Нужно быть действительно гениальной личностью, чтобы решиться на создание романа о своих современниках, о русской жизни девятнадцатого столетия, да еще в стихах. Роман в стихах “Евгений Онегин” был написан в 20-30е годы позапрошлого столетия. Работал над ним Пушкин в течение нескольких лет. Этот роман явился важнейшим событием в истории русской литературы. Он был первым произведением, в котором автору удалось создать широчайшую панораму русской действительности, раскрыть важнейшие проблемы своего времени. За широкий охват современной Пушкину жизни, за глубину вскрытых в романе ее проблем великий русский критик В. Г. Белинский назвал роман “Евгений Онегин” энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением.
Действительно, в романе, как в истинной энциклопедии, отражены все стороны русской жизни начала XIX века. Время десятых-двадцатых годов прошлого столетия было временем подъема национального самосознания. В эти годы лучшая часть русского дворянства выступала против крепостного права и абсолютной монархии. В русском обществе усиливается интерес к прогрессивным мыслителям и философам Запада. Например, Онегин читает Адама Смита, Руссо – любимый автор Татьяны.
С присушим ему лаконизмом Пушкин освещает экономику и культурную жизнь России тех лет. Из романа мы узнаем, что пьесы, шедшие тогда в театрах, пользовались успехом, что знаменитым постановщиком балетов был Дидло. Вместе с автором любуемся чудной грацией “блистательной и полувоздушной” Истоминой, вспоминаем прекрасную русскую трагическую актрису Семенову. Легко, словно мимоходом, касается Пушкин вопросов экономики России, но дает точную и меткую характеристику. В Россию “за лес и сало” ввозились всевозможные безделушки, предметы роскоши: “духи в граненом хрустале”, “пилочки”, “щетки тридцати родов”.
На этом широком фоне даны автором все представители русской нации, от великосветского денди до крепостной крестьянки. В самом начале романа описывается зимнее утро в Петербурге:
Петербург неугомонный.
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
И здесь же Пушкин на примере главного героя показывает образ жизни “золотой дворянской молодежи”. Онегин, утомленный шумом бала, возвращается поздно и просыпается только “за полдень”. Жизнь Евгения однообразна и пестра: балы, рестораны, театры, снова балы. Конечно, такая жизнь не могла удовлетворить умного, мыслящего человека. Мы понимаем, почему Онегин был разочарован в окружающем обществе. Ведь этот высший свет составляют люди эгоистичные, равнодушные, лишенные высоких помыслов. Пушкин описывает это общество более подробно в восьмой главе:
Тут был, однако, цвет столицы,
И знать, и моды образцы,
Везде встречаемые лицы,
Необходимые глупцы…
С иронией автор отмечает, что цвет столичного общества составляют дамы, с виду злые, диктаторы бальные, господа, “заслуживающие известность низостью души”.
В романе нашло свое художественное воплощение и провинциальное дворянство. Глухость, ограниченность, узость интересов характерны для этих “поместных владетелей”. Их разговоры не идут дальше таких тем, как сенокос, вино, псарня. Не случайно Пушкин представляет этих людей в образах чудовищ во сне Татьяны. Они так оскудели умом и так опустились, что немногим отличаются от животных.
Гости на именинах Татьяны – это ярчайшие образцы помещичьей породы. Автор уже в фамилиях раскрывает их сущность: Скотинины, Буянов, Пустяков.
Провинциальностью веет и от дворянской Москвы. В седьмой главе Пушкин сатирически рисует представителей московского дворянства. Здесь и Любовь Петровна, любившая солгать, и Иван Петрович, главная черта которого – глупость, и скупой Семен Петрович. Пушкин дает точную и исчерпывающую характеристику московскому барству:
Все в них так бледно, равнодушно;
Они клевещут даже скучно;
В бесплодной сухости речей,
Расспросов, сплетен и вестей.
Не вспыхнет мысли в целы сутки,
Хоть невзначай, хоть наобум…
Кроме жизни дворянского сословия в романе правдиво изображена жизнь крестьян, их быт. На примере няни Татьяны Лариной Пушкин освещает горькую долю крепостной крестьянки, которую тринадцатилетней девочкой выдали замуж против ее воли. Автор не раскрывает страшных картин крепостного гнета и эксплуатации, но одной фразой, одним эпизодом он абсолютно точно отражает жестокие порядки, царившие в деревне. Мать Татьяны так же просто и естественно, как солила грибы, ходила в баню по субботам, била служанок, отдавала крестьян в солдаты, заставляла девушек, собирающих ягоды, петь песни, “чтоб барской ягоды тайком уста лукавые не ели”.
Таким образом, в романе “Евгений Онегин” все слои русской нации нашли свое воплощение. Все стороны русской действительности, все проблемы современной жизни затронул Пушкин в своем романе, причем сумел увидеть их глазами всей нации, всего народа.
