Капитан фон Шлеттов примеряет новый мундир, заказанный в ателье военного портного, еврея Адольфа Вормсера, в Потсдаме. Это весьма известное в начале века офицерское ателье, Вормсер – королевский придворный поставщик.
Несмотря на заверения закройщика Вабшке, что мундир сидит на капитане как влитой, фон Шлеттов “кожей” чувствует какое-то неудобство, что-то неуловимо “неуставное”. Осматривая себя со всех сторон в зеркале, он замечает, что сзади, на ягодицах, пуговицы расставлены шире, чем положено по уставу. С помощью сантиметра Вормсер сам делает необходимые замеры и признает, что пуговицы пришиты на полсантиметра шире уставных норм. Капитан одергивает смеющегося над такими мелочами закройщика, поясняя ему, что солдат проверяется именно на мелочах, в этом заключен глубочайший смысл. Вормсер поддерживает фон Шлеттова – Германия может за воевать мир, выполняя строевой устав и почитая классиков. Пуговицы будут немедленно перешиты в соответствии с уставом.
Вильгельм Фойгт, бывший сапожник, затем уголовник, отсидевший много лет в исправительной тюрьме, пытается найти работу. Без паспорта его нигде не принимают, и он приходит в полицейский участок. Фойгт смиренно рассказывает о своих проблемах и просит выдать документы, необходимые для трудоустройства. Околоточный объясняет бестолковому посетителю, у которого такое сомнительное прошлое, что сначала тот должен стать порядочным, работающим человеком. До Фойгта доходит, что ему, видимо, придется таскать свою судимость при себе, “как нос на лице”.
В воскресное утро, после проведенной на вокзале ночи, Фойгт сидит в берлинском кафе “Националь” со своим прежним сокамерником по кличке Калле и на последние гроши пьет кофе. Калле предлагает ему стать членом воровской шайки и зарабатывать приличные деньги, но Фойгг категорически отказывается, он все же надеется найти честный заработок.
Капитан фон Шлеттов играет в кафе в бильярд. Он без мундира, так как офицерам запрещено посещать злачные места. Капитан признается своему партнеру – доктору Еллинеку, что чувствует себя совсем другим человеком в штатском, “чем-то вроде половинной порции без горчицы”. Он придерживается заповеди, воспринятой от покойного отца-генерала – офицерское звание налагает высокую ответственность перед обществом. Капитан сообщает доктору, что заказал себе новый мундир, который похож на “вороного жеребца, которого только что выскребли”.
В кафе пьяный гвардейский гренадер учиняет скандал. Оскорбленный за честь мундира, фон Шлеттов на правах капитана требует от гренадера покинуть кафе. Тот отказывается подчиниться “паршивому штафирке” – штатскому, называющему себя капитаном, и ударяет его по лицу. Фон Шлеттов бросается на гренадера, завязывается драка, затем обоих уводит полицейский. Симпатии собравшейся толпы явно на стороне гренадера, а не штатского. Будучи свидетелем этой сцены, Фойгт прекрасно понимает ее смысл.
После скандала в общественном месте фон Шлеттов вынужден подать в отставку. Ему уже не понадобится новый мундир с безупречно пришитыми пуговицами.
Мундир приобретает доктор Обермюллер, работающий в городской управе. Ему присвоено звание лейтенанта запаса, он должен участвовать в воинских учениях, что весьма важно и для его штатской карьеры.
Новая обувная фабрика объявляет о наборе на работу, и Фойгт приходит в отдел найма с отличной рекомендацией от директора тюрьмы, где он шил сапоги для военных. Фойгту снова отказывают – у него нет ни паспорта, ни послужного списка, ни армейского духа. Уходя, Фойгт иронически замечает, что не ожидал попасть вместо фабрики в казарму.
Фойгт и Калле проводят ночь в ночлежке, где у них на глазах полиция арестовывает как дезертира хилого парнишку, сбежавшего из казармы. Отчаявшись в попытках начать честную жизнь, Фойгт задумывает дерзкий план – проникнуть ночью через окно в полицейский участок, найти и сжечь папку со своим “делом”, забрать какой-нибудь “настоящий” паспорт и с ним удрать за границу. Калле готов помогать Фойгту, намереваясь захватить кассу с деньгами.
Обоих ловят на месте преступления и снова отправляют в исправительную тюрьму. На этот раз Фойгт проводит в ней десять лет.
Наступает последний день тюремного заключения Фойгта. Директор тюрьмы ведет с заключенными традиционный “урок патриотизма” – боевые занятия с целью обучения “сущности и дисциплине” прусской армии. Директор доволен блестящими познаниями Фойгта и уверен, что это обязательно пригодится ему в дальнейшей жизни.
После выхода из тюрьмы Фойгт живет в семье своей сестры, что не решался делать десять лет назад, чтобы не причинять ей неприятностей. Но теперь ему пятьдесят семь лет и уже нет сил ночевать где придется. Муж сестры Хопрехт служит в армии и надеется, что его произведут в вице-фельдфебели. Хопрехт отказывается помочь Фойгту ускорить получение паспорта, все должно идти по порядку, законным путем и без нарушений. Он уверен как в своем долгожданном повышении, так и в устройстве дел Фойгта, “на то мы и в Пруссии”.
