Она возникает из мистического тумана и приобретает зримые черты девушки с косой – обыкновенной, жаждущей и ждущей любви. Просто любовь, а казалась Смертью с Косой.
Так всегда у этого Поэта, и какие бы потусторонние фантазии он ни придумывал, сердце и талант возвращали его к обыкновенной жизни, увиденной с необыкновенной стороны.
Вот и Родину, Россию, Русь он озарил сиянием своих глаз, и трудно возразить против этого необычного “Русь – жена”. В самом деле, кто еще? Если она любимая, то на что не пойдет МУЖ, то есть Воин, Мыслитель, Искатель, защищая Ее от жадных взглядов и рук любителей поживиться. На все и пойдет, на жизнь и на смерть:
Наш путь стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. …И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль!
В самом деле, как не жена?! Это от невесты требуются какие-то загадки и тайны, и бездонный взгляд каких-то там очей:
Девушка пела в церковном хоре… И всем казалось, что радость будет… И луч сиял на белом плече…
Родина как Жена, может не быть милашкой с глянцевой обложки журнала, может смотреть сурово и требовательно, чтобы ты исполнил свои обеты:
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль. И ты исполнишь свой долг перед ней – Вечной Женой – Русью: Я – не первый воин, не последний, Долго будет родина больна. Помяни ж за раннею обедней Мила друга, светлая жена!
Собственно, больше ничего настоящий Муж и не потребует от Жены – только память и поминовение. Ведь столько пройдено вместе, что и похожи друг на друга евразийская Русь-Жена и ее Охранитель:
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, С раскосыми и жадными глазами! Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Мы любим все… Нам внятно все… Мы помним все…
Сам поэт называл Россию “Сфинксом с древнею загадкой”, поскольку не раз и не два обращалась она то в женский лик, то в девичье личико, то в “мгновенный взор из-под платка”, то в проницательные материнские глаза, то – внезапно – в осенний день.
О, нищая моя страна, Что ты для сердца значишь? О, бедная моя жена, О чем ты горько плачешь?
И как Она прощает и прощала грехи не раз, так и поэтический двойник великого Блока не поставит Ей в вину Ее грехи,
Чтобы распутица ночная От родины не увела.
Честно говоря, сам автор в конце этих строк поставил вопросительный знак, но мы-то знаем, что его ничто не увело от Родины.
Синеокая, Бог тебя создал такой. Гений первой любви надо мной.
Подобно тютчевскому герою, Блок “посетил сей мир в его минуты роковые” и не мог предвидеть будущих испытаний Руси, предчувствуя их. Он знал, что, в отличие от Вечной Жены, невечен, что ему не увидеть из своей смерти Ее жизнь. И вот его молитва:
И пусть над нашим смертным ложем Взовьется с криком воронье, – Те, кто достойней, Боже, Боже, Да узрят Царствие Твое!