Сложным явлением в символическом искусстве XX в. была лирика Зинаиды Гиппиус. Ее неутомимая поэтическая мысль, страстно бунтовавшая против конечности земной жизни, не знала полной удовлетворенности в своих исканиях.
Лирика З. Гиппиус исторична. В ней ясно видны следы национальных идей, веяний, переживаний, эмоций, конкретной жизненной обстановки начала XX в. Живой облик эпохи возникал у Гиппиус в стихах, написанных на основе исторического и психологического параллелизма. Важную роль в этом случае играет внешняя, бытовая деталь, которая своим метафорическим сближением с изломами человеческой души передает целую гамму лирических переживаний и размышлений. Такой прием, определивший композиционно-сюжетную основу стихотворения «Декабрь 1918», позволил автору обрисовать внутренний мир современника, природу его смятения через психологию самой истории. Когда в последней происходят какие-то события, они перемещаются в сердце человека.
Октябрьскую революцию, разгон Учредительного собрания, Брестский мир, большевистскую диктатуру Гиппиус воспринимает как поругательство над мечтой о свободной России. В стихотворении «Декабрь 1918» она прибегает к приему исторического параллелизма, сопоставив современные события с событиями декабря 1825 г., когда идея видеть Россию демократической конституционной республикой потерпела фиаско. Именно поэтому автор отсылает читателя к документальным источникам декабристов: Конституции Муравьева и своду законов «Русская Правда», разработанному Пестелем.
В произведении З. Гиппиус ощущается какое-то нежное очарование хрупкостью человеческой жизни, ее незащищенностью. И здесь лепка образной мысли достигает удивительно филигранных очертаний. Особое значение в этой связи поэтесса придавала тщательной подборке поэтически сравниваемых явлений. Так революцию и последовавший за ней хаос она называет с вихрем невиданной игры. «Гремящий Зверь железный» олицетворяет самодержавие, но ему на смену приходит «зверь из бездны», еще страшнее, беспощаднее — диктатура пролетариата, власть большевиков.
Оксюморон «победив — не победил» показывает, что царское самодержавие, жестоко подавившее движение декабристов, повержено и уничтожено. Ведь 1918 г. отличился еще и расстрелом царской семьи.
После заключения Брестского мира 3 марта 1918 г. Россия потеряла 780 тыс. кв. км. Территории с 66 млн. населения, 40% промышленного потенциала, около трети продовольственных ресурсов. Россия находилась буквально в состоянии коллапса.
Наш конь домчался, бездорожен,
Безузден, яр, — куда? куда?
И вот, исхлестан и стреножен,
Последнего он ждет суда.
Страна у последней черты, на краю гибели. Но главное, что в этом хаосе уже нет надежды на свободное демократическое развитие России, на свободу и права человека:
И не осталось даже пепла
От «Русской Правды» на земле.
Здесь мы видим метонимическое смещение: идеи и названия документа, где она была прописана. Перифраза «тайные заветы Муравьева» нужна поэту для той же цели — метафорического намека, призванного не только экспозиционно расширить лирическое действие, но и выразить в нем свое умозаключение.
Особенно безысходным представлялось Гиппиус несоответствие устремлений своего поколения: «Нас больше нет. Мы все забыли», «Мы преданы червю и тле». Метафоры «свились напрасные листы», «не осталось даже пепла» раскрывают несбыточность идей декабристов, они сожжены и забыты, их пепел развеяли по ветру. Анафора «напрасно» и метафора «душа ослепла» подчеркивают эту мысль. Повествование наполняется публицистичностью благодаря риторическому вопросу «Наш конь домчался, бездорожен, безузден, яр, — куда? куда?». Поистине зримая сцена создается этим патетическим возгласом.
Для выражения этой идеи требовался особый поэтический язык, и Гиппиус кропотливо создавала его, подбирая из словаря точные в смысловом отношении элементы нейтральной книжной речи и отдавая предпочтение лишь тем словесным оборотам, которые исключали всякую метафорическую вычурность. Это делает ее стих четким, афористически глубоким и ясным.
D? cembre 1918.
En tourbiant dans le jeu ignor?
En vous gardant dans l’esprit, tous glac? s
Sur la place du setnat dans le carr?.
Nous ne sommes plus. Nous avons tout oubli?.
A l’exeption de la B? te de fer cruelle
Qui vous a battus sans avoir triomph?.
Elle n’est plus. Mais l’odeur infecte de ses ailes
Nous a couverts maintenant tout? fait.
Notre cheval de bataille, debrid? et violent
O? est — il? Les id? es de mecompte l’havaissent.
Fouett?, entrav? e en fausse route il attend
La derni? re decision de la justice.
Les feuilles des precepts secrets de Mouraviev
Sont devenues inutiles, malheuresement.
Pestel est mort sans fondement
Au noeud de canvre sans avoir fait rien de neuf.
La peigne perdue. L’?me est devenue aveugle,
Rong? e par les vers sous la Pierre tombale.
Le dernies centre de la v? rit? russe du people
S’est dissipe? sous la fa? ade verbale.