Афоризм Карла Маркса об “идиотизме деревенской жизни”, надо думать, заразил русских писателей начала XX века отвращением к старорусскому укладу.
Противоречивое и сложное отношение русских писателей к деревне лучше всего прослеживается на примере творчества великих мастеров русской литературы. В первой половине XX века одним из таких мастеров был Иван Алексеевич Бунин. В своем творчестве он не прошел мимо разоренной русской деревни, в которой после разрушительной реформы 1861 года правили голод и смерть. Писатель ищет идеал в патриархальном прошлом с его старосветским благополучием. Запустение и вырождение дворянских гнезд, нравственное и духовное оскудение их хозяев вызывают у Бунина чувство грусти и сожаления об ушедшей гармонии патриархального мира, об исчезновении целых сословий, подорвавшем национальное здоровье русского народа.
Во многих рассказах последнего десятилетия XIX века у Бунина появляются образы “новых” людей-разрушителей. Рассказа эти проникнуты тревожным предчувствием близких перемен. В начале XX века лирический настрой прозы Бунина меняется. В рассказе “Деревня” отражены драматические раздумья писателя о России, о ее будущем, о судьбах народа, о русском характере. Бунин с пессимизмом смотрит на перспективы народной жизни – слишком мало русского остается в характере деревни.
Рассказ “Суходол” поднимает тему обреченности дворянского усадебного мира. Это летопись медленного трагического умирания русского дворянства. И на любви, и на ненависти героев “Суходола” лежит печать тлена, ущербности, закономерности конца как платы за “общественный прогресс”. Смерть старого Хрущева, убитого своим незаконнорожденным сыном, трагическая гибель Петра Петровича предопределены у Бунина самой судьбой. Нет предела косности суходольского быта. Доживающие свой век женщины живут одними воспоминаниями о прошлом. Заключительная картина церковного кладбища, ряд “потерянных” могил – все символизирует потерю целого дворянского сословия, за которой последует скорая гибель всей русской национальной традиции. В “Суходоле” Бунин неоднократно проводит мысль о том, что души русского Дворянина и мужика близки до неразрывности, всякий “классовый” подход к будущему чреват лишь ослаблением потенциала нации. И вот теперь мы в XXI веке видим разоренную вконец русскую деревню, которая канула в Лету вслед за дворянской усадьбой.
Иван Бунин – прежде всего певец деревни, а не города. Его муза вскормлена бытом усадьбы, словно выросла среди интимных и мирных настроений, рождавшихся в старых дворянских гнездах, воспетых Тургеневым. Но если Тургенев только начинал скорбную повесть об умирании сельского уклада жизни, то в изображении Бунина русская деревня, лишенная православного старорусского стержня, переживает последние судороги. “Все линяет”, – говорит Тихон Ильич и в таких словах характеризует деревню: “А у нас все враги друг другу, завистники, сплетники, друг у друга раз в год бывают, сидят по своим закутам, мечутся, как угорелые, когда нечаянно заедет кто, кидаются комнаты прибирать… Да что! Ложки варенья жалеют гостю”. Не лучше и у помещиков: “Поблизости помещики такая голь, что без хлеба по три дня сидят, последние ризы с икон продали, разбитого стекла вставить, крышу поправить не на что: окна подушками затыкают…”.
Бунин – поэт деревенского запустения. Он, может быть, первым из русских писателей взором прозорливца увидел, какой станет русская деревня без русских хозяев в XXI веке, и тихо ужаснулся.