Анне. Конечно, к этому времени имя Пушкина было уже известно всей России, и Анна Петровна, живя с мужем вдали от столиц, живо интересовалась творчеством знаменитого поэта.
25 июня 1825 года, когда в Тригорское приехала Анна Петровна, Пушкин, узнав об этом, тут же помчался к соседям. Так возобновилось их знакомство. Они весело проводили время всей компанией, а однажды вечером Прасковья Александровна, ее сын Алексей Николаевич и дочь Анна Николаевна Вульфы и Анна Петровна Кери поехали в Михайловское, которое находилось всего в трех километрах от Тригорского, – в гости к Пушкину.
Исследователи до сих пор не сошлись во мнении о том, что это было: “чудное мгновенье”, всплеск нахлынувшего чувства, мощным светом озарившего поэта и давшего импульс творческой энергии? А может, за ним стояла глубокая, “потаенная” любовь Пушкина, о которой до сих пор строят самые невероятные догадки? Все дело в том, что дальнейшее развитие отношений поэта и Анны Кери не дают однозначного ответа на этот вопрос. С одной стороны, кажется, что эта встреча оставила в сердце Пушкина глубокое яркое чувство.
Каких-либо точных свидетельств о развитии этих отношений не осталось. Мы знаем лишь, что они поддерживали знакомство и позже, до самой смерти Пушкина. Когда в 1826 году Анна Петровна оставила мужа и перебралась в Петербург, поэт часто встречался с ней у Дельвигов, у своих родителей, у общих знакомых. Но ничего похожего на то чувство, которое связано с образом “гения чистой красоты”, больше не было. Анна Петровна пользовалась огромным успехом в светском обществе: ее красотой восхищались блестящие офицеры, богатые помещики, влиятельные аристократы, известные литераторы. Даже среди друзей Пушкина было немало ее поклонников. Но поэт отзывался о женщине, вдохновившей его на удивительные стихи, весьма прохладно. Вскоре он встретил ту, кто стала его женой, матерью детей, кого он назвал “мадонной” – Наталью Николаевну Гончарову. “Чистейшей прелести чистейший образец” – такой видел свою жену поэт, и быть может, именно в ней и нашел реальное воплощение тот “гений чистой красоты”, о котором он писал в стихах, посвященных Анне Кери.
Судьба Анны Петровны тоже сложилась счастливо. Она прожила долгую жизнь – семьдесят девять лет – и нашла своего избранника. После развода с Керном она вышла замуж за любимого человека – им стал ее дальний родственник Александр Васильевич Марков – Виноградский. Влюбленных не смущало то, что он был моложе Анны на двадцать лет, что их осуждали в свете, что пришлось отказаться от солидной генеральской пенсии и жить вдали от столиц, в стесненных материальных обстоятельствах. Книги были единственной роскошью, доступной бедному семейству. Но зато Александр Васильевич окружил Анну Николаевну такой любовью, заботой и нежностью, которой она никогда не знала. Как в сказке, они “жили долго и счастливо”, и всего на три месяца пережила Анна Петровна любимого супруга.
Так сложилась судьба той, которая когда-то была названа поэтом “гений чистой красоты”. А значит, несмотря ни на что, исполнилось все, что было предречено в этом поразительном художественном прозрении, запечатлевшем не столько чей-то образ, а само великое чувство любви – “и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь”.