Доктор Обермюллер, бургомистр городка Кепеника под Берлином, вызван на императорские маневры. Он заказывает себе новый мундир, а старый возвращает его создателю, закройщику Вабшке, как аванс в счет уплаты за новый. Вабшке иронизирует, что для маскарада он еще может пригодиться.
В шикарном ресторане Потсдама происходит пышное празднество по случаю императорских маневров. Оно устроено уважаемым в городе военным портным Вормсером, имеющим теперь чин советника коммерции. Его дочь танцует в офицерском мундире – том самом, еще от фон Шлеттова. Вызывая общий восторг и умиление, она заявляет, что готова учредить дамский полк и начать войну. Настроение Вормсера омрачает его сын Вилли, который за шесть лет дослужился лишь до чина ефрейтора и явно не годится в офицеры. Пытаясь услужить одному офицеру, Вилли опрокидывает шампанское и заливает мундир сестры. Теперь мундир сбывается в лавку старьевщика.
Фойгт дважды подает прошение на получение документов, но не успевает получить их в положенный срок, так как в полиции размещаются участники военных маневров. Фойгту приходит предписание на выселение в течение сорока восьми часов.
Хопрехт возвращается с учений без давно обещанного повышения в чине. Он раздражен и понимает, что его обошли несправедливо, но на негодующие реплики Фойгга реагирует “как пастор” – рано или поздно каждый получит “свое”. “Тебя – не повышают, меня – высылают” – так определяет это “свое” уставший Фойгт. Но Хопрехт уверен, что в его любимой Пруссии властвует здоровый дух. Он призывает Фойгта проявить терпение, подчиниться, следовать порядку, приспособиться. Фойгт любит родину, как и Хопрехт, но знает, что с ним творят беззаконие. Ему не позволяют жить в своей стране, он ее и не видит, “кругом одни полицейские участки”.
Фойгт заявляет Хопрехту, что не хочет уходить из жизни жалким, он хочет “покуражиться”. Хопрехт убежден, что Фойгт – человек опасный для общества,
В лавке старьевщика Фойгт покупает все тот же самый мундир, переодевается в него в вокзальной уборной и приезжает на станцию Кепеник. Там он останавливает вооруженный уличный патруль во главе с ефрейтором, приводит в ратушу и велит арестовать бургомистра и казначея. Ошеломленному Обермюллеру “капитан” заявляет, что имеет на то приказ его величества императора. Оба подчиняются почти без возражений, приученные, что “приказ есть приказ”, у “капитана” есть, видимо, “абсолютные полномочия”. Фойгт отправляет их под охраной сторожа магистрата в Берлин, а сам забирает кассу – “для ревизии”. Фойгт не знал главного – в магистрате не было паспортов.
Под утро Фойгт просыпается в пивном погребке и слышит, как возчики, шоферы и официанты обсуждают происшествие, героем которого был он сам. Все восхищаются молниеносно проведенной операцией и “капитаном из Кепеника”, оказавшимся вдобавок “липовым”. Мрачный и безучастный, в своем старом костюме, Фойгт читает экстренные выпуски газет, с восхищением повествующих о проделке “дерзкого шутника”, Фойгт слышит, как читают вслух объявление о его розыске, с приметами “капитана из Кепеника” – костлявый, кособокий, болезненный, ноги “колесом”.
В берлинском сыскном отделении побывало уже сорок задержанных, но среди них явно нет “капитана”. Сыщики склоняются к тому, чтобы вообще закрыть это дело, тем более что в секретных донесениях сообщается, что его величество смеялся и был польщен, узнав о случившемся: теперь всем ясно, что “немецкая дисциплина – это великая сила”.
В этот момент вводят Фойгта, который решил сам сознаться во всем, надеясь, что это ему зачтется и после очередной отсидки ему не откажут в документах. Ему нужно “хоть раз в жизни получить паспорт”, чтобы начать настоящую жизнь. Фойгт сообщает, где спрятан мундир, который вскоре доставляют.
Убедившись, что перед ними действительно “лихой” “капитан из Кепеника”, начальник следственного отдела снисходительно и благодушно интересуется, как ему пришла в голову идея провернуть все дело под видом капитана. Фойгг простодушно отвечает, что ему, как и каждому, известно, что военным все дозволено. Он надел мундир, “отдал сам себе приказ” и выполнил его.
По просьбе начальника Фойгт снова надевает мундир и фуражку, и все невольно становятся по стойке “смирно”. Небрежно приложив руку к козырьку, Фойгт отдает команду “Вольно!”. Под общий хохот он обращается с серьезной просьбой – дать ему зеркало, он никогда еще не видел себя в мундире. Выпив для подкрепления сил стакан любезно предложенного ему красного вина, Фойгт смотрит на себя в большое зеркало. Постепенно им овладевает неудержимый хохот, в котором слышится одно слово: “Невозможно!”