Чехову свойственно показывать героев уже сформировавшимися людьми, ничего не говоря об их прошлом – о путях и трудностях становления и развития. Но так же, как по срезу взрослого дерева можно судить о его возрасте и условиях жизни, так в человеке можно увидеть его прошлое.
Доктор Старцев трудолюбив, умен, полон надежд. Значит, в прошлом он много думал, работал, общался с умными и добрыми людьми, окончил курс какого-то высшего учебного заведения, где витало множество мыслей и идей. Начало его работы земским доктором многообещающе: он увлечен своим делом, трудится много и охотно, он здоров душевно и физически, он счастлив сознанием этого здоровья. Но ведь он молод. И эта энергия – плод юности. Кто из людей не был счастлив в юности хоть миг, кто не смеялся, засыпая! Это не заслуга и не достоинство – это закономерность. Новый возраст – всегда переоценка ценностей. К сожалению, лишь немногим дано с уходом юности сохранить ее дары. И самый бесценный из них – интерес к жизни. И вот те люди, которые способны жить до конца дней своих полнокровно, делятся, по-моему, на две категории. Одни – те, в ком зажжен некий негасимый факел. Они в любых условиях – в обществе ли, в одиночестве – всегда будут неуклонно стремиться к чему-то, искать чего-то. Другим нужно постоянно черпать силы у кого-то, в одиночестве их запас истощается, огонь гаснет. Старцев принадлежит к последним. Он еще живет, еще действует, но подсознательно чувствует истощение своего запаса. И поэтому ищет поддержки. Чехов тонко показывает неосознанность этого влечения. Старцеву “как-то само собой пришло… на память приглашение Ивана Петровича”. Позже он сочтет глупостью предложение Котика посетить ночью кладбище, безоговорочно решит не идти. А вечером он “вдруг взял и поехал на кладбище”. Эта видимая внезапность подготовлена внутренне. Посещение кладбища – последний порыв Старцева к другому человеку, последняя вспышка его души. Если бы Котик пришла, резерв Старцева был бы на время пополнен, но ее нет – “опустили занавес “, погас огонь, “вдруг все потемнело кругом”. Одна фраза объясняет весь мгновенный переворот в душе Старцева. Он еще долго будет жить, но здесь, у ворот кладбища, – начало агонии.
А на другой день Старцев по инерции едет делать предложение, видит тех же Туркиных, слышит то же “прощайте, пожалуйста”, но он сам уже не тот – и в спектакле произошла перемена декораций. Доктор Чехов знает, что любая болезнь поддается лечению в начальной стадии, иначе можно опоздать. Поэтому он так тщательно описывает все, что усугубляет болезнь: и неизменную тупость Туркиных, и театральный отказ Екатерины Ивановны.
Диагноз: “У Старцева перестало беспокойно биться сердце”. Это – следующая стадия омертвения души. Чехов избрал для своего героя самую мучительную смерть – постепенную, медленную и неотвратимую. Вот приезжает Котик. Казалось бы, спасение возможно. Но слишком поздно, болезнь прогрессирует, и медицина уже бессильна. Что может быть ужаснее участи больного, который знает, что он обречен? А Старцев знает: “Как мы поживаем тут? Да никак”, – говорит он Котику. Правда, Котик на мгновение оживляет его. “Он вспомнил все, что было. В душе затеплился огонек”. Но это – “выздоровление” чахоточного больного перед смертью. Тут же он вспомнил про симптомы болезни – “про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас”.
Отныне Старцев утратит последние капли жизни – не только память о прошедшем, но даже свое имя и фамилию. Теперь у него лишь безликое отчество, соответствующее его образу жизни, заменяющее и. о. – Ионыч. Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует. Эволюция окончена. И Чехов просто подводит черту: “Вот и все, что можно сказать про него”. И будто вслед Старцеву несется комический трагизм последнего “Прощайте, пожалуйста”. И только в конце раскрывается подтекст говорящих фамилий. Старцевы и туркины – вот основная масса населения. Других фамилий в рассказе нет, как не было других людей во множестве городов и городков России конца прошлого столетия.