Н. В. Гоголь
Игроки
Ихарев, явившийся в городском трактире, дотошно расспрашивает трактирного слугу Алексея о постояльцах: кто таковы, играют ли, только ли между собой и где берут карты; щедро вознаграждает понятливость его и отправляется в общую залу свести знакомство. Появляются Кругель и Швохнев и дознаются у Гаврюшки, слуги приезжего, откуда барин, играет ли и в выигрыше ли теперь. Узнав, что Ихарев выиграл недавно восемьдесят тысяч, подозревают в нем шулера и интересуются, что делает барин, оставаясь один. “Он уж барин, так держит себя хорошо: он ничего не делает”, – следует ответ. Вознагражден и Гаврюшка. Ихарев дает Алексею дюжину карточных колод с тем, чтоб тот подложил их во время игры.
Приходят Швохнев, Кругель и Утешительный, отдающий должное “приветливым ласкам хозяина”. Спор о том, весь ли принадлежит человек обществу, воодушевляет Утешительного, доведя его разве что не до слез, коим Ихарев, впрочем, не слишком доверяет. Угостившись закускою и обговоря удивительные свойства сыра, садятся за карточный стол, и гости уверяются, что Ихарев шулер первой степени. Утешительный, подговоря остальных, восхищается искусством хозяина и, покаявшись в прежнем своем намерении обыграть Ихарева, предлагает заключить дружеский союз. Сблизившееся общество обменивается удивительными историями (об одиннадцатилетнем мальчике, что передергивает с неподражаемым искусством, о некоем почтенном человеке, что изучает ключ рисунка всякой карты и за то получает пять тысяч в год). Утешительный раскрывает преостроумнейшие возможности подбросить крапленые карты, не вызвав ни малейшего подозрения. Ихарев, доверяясь приятелям, рассказывает о своей “Аделаиде Ивановне”, сводной колоде, каждая карта коей может быть им безошибочно угадана, и демонстрирует восхищенному обществу свое искусство. Приискивая предмет для военных действий, новые знакомцы рассказывают Ихареву о приезжем помещике Михаиле Александровиче Глове, заложившем в городе имение ради свадьбы семнадцатилетней дочери и теперь дожидающегося денег. Беда в том, что он вовсе не играет. Утешительный идет за Гловым и вскоре приводит его. За знакомством следуют жалобы Глова на невозможность оставаться в городе, а также рассуждение о вреде карточной игры, вызванное видом играющих в углу Кругеля со Швохневым. Вошедший Алексей докладывает, что лошади Глова уж поданы. Откланиваясь, старик просит Утешительного присмотреть за сыном, коего оставляет для окончания дел в городе, ибо сын его, двадцатидвухлетний Саша, почти что ребенок и все мечтает о гусарах.
Проводив Глова, Утешительный отправляется за сыном, полагая сыграть на его гусарских пристрастиях и выманить деньги, двести тысяч, за заложенное имение. Новоявленного гусара поят шампанским, предлагают увезти сестру и усаживают за карты. Раззадоривая “гусара” и усматривая что-то “Барклай-де-Тольевское” в его отваге, Утешительный принуждает его спустить все деньги. Игра прекращается, Саша подписывает вексель. Однако отыграться ему не дают. Он бежит стреляться, его возвращают, убеждают ехать прямо в полк, и, дав двести рублей, выпроваживают к “черномазенькой”. Приходит чиновник Замухрышкин из приказа и объявляет, что деньги Глова будут не ранее двух недель. Утешительный доламывает его до четырех дней. Изумившая Ихарева поспешность объясняется: получены верные сведения из Нижнего, что купцы прислали товару, уж на носу окончательная сделка, и вместо купцов приехали сыновья. Предполагая непременно их обыграть, Утешительный отдает Ихареву вексель Глова, упрашивая его не медлить и сразу по получении двухсот тысяч ехать в Нижний, берет у него восемьдесят тысяч и уходит, вслед за Кругелем, спешно собираться. Швохнев отлучается, припомнив что-то важное.
Блаженное одиночество Ихарева, размышляющего, что с утра у него было восемьдесят тысяч, а теперь двести, прерывается появлением молодого Глова. Узнав от Алексея, что господа уж уехали, он объявляет Ихареву, что тот проведен, “как пошлый пень”. Старик отец не отец, чиновник из приказа также из их компании, а он не Глов, а “был благородный человек, поневоле стал плутом”, взялся участвовать в обмане и провести Ихарева, а за то обещали ему, прежде обыгранному в пух, три тысячи, да не дали и так уехали. Ихарев хочет тащить его в суд, но, как видно, не может и жаловаться: ведь и карты были его, и в деле-то он участвовал незаконном. Его отчаянье столь велико, что он не может утешиться даже Аделаидой Ивановной, коею швыряет в дверь и сокрушается, что вечно под боком отыщется плут, “который тебя переплутует”.