Еще в начале работы над романом в письме к Дельвигу Пушкин признавался: “Пишу теперь новую поэму, в которой забалтываюсь донельзя”. Уже тогда он почувствовал необходимость лирического самораскрытия с невидимым, но многоликим читателем. На протяжении всего романа эта потребность не ослабевает, а наоборот, все с большей силой дает о себе знать. Все свободнее и проникновеннее говорит Пушкин от первого лица.
Формы и темы авторского обращения к читателю неисчерпаемо многообразны. Вот невзначай подвернувшаяся непритязательная шутка: “читатель ждет уж рифмы “розы”, на вот, возьми ее скорей”. А вот горестные раздумья о том, как могла бы сложиться жизнь и судьба Ленского. Каждое новое вступление Пушкина в рассказ радует, восхищает, поражает. Невозможно насытиться общением с таким собеседником!
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!..
Авторский образ противоречив, он тяготеет к иронии, к простодушной усмешке. Вот Пушкин прощается с молодостью, признается в том, что позиции молодости сданы без возврата:
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.
Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор…
Но в то же время в этом признании не только горечь, но и полемический задор. Это своеобразный манифест художника, который проделал путь от романтизма к реализму. И теперь перед художником – жизнь, ее повседневная простота.
Пушкин уходит от классицизма и от романтики. Он ратует за новый язык русского общества, за освобождение языка от наносных влияний и веяний, от запоздалых славянизмов, от новейшей иностранщины, от школьной скованности. В конечном счете он ратует за народность, за общую демократизацию русской культуры. Ведь к концу работы над романом уже написаны и “Борис Годунов”, и сказки. Поэт в расцвете сил, в разгаре творческого освоения народности.
В. Г. Белинский высоко и по достоинству оценил гениальное творение нашего национального поэта. Великий критик писал: “Пусть идет время и приводит с собой новые потребности, пусть растет русское общество и обгоняет “Онегина”: Как бы далеко оно ни ушло, всегда будет оно любить эту поэму, всегда будет останавливать на ней исполненный любви и благодарности взор…”.
Особый эффект простоты в пушкинском романе в стихах
Наверное, никто лучше Пушкина не сумел охарактеризовать роман “Евгений Онегин”.Его характеристика предельно точна и очень иронична. Со свойственным ему чувством собственного достоинства Пушкин умело и справедливо оценивает роман, “не взбираясь на котурны”.
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
“Евгений Онегин” – трудное произведение. Самая легкость стиха, привычность содержания, знакомого с детства читателю, как ни странно создают добавочные трудности в понимании пушкинского романа в стихах.
Иллюзорное представление о “понятности” произведения скрывает от сознания современного читателя огромное число непонятных ему слов, выражений, фразеологизмов, имен, намеков, цитат.
Особенность и значение “Евгения Онегина” не только в том, что были найдены новый сюжет, новый жанр и новый герой, но и в новаторском отношении к художественному слову. Изменилось самое понятие художественного текста. Роман в стихах – жанр, который автор отделяет и от традиционного прозаического романа, и от романтической поэмы.
“Евгений Онегин” отличается особой манерой, воссоздающей иллюзию непринужденного рассказа. “Забалтываюсь до нельзя”, – говорит автор. Эта манера связывалась в сознании Пушкина с прозой. Однако эффект простоты авторского повествования создавался исключительно сложными поэтическими средствами. Переключение интонаций, игра точками зрения, система ассоциаций, реминисценций и цитат, стихия авторской иронии – все это создавало исключительно богатую смысловую конструкцию. Простота была кажущейся и требовала от читателя высокой поэтической культуры.
“Евгений Онегин” опирался на всю полноту европейской культурной традиции: от французской психологической прозы XVII-XVIII в. в. до романтической поэмы, также на опыты “игры с литературой” от Стерна до “Дон Жуана” Байрона. Однако чтобы сделать первый шаг в мировой литературе, надо было произвести революцию в русской. И не случайно “Евгений Онегин” – бесспорно, самое трудное для перевода и наиболее теряющее при этом произведение русской литературы.
Одновременно “Евгений Онегин” был итогом всего предшествующего пушкинского пути. Поэма “Кавказский пленник” и романтические элегии подготовили тип героя, “Руслан и Людмила” – контрастность и иронию стиля, дружеские послания – интимность авторского тона.
Поэтическое слово “Евгения Онегина” одновременно обыденно и неожиданно. Обыденно, так как автор отказался от традиционной стилистики: “высокие” и “низкие” слова уравнены как материал. Оставляя за собой свободу выбора любого слова, Пушкин позволяет читателю наслаждаться разнообразием речи, в которой есть и высокое, и простое слово.
