Первоначально Тургенев дал роману “Рудин” название “Гениальная натура”, в котором звучала ирония по отношению к главному герою. В первый момент бросились в глаза слабые стороны личности Рудина, но затем, когда писателю представилось более закономерным подчеркнуть прогрессивную историческую роль идеалистов-романтиков 30-х годов, роман был назван нейтрально по фамилии главного героя.
Подобно “Евгению Онегину” Пушкина и “Герою нашего времени” Лермонтова, тургеневский “Рудин” запечатлел целую историческую полосу в развитии русского общества. Действие романа происходит в конце 30-х годов. Предметом своего изображения Тургенев избирает “культурный слой” провинциального дворянства. Раскрывая социальную, духовную и моральную ограниченность “просвещенной” барской среды, Тургенев противопоставляет ей в образах Рудина и других былых участников кружка Покорского ту “молодую Россию”, как называл ее Герцен, ту немногочисленную часть, с которой в годы молодости был тесно связан и сам писатель.
Вспоминая эту пору, Герцен особо подчеркивал: “Умственная работа… совершалась не на вершине государства, не у его основания, но между ними, то есть главным образом среди мелкого и среднего дворянства”. Именно к этой среде принадлежит Рудин. Ум и талант демонстрируют теперь не люди светского круга, а бывшие студенты университета, полуразночинцы, во всяком случае те, кто не был вхож, подобно Онегину и Печорину, в гостиные “высшего света”. Эта смена типов в русском романе означала конец влияния аристократической среды на прогрессивное духовное развитие русского общества. Происходит как бы демократизация передовой интеллигенции, в кругу которой главную роль начинают играть не Чаадаевы и Орловы и тем более не светские дилетанты вроде графа-меломана М. Виельгорского, а разночинец Белинский и “дитя сердца” Герцен.
Происходила также и смена идей, владеющих умами прогрессивной интеллигенции. Передовые люди эпохи декабристов в большинстве своем были последователями французских просветителей XVIII века. В кружке Покорского Тургенев запечатлел черты кружка Н. В. Станкевича, увлекавшегося философией Гегеля и сыгравшего значительную роль в духовном развитии русской интеллигенции 30-х годов. По признанию самого Тургенева, когда он изображал Покорского, образ Станкевича носился перед ним. Но в отличие от обеспеченного Станкевича Покорский беден, как беден и Рудин.
По духу своему Покорский и Рудин. – романтики. Романтизм тургеневских героев воодушевляет окружающую их молодежь, возбуждает в ней не эгоизм, а, напротив, готовность к самопожертвованию во имя счастья других. Рудин близок к Чацкому как типу представителя декабристской среды. Героев Тургенева и Грибоедова сближает просветительство, вера в торжество разума. Так ощущаются исторические связи романтиков-идеалистов 30-х годов с романтиками-декабристами, с дворянской революционностью, преемственность двух поколений.
Плодотворное влияние “молодой России” на духовное и нравственное развитие русской интеллигенции, передовой молодежи сталкивалось в конце 30-х годов с реакционной враждой ко всякой философии, с приспособленчеством, беспринципностью и цинизмом, которые были присущи определенным кругам русского общества того времени. В романе это отразилось в столкновении идеалиста и романтика-энтузиаста Рудина с житейским “материалистом”, циником и скептиком Пигасовым. Пигасову недоступно понимание истинного назначения человека. Рассуждение об идеалах для Пигасова – чистое “умствование”. “Этим только людей морочат”, – говорит он. Рудин же верит в возвышенные идеалы, которым должен следовать человек. “Скептицизм всегда отличался бесплодностью и бессилием”, – говорит тургеневский герой, отражая настроения энтузиастов – идеалистов 30-х годов. Жизнеутверждающий пафос суждений Рудина был особенно близок духовным исканиям романтиков-идеалистов тех лет. “Все мысли Рудина казались обращенными в будущее; это придавало им что-то стремительное и: молодое”.
Тургенев показал в романе, что горячее слово идеалистов 30-х годов действенно влияло на лучшую часть молодого поколения. Речи Рудина пробудили ум и сердце Наташи Ласунской, до глубины души потрясли молодого разночинца Басистова.
