Стихотворение Б. Ахмадулиной «Другое» — это текст, так как он имеет заглавие, для него характерна тематическая и композиционная цельность. Он объединен темой процесса творчества и идей постижения сути поэзии, поисков собственного стиля; есть смысловая связность, композиционная завершенность. Текст структурно упорядочен, делится на предложения, имеет определенную тему — тему поэзии, самого процесса творчества; в нем прослеживается стилистическое единство. Это поэтический текст, так как он состоит из строф и имеет рифму. Стихотворение относится к художественному стилю речи.
Белла Ахмадулина приобрела известность в начале 1960-х годов. В это время ее творчество было выражением бурной активизации духовной жизни, духовным раскрепощением.
Поэты — «шестидесятники» учили, просвещали своих читателей и слушателей. Было ощущение свободы, ощущение ответственности за преобразования в стране, ощущение необходимой моральной перестройки общества. Автор понимает, что творчество поэта должно восприниматься читателем не только как источник духовного наслаждения, но и как действенное орудие, способное влиять на окружающих. Поэзия — это проникновение в «саму сокровенную суть мира».
Стихотворение «Другое» было написано в 1966 г. К середине 60-х годов надежды на обновление, на возрождение угасли. Для литературы этого времени характерны утрата веры в будущее и в возможность социальных преобразований, поэтому уж целый год стихи не слагаются, а раньше в творчестве было «другое что-то». Уже первые слова стихотворения привлекают наше внимание:
Что сделалось? Зачем я не могу уж целый год не знаю, не умею слагать стихи…?
В стихотворении поэт разговаривает с самим собою и со всем миром. Он ищет причину «немоты тяжелой». Не находит. Вновь ищет… Может быть, поэтому так трудно постичь суть поэзии? Ведь каждое из стихотворений — душа автора, его боль и надежда, грусть и радость, мечта и реальность. В этом стихотворении Б. Ахмадулина не использует малоупотребительные слова. Здесь нет ярких и броских поэтических образов, требующих расшифровки. В чем же причина такого сильного эмоционального воздействия этих строк? Прежде всего, очевидно, в их удивительной простоте и правдивости.
Повествование ведется от 1-го лица. В том, что автор делится с читателем своими сокровенными чувствами, убеждают следующие личные местоимения: я не могу, я не о том, во мне уже стара привычка ставить слово после слова. Автор избрал форму непринужденного, доверительного монолога, в ходе которого делится своими размышлениями с читателем, повествуя о том, что случилось («Что сделалось?»), вспоминает эпизоды из своей жизни («Как это прежде было?»).
Это произведение обладает особой структурой повествования: повествователь и герой здесь тождественны, объектом изображения служит авторское «я». Речь повествователя содержит особые слова — сигналы припоминания (знало, шалило, смеялось, плакало), вводящие описание ситуации в прошлом и свидетельствующие об избирательной работе памяти (забыла). Речь повествователя, содержащая воспоминание, включает его оценки, отражает различные его эмоции.
По своему словарному материалу язык стихотворения «Другое» прозаически простой и понятный. Стихотворение воспринимается как обычный современный текст, без каких-либо затруднений. И все же замедленное и пристальное чтение текста обязывает сделать несколько пояснений. В стихотворении есть два лексических архаизма — уста, ведать. Это собственно-лексические архаизмы, так как слова вытеснены в пассивный словарный запас словами с другой непроизводной основой.
Собственно-лексические архаизмы традиционны для поэзии. Ахмадулина, ориентируясь на традиции, тоже обращается к этим весьма выразительным лексическим ресурсам.
Архаизмы органично входят в ткань лирического произведения, участвуя в образовании неповторимого поэтического стиля, и употребляются для поэтизации речи, создания высокой экспрессии. Употребляя слова, обозначающие части человеческого лица и тела (губы, рука), Ахмадулина в большей степени отдает дань традиции.
Обратим внимание на первую строфу этого стихотворения, где фигурирует слово губы, противопоставленное с экспрессивной точки зрения слову уста. Вариант губы имеет в контексте ярко выраженную отрицательную эмоциональную окраску:
Что сделалось? Зачем я не могу уж целый год не знаю, не умею слагать стихи и только немоту тяжелую в моих губах имею?
В стихотворении доминирует слово уста. Такое его положение отчасти объясняется существованием логической связи между такими образами, как уста и слово:
Да, да, другое, разве знало страх, когда шалило голосом так смело, само, как смех, смеялось на устах и плакало, как плач, если хотело?
Традиционным поэтическим средством у Ахмадулиной выступают абсолютные синонимы. Наличие в стихотворении нескольких слов для обозначения одного и того же понятия оправдывается и обусловливается различием выполняемых ими функций. Синонимы служат выражению тонких смысловых оттенков данного понятия, эмоциональной или стилистической окраски.
Сравним синонимы: уста — губы, знать — ведать. Различие между ними выражается в характерной для каждого слова эмоционально-экспрессивной и стилистической принадлежности: слова знать и губы являются межстилевыми и нейтральными, а слова ведать и уста — устаревшими, поэтическими.
В стихотворении Б. Ахмадулиной преобладают глаголы. Поэт выбирает глагольные словосочетания, так как глагол обладает самыми богатыми валентными, то есть сочетаемостными свойствами, и является наиболее динамичной частью речи.
Взаимообусловленность плана выражения и плана содержания обнаруживается также при определении грамматических признаков глагола (например, категории наклонения и времени). Чаще встречаются формы изъявительного наклонения, обозначающие реальное действие (не могу, не умею, не ведает и др.). Временная отнесенность представлена формами настоящего и прошедшего времени.