В. Альфьери
Брут Второй
В Риме в храме Согласия Цезарь произносит речь. Он много воевал и наконец вернулся в Рим. Рим могуч, он внушает страх всем народам. Для вящей славы Рима осталось только покорить парфян и отомстить им за победу над Крассом. Поражение в битве с парфянами легло позорным пятном на Рим, и Цезарь готов либо пасть на поле брани, либо доставить в Рим пленного парфянского царя. Цезарь недаром собрал цвет Рима в храме Согласия. Он ждет от римлян согласия и готовности выступить в поход против парфян. Кимвр возражает: сейчас не до парфян; гражданская резня, начавшаяся при Гракхах, не утихает, Римская империя залита кровью: “сначала нужно дома Порядок навести и мстить за Рим Не раньше, чем он прежним Римом станет”. Антоний поддерживает Цезаря: не было случая, чтобы римляне не отомстили за гибель римского полководца. Если не отомстить парфянам, многие покоренные народы решат, что Рим дрогнул, и не захотят терпеть его господство. Поход на парфян необходим, остается только решить, кто поведет войска, но кто при Цезаре посмеет назвать себя вождем? “Рим” и “Цезарь” означают ныне одно и то же, и тот, кто сегодня хочет подчинить общее величие личным интересам, – изменник. Слово берет Кассий. Он противник военного похода, его волнует судьба отчизны: “Да будет консул консулом, сенат – Сенатом и трибунами – трибуны, И да заполнит истинный народ, Как прежде, форум”. Цицерон говорит о том, что он по-прежнему верен мечте об общем благе, мире и свободе. В Римской республике давно уже перестали чтить законы. Когда в Риме восторжествует порядок, то не понадобится оружие, “чтоб врагов Постигла участь туч, гонимых ветром”. Брут начинает свою речь с того, что он не любит Цезаря, потому что, по его мнению, Цезарь не любит Рим. Брут не завидует Цезарю, ибо не считает его выше себя, и не испытывает к нему ненависти, ибо Цезарь ему не страшен. Брут напоминает Цезарю, как услужливый консул хотел надеть на него царский венец, но Цезарь сам оттолкнул его руку, потому что понял, что народ – не такая бездумная масса, как ему хотелось бы, народ может какое-то время терпеть тирана, но не самодержца. В душе Цезарь не гражданин, он мечтает о царском венце. Брут призывает Цезаря стать не угнетателем, а освободителем Рима. Он, Брут, – гражданин и хочет пробудить в душе Цезаря гражданские чувства. Антоний осуждает Брута за дерзкие речи. Цезарь хочет, чтобы вопрос о походе на парфян был решен здесь, в храме Согласия, а для решения остальных вопросов предлагает собраться завтра утром в курии Помпея.
Цицерон и Кимвр ждут своих единомышленников – Кассия и Брута. Они понимают, что родине грозит опасность и медлить нельзя. Цицерон видит, что Цезарь, убедившись, что всеобщий страх для него надежнее, чем любовь продажной черни, делает ставку на армию. Ведя римских воинов в бой с парфянами, он наносит Риму последний удар. Цицерон жалеет, что он уже старик и не может биться за родину с мечом в руках. Подоспевший Кассий с горечью говорит, что у Цицерона уже не осталось достойных слушателей, но Цицерон возражает: народ всегда народ. Сколь бы человек ни был ничтожен наедине с собой, на людях он неизменно преображается. Цицерон хочет произнести речь перед народом. Диктатор опирается на силу, Цицерон же опирается на истину и потому не боится силы: “Повержен будет Цезарь, Как только будет он разоблачен”. Кимвр уверен, что Цицерон не сможет взойти на форум, ибо путь туда закрыт, а если бы и смог, то его голос потонул бы в криках подкупленных людишек. Единственное средство – меч. Кассий поддерживает Кимвра: не надо ждать, пока трусливый народ объявит Цезаря тираном, надо первыми вынести ему приговор и привести его в исполнение. Лучшее средство – быстрейшее. Чтобы покончить с рабством в Риме, достаточно одного меча и одного римлянина, зачем же заседать и тратить время на колебания? Появляется Брут. Он опоздал, потому что говорил с Антонием. Цезарь послал Антония к Бруту, чтобы договориться о встрече. Брут согласился встретиться с Цезарем здесь же, в храме, ибо считает, что Цезарь-враг страшнее, чем Цезарь-друг. Кассий говорит, что он, Кимвр и Цицерон единодушны в ненависти к Цезарю, в любви к отчизне и в готовности погибнуть за Рим. “Но планов получилось три: В гражданскую войну отчизну ввергнуть, Иль, ложью ложь назвав, разоружить Народ, иль Цезаря прикончить в Риме”. Он спрашивает мнения Брута. Брут хочет попытаться переубедить Цезаря. Он полагает, что жажда чести Цезарю дороже, чем жажда царства. Брут видит в Цезаре не злодея, а честолюбца. Во время Фарсальской битвы Брут попал к Цезарю в плен. Цезарь сохранил ему жизнь, и Брут не хочет отвечать на добро неблагодарностью. Брут считает, что один лишь Цезарь может вернуть сегодня Риму свободу, могущество и жизнь, если вновь станет гражданином. Брут верит, что у Цезаря благородная душа и он станет защитником законов, а не их нарушителем. Если же Цезарь останется глух к его доводам, Брут готов заколоть его кинжалом. Цицерон, Кимвр и Кассий уверены, что Брут слишком высокого мнения о Цезаре и план его несбыточен.