Контрастное соположение слов, стихов, строф и глав, разрушение всей системы читательских ожиданий придают слову и тексту “Евгения Онегина” краски первозданности. Неслыханное дотоле обилие цитат, реминисценций, намеков до предела активизирует культурную память читателя. Но на все это накладывается авторская ирония. Она обнажает условность любых литературных решений и призвана вырвать роман из сферы “литературности”, включить его в контекст “жизни действительной”. Все виды и формы литературности обнажены, открыто явлены читателю и иронически сопоставлены друг с другом, условность любого способа выражения насмешливо продемонстрирована автором. Но за разоблаченной фразеологией обнаруживается не бездонная пустота романтической иронии, а правда простой жизни и точного смысла.
В романе постоянно идет диалог автора с читателем. Вот, например, авторское обращение к читателю в четвертой главе, открывающееся словами: “Вы согласитесь, мой читатель…”. Этот эпизод романа отмечен острой иронией, переливами комической экспрессии: от притворного добродушия вначале до ядовитой насмешки в конце. Авторская мысль и слово как бы проникают здесь в чужую жизненную позицию, чтобы в итоге довести все до комического абсурда. Исследуется “житейский опыт – ум глупца”.
Вы согласитесь, мой читатель.
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
Его честили так и сяк.
Пушкинская мысль берет свой разбег с нарочитого парадокса – отождествления “врагов” и “друзей”. Далее следует несколько иронических строк в адрес “друзей”. И в друг автор как бы оглядывается на собеседника:
А что? Да так Я усыпляю
Пустые, черные мечты.
Этот авторский жест несет в себе энергию живого разговорного слова. И далее в ходе иронической беседы с читателем возникает эпизод с абсолютной серьезностью тона. Автор выражает неистовый гнев, глубоко личный в своих истоках, но и понятный каждому по его собственному опыту
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
На чердаке вралем рожденной
И светской чернью ободренной,
Что нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В кругу порядочных людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой…
Примечательно, что авторское высказывание завершается иронически, но уже словами и интонациями “друзей”:
А впрочем, он за вас горой
Он вас так любит… как родной!
Вот только небольшой пример многоплановости авторского диалога с читателем в “Евгении Онегине”.
Современная автору критика не разглядела в романе его новаторского содержания. Это произошло потому, что в “Евгении Онегине” нет традиционных жанровых признаков начала, конца, традиционного сюжета и привычных героев. Уже в конце 1-й главы поэт, как бы опасаясь, что читатель не заметит противоречивости характеристик, заявил:
Пересмотрел все это строго;
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу.
Таким образом, противоречие как принцип построения “пестрых глав” Пушкин положил в основу художественной идеи романа.
На уровне характеров это дало включение основных персонажей в контрастные пары, причем антитезы Онегин – Ленский, Онегин – Татьяна, Онегин – Зарецкий, Онегин – автор и др. дают разные и порой трудно совместимые облики заглавного героя. Более того, Онегин разных глав предстает перед нами в разном освещении и в сопровождении противоположных авторских оценок. Да и сама авторская оценка дается как целый хор разных голосов.
Гибкая структура онегинской строфы позволяет такое разнообразие интонаций, что в конце концов позиция автора раскрывается не какой-либо одной сентенцией, а всей системой оценок. Так, например, категорическое осуждение героя в 7-й главе, данное от лица повествователя, чей голос слит с голосом Татьяны, “начинающей понимать” загадку Онегина, почти дословно повторено в 8-й, но уже от лица “самолюбивой ничтожности”, “благоразумных людей”, и опровергнуто всем тоном авторского повествования. Но, давая новую оценку героя, Пушкин не отменяет и старой. Он предпочитает сохранить и столкнуть обе. Так, например, в характеристиках Татьяны находим явное противоречие: “русская душою”, “она по-русски плохо знала… И изъяснялася с трудом На языке своем родном”.
Пушкин, таким образом, построив текст, дает понять читателю, что жизнь принципиально не вмещается в литературу. И действительно, реальная жизнь таит в себе неисчерпаемые возможности и бесконечные варианты. Поэтому автор не дал сюжету однозначного развития, хотя и вывел в своем романе основные типы русской жизни. Это, с одной стороны, Онегин – тип “русского европейца”, человека ума и культуры и одновременно денди, томимого пустотой жизни; и с другой стороны, Татьяна – русская женщина, связавшая народность чувств с европейским образованием, а прозаичность светского существования – с одухотворенностью всего строя жизни.
Пушкин оборвал роман, “не договорив” сюжета. Он не хотел неисчерпаемость жизни сводить к завершенности литературного текста. Но в “Евгении Онегине” он создал не только роман, но и формулу русского романа. Эта формула легла в основу всей последующей традиции русского реализма. Скрытые в ней возможности исследовали и Тургенев, и Гончаров, и Толстой, и Достоевский.