Жизнь Базарова похожа на яркую вспышку сигнальной ракеты. Она освещает путь заблудившимся, но издалека уже не видна. Она вспыхивает моментально, горит несколько секунд озаряя небо агрессивным цветом и гаснет, не оставив после себя даже пепла. Но и без нее можно обойтись, можно кричать и махать руками, пока тебя не найдут.
Можно ли отнести Базарова в категорию лишних людей вслед за Онегиным, Печориным и иже с ними? У всех лишних людей судьба трагична, они не признаны обществом, любимыми и вообще тяготятся жить. Но у них это следствие, сплина, русской хандры. Наш же герой полон бурной деятельности: он режет лягушек, отрицает “принсипы”, гостит то там то сям, и, кажется, совершенно доволен собой. Он думает, что он прав, всегда и везде. Очень легко все отрицать и оставаться всегда правым. Он сам избрал этот путь, он безоглядно верит в него, он живет именно так, не замечая вокруг ничего. И именно от этого в конце романа на глаза наворачиваются слезы от трагизма ситуации, от трагичной смерти Базарова и от трагичности самой его фигуры.
Вообще слово “трагизм” ключевое во всем произведении. Трагична судьба Павла Петровича, Аркадия, ставшего “галкой”, родителей Базарова, Одинцовой. Счастливы, наверное, только Кукшина и Ситников, да и то только благодаря шампанскому. Трагизм фигуры Базарова, прежде всего в сознательности выбранного пути, и в нежелании задуматься о будущем и о конечности жизни. Ведь и сам он впоследствии, умирая, скажет: “И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта – как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно: вилять хвостом не стану”.
И, тем не менее, автор, Тургенев, очень любит своего героя, может быть, поэтому и “убивает” его в конце. Ведь если Базаров останется жить, что станет с его нигилизмом? Ведь первые признаки излечения от этой “заразы” уже налицо: это и любовь, и дуэль, и роза, взятая у Фенечки. Не умер бы он, не осталось бы в его жизни всего этого “романтизма”, который он так ненавидел.
Все свою короткую жизнь он ломает себя, хотя и отрицает это, борется за “простой люд” и сам же и презирает его. И как же трагичны слова создателя Базарова, сказанные о нем: “этот самоуверенный Базаров и не подозревал, что он в их глазах был все-таки чем-то вроде шута горохового…”. Но ведь он сам виноват в этом. Ведь он сам говорил, что люди “друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат”. “Испытание любовью”, любимый тургеневский прием Базаров также не выдержал. Впервые в жизни он полюбил, и был жестоко отвергнут. Жестоко, потому что сам не понял, по какой причине это произошло. Однако, Базаров знал, что он не похож на других, а раз не похож, то почему его должны любить люди с “одинаковыми селезенками”.
Интересен в смысле понимание нравственно-исторических истоков романа, эпилог “Отцов и детей”. Мы видим счастливую череду лиц, довольных своим существованием. Появление в их жизни Базарова ничего не изменило в ней, они даже вряд ли помнят о нем. Анна Сергеевна вышла замуж “не по любви, но по убеждению”, “Кирсановы, отец с сыном, поселились в Марьино”, Павел Петрович вообще покинул просторы нашей Родины. Но точно ли все так? Точно ли, что само существование Базарова не повлияло на их существование. И не потому ли, что встретился на их жизненном пути этот нигилист, и Анна Сергеевна живут с мужем “в большом ладу друг с другом и доживутся, пожалуй, до счастья… пожалуй, до любви”, потому что знает она, что любовь это все никому не нужный вздор, да и стара она уже для любви; и Павел Петрович, живущий за границей “с русскими он развязнее, дает волю своей желчи, трунит над самим собой и над ними; но все это выходит у него очень мило, и небрежно, и прилично”. Не слышны ли и здесь отголоски базаровского нигилизма.
Но и сам Базаров примирился с миром, против которого он так воевал при жизни. Смерть примиряет всех и вся. Поэтому нам и нужна эта заключительная глава-эпилог. Ведь иначе, мы бы до конца жизни думали, что Базаров – это действительно сигнальная ракета. Но нет, Базаров – это не ракета, скорее он – разноцветный фейерверк, вызывающий чувство детского восторга и остающийся в памяти на многие годы. Вот только сам Базаров этого не знает, потому что “летучие рыбы некоторое время могут подержаться на воздухе, но вскоре должны шлепнуться в воду; позвольте же и мне плюхнуть в мою стихию”, – говорит он, отрицая всех и вся, отрицая даже саму жизнь.