Французский путешественник, автор знаменитой книги “Россия в 1839 г.” маркиз де Кестин писал: “Россией управляет класс чиновников, прямо со школьной скамьи занимающих административные должности…каждый из этих господ становится дворянином, получив крестик в петлицу…Выскочки в кругу власть имущих, они и пользуются своей властью, как подобает выскочкам”.
Сам царь с недоумением признавался, что не он, самодержец всероссийский, управляет своей империей, но им же поставленный столоначальник. Губернский город “Мертвых душ” заселен такими же столоначальниками сплошь. Гоголь так говорит о составе его обывателей: “Все были гражданские чиновники, но зато один другому старался напакостить, где было можно”.
Чиновники, выведенные в “Мертвых душах”, сильны своей круговой порукой. Они чувствуют общность своих интересов и необходимость при случае защищаться сообща. Им присущи черты особого класса в сословном обществе. Они та третья сила, среднедействующая, среднестатистическое большинство, которое фактически управляет страной. Губернскому обществу чужды понятия о гражданских и общественных обязанностях, для них должность – только средство личного удовольствия и благополучия, источник доходов. В их среде царят взяточничество, угодничество перед вышестоящими чинами, полнейшее отсутствие интеллекта. Чиновничество сплотилось в корпорацию казнокрадов и грабителей. Гоголь в дневнике писал о губернском обществе: “Идеал города – это пустота. Сплетни, перешедшие пределы”. Среди чиновников процветает “подлость, совершенно бескорыстная, чистая подлость”. Чиновники в большинстве своем необразованные, пустые люди, живущие по шаблону, у которых в новой бытовой ситуации опускаются руки.
Злоупотребления чиновников чаще всего смешны, ничтожны и нелепы. “Не по чину берешь” – вот что считается прегрешением в этом мирке. Но именно “пошлость всего в целом”, а не размеры преступных деяний ужасают читателей. “Потрясающая тина мелочей”, как пишет Гоголь в поэме, поглотила современного человека.
Чиновничество в “Мертвых душах” – не только “плоть от плоти” бездушного, уродливого общества; оно еще и основа, на которой держится это общество. Пока губернское общество считает Чичикова миллионером и “херсонским помещиком”, то и чиновники относятся к приезжему соответственно. Раз губернатор “дал добро”, то и любой чиновник без промедления оформит необходимые Чичикову бумаги; разумеется, не безвозмездно: ведь изначальную привычку брать взятки из российского чиновника не вытравить ничем. И Гоголь короткими, но необычайно выразительными штрихами выписал портрет Ивана Антоновича Кувшинное Рыло, которого смело можно назвать символом российского чиновничества. Он появляется в седьмой главе поэмы и произносит всего несколько слов. Иван Антонович – это по сути даже не человек, а бездушный “винтик” государственной машины. Да и другие чиновники ничуть не лучше.
Чего стоит хотя бы прокурор, в котором и всего то что густые брови…
Когда раскрылась афера Чичикова, чиновники растерялись и вдруг “отыскали в себе… грехи”. Гоголь зло смеется над тем, как погрязшие в преступной деятельности бюрократы, наделенные властью, помогают мошеннику в его грязных махинациях, боясь своего разоблачения.
В наибольшей степени бездуховность государственной машины показана Гоголем в “Повести о капитане Копейкине”. Столкнувшись с бюрократическим механизмом, герой войны превращается даже не в пылинку, он превращается в ничто. И в данном случае судьбу капитана неправедно вершит не провинциальный полуграмотный Иван Антонович, а столичный вельможа высочайшего ранга, вхожий к самому царю! Но и тут, на высшем государственном уровне, простому честному человеку, даже герою, нечего надеяться на понимание и участие. Не случайно, когда поэма прошла цензуру, именно “Повесть о капитане Копейкине” была безжалостно сокращена цензорами. Более того, Гоголь был вынужден переписать ее практически заново, значительно смягчив тональность и сгладив острые углы. В результате от “Повести о капитане Копейкине” мало что осталось из того, что изначально задумывалось автором.
Город Гоголя – это символический, “сборный город всей темной стороны”, и чиновничество является неотъемлемой его частью.