“В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица”.
Так начинается роман “Обломов”. Можно с удовольствием процитировать весь роман, – но это невозможно. Однако и первых фраз достаточно, чтобы почувствовать размеренный, неторопливый, даже нарочито замедленный темп повествования. Это не просто характерная особенность стиля писателя. Это творческий принцип Гончарова, который надо принять как данность.
Наши современники, за редким исключением, так уже не пишут: дело не в объеме, а в творческой манере. Резко изменился ритм жизни, он стал даже не быстрым, а каким-то скачкообразным; изменился и ритм повествования. Впрочем, даже в XIX в. эпически спокойный Гончаров был скорее исключением, чем правилом. Во всяком случае, сегодня необходимо сознательное усилие, чтобы приноровиться к размеренному рассказу о том, как некий помещик, Илья Ильич Обломов, проживающий в столичном Петербурге, проводит один день.
Неверно распространенное мнение о том, что художественную литературу читать легко. Встречаются школьники, которые и “Трех мушкетеров” не могут одолеть: “очень толстая книга”, говорят они. “Обломов” – не менее толстая книга, да и нет в ней захватывающих приключений. А прочитать роман все-таки надо. Для чего? Прежде всего – для себя.
В конце концов, стоит прислушаться к голосам очень уважаемых людей оттуда, из XIX в. И. С. Тургенев: “Пока останется хоть один русский, – до тех пор будут помнить “Обломова””. Лев Толстой: “”Обломов” – капитальная вещь, какой равных давно не было. Скажите Гончарову, что я в восторге от “Обломова”, перечитываю его еще раз. Но что приятнее ему будет – это то, что “Обломов” имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременной в настоящей публике”.
В отзыве Л. Толстого об успехе романа Гончарова, пожалуй, самое значительное слово “невременной”, то есть не зависящий от условий только данного времени, только от сиюминутных интересов или пристрастий.
Старый роман живет, заставляет спорить, участвует в постоянных раздумьях о коренных вопросах нашей сегодняшней действительности.