Невольно Наташа оказалась обличителем героя своей любви, но ее роль в романе совсем не сводится к тому, чтобы оттенить слабые стороны личности Рудина. Ее образом Тургенев представил нам пробуждение молодой души, тянущейся к высоким нравственным идеалам. Любовь Наташи не просто страсть, внезапно вспыхнувшая в молодом существе. Ее чувство имеет глубоко нравственный смысл и основание, как и у большинства тургеневских героинь, воплощающих облик передовой русской девушки своего времени. “Я понимаю, кто стремится к великой цели, уже не должен думать о себе, – говорит Наташа Рудину. – Поверьте, женщина не только способна понять самопожертвование: она сама умеет пожертвовать собою”. В Рудине она увидела настоящего человека. Ей понятны его идеалы, она и полюбила его за них.
Источником сильных сторон личности Рудина явились живые силы русского общества, такие как Станкевич, молодой Белинский. Вместе с тем Рудин, как на это правильно указал Добролюбов, нес в себе и обломовские родовые черты дворянско-крепостнического общества. “…Покориться! Так вот как вы применяете на деле ваши толкования о свободе, о жертвах…” – говорит Наталья Рудину, верно определяя самое уязвимое в его характере. Величие Рудина вдруг обернулось его падением. Страстные возвышенные речи о высоких идеалах причудливо сочетались в тургеневском герое с дряблостью характера, безволием, с чувством покорности и бессилия перед трудностями и препятствиями. Для Тургенева история любви его героев не только средство раскрытия их нравственно-психологического облика, – писатель часто ищет в ней отражения общественных коллизий. При столкновении с жизнью Рудин терпит решительное поражение. Это очень ярко показано Тургеневым в горьком повествовании героя о его бесплодных, неизменно кончавшихся неудачей начинаниях, в которых было много благородных стремлений и в то же время немало прекраснодушной маниловщины.
Причины драм Рудина Тургенев видит в его философском идеализме, в отвлеченном, абстрактном подходе к жизни, в незнании им реальной русской действительности. В начале 40-х годов, когда совершается “падение” Рудина, философский идеализм утрачивает свое влияние на умы передовой русской интеллигенции. Тургенев в эту пору над воздействием бесед с Белинским освобождается от своего увлечения гегелевской философией. Да и сама крепостническая действительность на каждом шагу разбивала идеалистические представления о жизни.
Источником драмы лишних людей – передовых русских идеалистов 30-х годов – являлись не только их субъективные качества, но и сама русская жизнь, В статье “Что такое обломовщина?” Добролюбов, отметив в Рудине черты обломовщины, справедливо указывает, что судьба героя романа – прямое следствие уродливых условий крепостнической деятельности. Это сознает и сам тургеневский герой. В дворянско-крепостническом обществе Рудины оказались “умной ненужностью”, как назвал Герцен лишних людей.
В эпилоге в сцене гибели Рудина писатель хотел подчеркнуть историческое значение деятельности передовой дворянской интеллигенции 30-х годов, ее связь с русским освободительным движением. Рудин погиб на чужбине, сражаясь за революционное дело. Так странствовали, а потом и умирали вдали от родины и те из людей 30-х годов, которые отдали себя революционной борьбе, – Герцен и Огарев.
Тургеневскую оценку положительной исторической роли Рудина поддержала демократическая критика. В “Заметках о журналах” в феврале 1856 года Некрасов, отметив, что в своем произведении Тургенев ставил задачей “изобразить тип некоторых людей, стоявших еще недавно во главе умственного и жизненного движения, постепенно охватывавшего, благодаря их энтузиазму, все более и более значительный круг в лучшей свежей части нашего общества”, заключает: “Эти люди имели большое значение, оставили по себе глубокие и плодотворные следы. Их нельзя не уважать, несмотря на все их смешные или слабые стороны”. Слабые стороны Рудина как идеалиста 50-х годов особенно рельефно выявились в свете той эволюции, которую проделало русское общество в лице своих передовых представителей, и прежде всего Белинского и Герцена, и которую отчасти претерпел и сам писатель. Если бы Тургенев писал свой роман в конце 30-х годов, он вряд ли бы столь критически отнесся к своему герою и роман превратился бы в апофеоз Рудина.