Антоний докладывает Цезарю, что Брут согласен встретиться с ним. Он ненавидит Брута и не понимает, почему Цезарь терпит его. Цезарь говорит, что из его недругов Брут – единственный, кто его достоин. Цезарь предпочитает побеждать не оружием, а милостью: простить достойного врага и заручиться его дружбой лучше, чем уничтожить его. Так в свое время Цезарь поступил с Брутом, так намерен поступать и впредь. Он хочет во что бы то ни стало сделать Брута своим другом. Когда приходит Брут, Антоний оставляет их вдвоем. Брут взывает к разуму Цезаря. Он заклинает его снова стать гражданином и вернуть Риму свободу, славу и мир. Но Цезарь непременно хочет покорить парфян. Он столько воевал, что хочет встретить смерть на поле брани. Цезарь говорит, что любит Брута, как отец. Брут же испытывает к Цезарю все чувства поочередно, кроме зависти: когда Цезарь проявляет себя как тиран, Брут его ненавидит, когда в Цезаре говорит человек и гражданин, Брут испытывает к нему любовь и восхищение. Цезарь открывает Бруту, что он его отец. В доказательство он показывает Бруту письмо его матери Сервилии, подтверждающее, что Брут – ее сын от Цезаря. Брут ошеломлен, но это известие не изменяет его убеждений. Он жаждет спасти родину или погибнуть. Цезарь надеется, что Брут одумается и завтра поддержит его в сенате, иначе он встретит в Цезаре не отца, а господина. Брут призывает Цезаря доказать свою отцовскую любовь и дать ему возможность гордиться своим отцом, иначе ему придется считать, что настоящий его отец – тот Брут, который дал Риму жизнь и свободу ценой жизни собственных детей. Оставшись один, Цезарь восклицает: “Возможно ль, чтоб единственный мой сын Отказывался мне повиноваться Теперь, когда весь мир покорен мне?”
Цицерон вместе с другими сенаторами уезжает из Рима: он старик, и в нем уже нет былого бесстрашия. Кимвр и Кассий расспрашивают Брута о его беседе с Цезарем. Брут рассказывает им о том, что он сын Цезаря. “Чтоб кровь от этого пятна очистить Ужасного, до капли должен я За Рим ее пролить”. Бруту не удалось переубедить Цезаря. Кимвр и Кассий считают, что Цезаря надо убить. Брут идет за советом к своей жене Порции – дочери великого Катона. Порция, чтобы доказать свое мужество, отсекла себе мечом грудь и стойко переносила боль, так что ее муж даже не знал об этом. И только после этого испытания она осмелилась попросить Брута доверить ей свои тайны. Кимвр и Кассий восхищаются мужеством Порции.
Антоний приходит к Бруту. Цезарь передает ему, что надеется на голос крови, который повелит Бруту любить и уважать человека, давшего ему жизнь. Брут спрашивает, готов ли Цезарь отказаться от диктаторства, возродить законы и подчиняться им. Брут просит Антония передать Цезарю, что завтра в сенате надеется услышать от него перечень действенных мер по спасению отечества. Брут в такой же мере жаждет спасти Рим для блага римлян, как и спасти Цезаря ради Рима. После ухода Антония заговорщики решают привлечь на свою сторону еще несколько достойных римских граждан.
В курии Помпея собираются сенаторы. С улицы доносятся крики толпы. Кассий говорит Бруту, что по его знаку заговорщики с мечами набросятся на Цезаря. Появляется Цезарь. Он спрашивает, почему многие сенаторы не пришли на собрание. Брут отвечает: “Те, что сидят в сенате, Пришли из страха; тех, кого здесь нет, Рассеял страх”. Брут произносит речь, где превозносит достоинства Цезаря, одержавшего верх над собой и над чужой завистью. Он поздравляет Цезаря, желающего стать гражданином, равным среди равных, как прежде. Брут объясняет собравшимся, что говорит от имени Цезаря, поскольку он и Цезарь теперь одно, ведь он – сын Цезаря. Цезарь потрясен вдохновенной дерзостью Брута. Он говорит, что хочет сделать его своим преемником. Цезарь не отступил от своего решения отправиться в поход на парфян. Брута он хочет взять с собой, а после победы над врагами Рима он готов отдать себя в руки своих врагов: пусть Рим решает, кем он хочет видеть Цезаря: диктатором, гражданином или вовсе никем. Брут в последний раз взывает к Цезарю, но Цезарь объявляет, что тот, кто не подчинится ему, – враг Рима, бунтовщик и предатель. Брут обнажает кинжал и потрясает им над головой. Заговорщики бросаются к Цезарю и разят его мечами. Брут стоит в стороне. Израненный Цезарь ползет к статуе Помпея и испускает дух у ее подножия со словами: “И ты… мой мальчик?..” На крики сенаторов сбегается народ. Брут объясняет народу, что Цезарь убит, и он, Брут, хотя его кинжал не обагрен кровью, вместе с другими убил тирана. Народ хочет покарать убийц, но они скрываются, в руках народа лишь Брут. Брут готов к смерти, но напоминает народу о свободе и призывает тех, кому она дорога, возликовать: Цезарь, который мнил себя царем, спит вечным сном. Слыша вдохновенные речи Брута, народ проникается к нему доверием, а услышав, что Брут сын Цезаря, оценивает все его благородство. Брут оплакивает Цезаря, ибо чтит его достоинства, равных которым не сыскать. Он готов к смерти, но просит дать ему отсрочку. Исполнив свой долг освободителя и гражданина, он покончит счеты с жизнью над гробом убитого отца. Народ готов идти за Брутом. Размахивая мечом, Брут ведет за собой народ на Капитолий, чтобы изгнать изменников со священного холма. Народ вслед за Брутом повторяет: “Свобода или смерть!”, “Смерть или свобода!”