(26.09.1923)
МЕЖИРОВ Александр Петрович (26.09.1923, Москва). Отец – юрист и врач. В 1941 – 1943 годах воевал на фронте, защищал Ленинград, сидел в Синявских болотах. Был политруком роты. Под Синявином в 1943 году получил тяжелое ранение. В 1944 году по болезни из армии уволился. Окончил в 1947 году Литинститут. В 1948 году учился на истфаке МГУ. Первый сборник стихов “Дорога далека” при помощи П. Антокольского выпустил в 1947 году. Как считал С. Наровчатов, “синявинские костры и шалаши стали отправной точкой ранней межировской поэзии. За ними не встанут, как у других, стены и башни европейских столиц, неудержимый размах освободительного похода, война замкнется на себе самой в его стихах. Трагедия найдет свою первую и постоянную опору”. Сам же Межиров считал: Две книги у меня. Одна “Дорога далека”. Война. Подстрочники. Потеря друга Плюс полублоковская вьюга. После войны, как полагают критики, Межиров, впитав в себя “звуки” поэзии Заболоцкого и Пастернака, пытался нащупать свою поэтическую тропу. В 1950 году написал в духе известных баллад Николая Тихонова ставшее хрестоматийным стихотворение “Коммунисты, вперед!”. Как считал Вадим Кожинов, Межиров – одна из центральных поэтических фигур начала 1960-х годов, оказавших сильное воздействие на следующее поэтическое поколение, представленное в том числе именами Станислава Куняева, Анатолия Жигулина, Олега Чухонцева и Василия Казанцева. В ту пору поэт утверждал: …русский плоть от плоти По жизни, по словам, Когда стихи прочтете – Понятней станет вам. Кстати, Межиров тогда поддерживал весьма хорошие отношения со многими поэтами, по духу почвенниками. Он, например, высоко ценил первые книги Ст. Куняева. Куняев отвечал ему также восторженными одами, опубликовав, в частности, в 1965 году хвалебную статью о межировской поэзии “Она в другом участвует бою”. Но потом дороги поэтов разошлись. Уже в начале 1980 года Куняев написал Межирову: “Мне жаль книг, подаренных Вам. Я ошибся, говоря о том, что Вы любите русскую поэзию. Это не любовь, скорее ревность или даже зависть. Не набивайтесь ко мне в учителя. Вы всегда в лучшем случае были лишь посредником и маркитантом, предлагающим свои услуги”. Но я не думаю, что Куняев полностью в своих оценках был прав. Вполне возможно, в нем говорила обида, ведь Межиров не разделил пафос выступления Куняева в 1979 году на знаменитой дискуссии “Классика и мы”. Надо знать, что в на чале 1980-х годов поэт пережил немало потрясений. Самое страшное случилось как раз в начале десятилетия: однажды глубокой ночью поэт сбил московского актера Юрия Гребенщикова. Причем в момент аварии актер еще жил, но Межиров, испугавшись, вместо срочного вызова “Скорой помощи” оттащил актера в кусты и попытался скрыться с места происшествия. Гребенщиков после и месяца не протянул, умер. А милиция по настойчивой просьбе некоторых литфункционеров дело замяла. Конечно, эти потрясения повлияли на поэзию Межирова. С годами его лирика, как считают критики, стала более антологической, бытийной. Татьяна Бек, к примеру, считает, что вершинное стихотворение Межирова – “Баллада о цирке”. Оно, по словам Бек, “о бессмыслице бытия и о сохранении человеческого “я” в не приспособленном для этого мире. Тоталитарной несвободе Межиров противопоставил не прямую семантику бунта, но внесмысловое и чуть высокомерное вольнолюбие стиховой музыки, воздуха, ветра, снега. Вольнолюбие чуть заикающейся – как и реальная устная речь Межирова-собеседника – интонации” (“Ex libris НГ”, 2003, 25 сентября). Со временем Межиров даже охладел к давнему своему увлечению – к переводам грузинской поэзии. Под закат перестройки у Межирова созрело решение перебраться в Америку. Он потом объяснил свое решение страхом перед возможными погромами, хотя все прекрасно понимали, что никаких погромов никто в России не допустит. Лауреат Госпремии СССР (1986) – за книгу “Проза в стихах”.