И. Г. Эренбург
Оттепель
В клубе крупного промышленного города – аншлаг. Зал набит битком, люди стоят в проходах. Событие незаурядное: опубликован роман молодого местного писателя. Участники читательской конференции хвалят дебютанта: трудовые будни отражены точно и ярко. Герои книги – воистину герои нашего времени.
А вот об их “личной жизни” можно поспорить, считает один из ведущих инженеров завода Дмитрий Коротеев. Типического здесь ни на грош: не мог серьезный и честный агроном полюбить женщину ветреную и кокетливую, с которой у него нет общих духовных интересов, в придачу – жену своего товарища! Любовь, описанная в романе, похоже, механически перенесена со страниц буржуазной литературы!
Выступление Коротеева вызывает жаркий спор. Более других обескуражены – хотя и не выражают этого вслух – ближайшие его друзья: молодой инженер Гриша Савченко и учительница Лена Журавлева (ее муж – директор завода, сидящий в президиуме конференции и откровенно довольный резкостью критики Коротеева).
Спор о книге продолжается на дне рождения Сони Пуховой, куда приходит прямо из клуба Савченко. “Умный человек, а выступал по трафарету! – горячится Гриша. – Получается, что личному – не место в литературе. А книга всех задела за живое: слишком часто еще мы говорим одно, а в личной жизни поступаем иначе. По таким книгам читатель истосковался!” – “Вы правы, – кивает один из гостей, художник Сабуров. – Пора вспомнить, что есть искусство!” – “А по-моему, Коротеев прав, – возражает Соня. – Советский человек научился управлять природой, но он должен научиться управлять и своими чувствами…”
Лене Журавлевой не с кем обменяться мнением об услышанном на конференции: к мужу она уже давно охладела, – кажется, с того дня, когда в разгар “дела врачей” услышала от него: “Чересчур доверять им нельзя, это бесспорно”. Пренебрежительное и беспощадное “им” потрясло Лену. И когда после пожара на заводе, где Журавлев показал себя молодцом, о нем с похвалой отозвался Коротеев, ей хотелось крикнуть: “Вы ничего не знаете о нем. Это бездушный человек!”
Вот еще почему огорчило ее выступление Коротеева а клубе: уж он-то казался ей таким цельным, предельно честным и на людях, и в беседе с глазу на глаз, и наедине с собственной совестью…
Выбор между правдой и ложью, умение отличить одно от другого-к этому призывает всех без исключения героев повести время “оттепели”. Оттепели не только в общественном климате (возвращается после семнадцати лет заключения отчим Коротеева; открыто обсуждаются в застолье отношения с Западом, возможность встречаться с иностранцами; на собрании всегда находятся смельчаки, готовые перечить начальству, мнению большинства). Это и оттепель всего “личного”, которое так долго принято было таить от людей, не выпускать за дверь своего дома. Коротеев – фронтовик, в жизни его было немало горечи, но и ему этот выбор дается мучительно. На партбюро он не нашел в себе смелости заступиться за ведущего инженера Соколовского, к которому Журавлев испытывает неприязнь. И хотя после злополучного партбюро Коротеев изменил свое решение и напрямую заявил об этом завотделом горкома КПСС, совесть его не успокоилась: “Я не вправе судить Журавлева, я – такой же, как он. Говорю одно, а живу по-другому. Наверное, сегодня нужны другие, новые люди – романтики, как Савченко. Откуда их взять? Горький когда-то сказал, что нужен наш, советский гуманизм. И Горького давно нет, и слово “гуманизм” из обращения исчезло – а задача осталась. И решать ее – сегодня”.
Причина конфликта Журавлева с Соколовским – в том, что директор срывает план строительства жилья. Буря, в первые весенние дни налетевшая на город, разрушившая несколько ветхих бараков, вызывает ответную бурю – в Москве. Журавлев едет по срочному вызову в Москву, за новым назначением (разумеется, с понижением). В крахе карьеры он винит не бурю и тем более не самого себя – ушедшую от него Лену: уход жены – аморалка! В старые времена за такое… И еще виноват в случившемся Соколовский (едва ли не он поспешил сообщить о буре в столицу): “Жалко все-таки, что я его не угробил…”
Была буря – и унеслась. Кто о ней вспомнит? Кто вспомнит о директоре Иване Васильевиче Журавлеве? Кто вспоминает прошедшую зиму, когда с сосулек падают громкие капли, до весны – рукой подать?..
Трудным и долгим был – как путь через снежную зиму к оттепели – путь к счастью Соколовского и “врача-вредителя” Веры Григорьевны, Савченко и Сони Пуховой, актрисы драмтеатра Танечки и брата Сони художника Володи. Володя проходит свое искушение ложью и трусостью: на обсуждении художественной выставки он обрушивается на друга детства Сабурова – “за формализм”. Раскаиваясь в своей низости, прося прощения у Сабурова, Володя признается себе в главном, чего он не осознавал слишком долго: у него нет таланта. В искусстве, как и в жизни, главное – это талант, а не громкие слова об идейности и народных запросах.
Быть нужной людям стремится теперь Лена, нашедшая вновь себя с Коротеевым. Это чувство испытывает и Соня Пухова – она признается самой себе в любви к Савченко. В любви, побеждающей испытания и временем, и пространством: едва успели они с Гришей привыкнуть к одной разлуке (после института Соню распределили на завод в Пензе) – а тут и Грише предстоит неблизкий путь, в Париж, на стажировку, в группе молодых специалистов.
Весна. Оттепель. Она чувствуется повсюду, ее ощущают все: и те, кто не верил в нее, и те, кто ее ждал – как Соколовский, едущий в Москву, навстречу с дочерью Машенькой, Мэри, балериной из Брюсселя, совсем ему не знакомой и самой родной, с которой он мечтал увидеться всю жизнь.