МОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЧАЦКОМУ
А. С. Пушкин, высказывая свое мнение о пьесе Грибоедова, усомнился в художественной цельности образа Чацкого. Самым умным действующим лицом комедии поэт называл самого драматурга, а Чацкий, в интерпретации Пушкина, — «благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (а именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями». Поэт признавал, что все сказанное Чацким очень умно, а вот обращение с пламенными воззваниями к московским бабушкам, Скалозубу и Фамусову подобно метанию бисера перед свиньями: «Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловым и тому подобными».
Еще жестче по поводу Чацкого высказался М. А. Дмитриев, которому принадлежит один из первых откликов на комедию «Горе от ума». По мнению критика, Чацкий «есть не что иное, как сумасброд, который находится в обществе людей совсем не глупых, но необразованных, и который умничает перед ними, потому что считает себя умнее: следственно, все смешное на стороне Чацкого». Да, действительно, представителей московского общества нельзя назвать глупцами. Ум — это их главное достоинство, но только в том понимании, что под ним подразумевается способность рассчитывать светские выгоды. Для Чацкого же ум — это важнейшая нравственно-философская категория и, в первую очередь, способность свободно мыслить. Ответ Дмитриеву был дан на страницах журнала «Сын отечества» О. М. Сомовым, который глубже всех своих современников оценил художественное новаторство Грибоедова. В частности, Сомов указывал, что драматург шел своей непроторенной дорогой, поэтому обыкновенные мерки к его комедии неприемлемы. Чацкий сам очень хорошо понимает, что, говоря невеждам об их невежестве и предрассудках, а порочным об их пороках, он напрасно теряет время. Но он говорит что-либо только в том случае, когда невежество, предрассудки и пороки трогают его за живое. Как утверждает критик: таков характер людей пылких. «Он уже не думает, слушают и понимают ли его или нет: он высказал все, что у него лежало на сердце — и ему как будто стало легче». И. А. Гончаров в критическом этюде «Ми — льон терзаний» убедительно проанализировал психологическую мотивированность сценического действия в пьесе Грибоедова. Он считал, что драматургу удалось заглянуть далеко за горизонты своей эпохи. В основе комедии — любовная коллизия: Чацкий любит Софью и только из-за нее возвращается в Москву. Всякий шаг Чацкого, почти всякое слово в пьесе тесно связаны с его чувством к Софье. Он видит, что девушка предпочитает ему глупого человека и до самого конца бьется над этой загадкой. Весь ум, все силы его направлены на эту борьбу, которую Гончаров и назвал «мильоном терзаний». Однако только под влиянием этих чувств, считает писатель, Чацкий «мог сыграть указанную ему Грибоедовым роль, роль гораздо большего, высшего значения, нежели неудачная любовь… Чацкого роль — роль страдательная: оно иначе и быть не может. Такова роль всех Чацких, хотя она в то же время и победительна».
Стоит упомянуть и мнение самого Грибоедова, который сочувствовал своему герою: «Этот человек разумеется в противуречии с обществом, его окружающим, его никто не понимает, никто простить не хочет, зачем он немножко повыше прочих, сначала он весел, и это порок».
Итак, Чацкий появляется в Москве в доме Фамусова. Он счастлив и весел: наконец, после долгой разлуки, он увидит свою возлюбленную и подругу детства Софью. Реакция Софьи вызывает у него непонимание и тревогу. Он пытается вернуть девушку в те славные времена:
Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
Тут же Чацкий выражает свое истинное отношение к Москве и москвичам: «Что нового покажет мне Москва?» Он знает, что его ждут все те же балы, сватовство, стихи в альбомах. Внезапно возникшее отчуждение Чацкий пытается преодолеть новым поворотом темы, новым воспоминанием об общих знакомых, над которыми они вместе посмеивались несколько лет назад. В каждом его обращении к Софье звучит: «А помните…?» Чацкого беспокоит некая двусмысленность в словах девушки, но он решает не обращать на это внимания. Сравнение Чацкого с тетушкой, сделанное Софьей, показывает, что она уже иначе относится ко всем этим московским чудакам. Чтобы проверить свое впечатление, Чацкий вызывает Софью на высказывание собственных оценок, упоминает Молчалина. Колкости Чацкого в отношении Молчалина вызывают раздражение Софьи: «Не человек, змея!» По-видимому, Софья уже определила свое отношение к Чацкому и ее заключительная реплика откровенно зла: «Да, хорошо — сгорите, если ж нет?»
Подозрения Чацкого усиливаются, когда Софья, увидев в окошко упавшего с коня Молчалина, теряет сознание. Подозрения усиливаются, но прозрение еще не наступило. Он продолжает гневаться на Молчалина, каждую его фразу Софья воспринимает с обидой. Тогда Чацкий решает откровенно спросить, кто мил ее сердцу, и в ответ слышит несмелые отговорки: Софья решительно не хочет открывать тайну своего сердца. Слова Чацкого тревожат ее, но она не уверена в своем выборе и поэтому считает необходимым ответить ему его же оружием — указать на недостатки:
«Да! Грозный взгляд, и резкий тон,
И этих в вас особенностей бездна;
А над собой гроза куда не бесполезна…»;
«Заметно, что вы желчь на всех излить
Готовы».
Любовные неурядицы Чацкого сопровождаются его острым конфликтом с фамусовским обществом. Высказывая свое отношение к жизни, Чацкий вовсе не собирается «бросать вызов», но постепенно его раздражение нарастает. Основной удар его критики направлен на Фамусова. Это и понятно. Чацкий видит, какие глубокие изменения произошли в сознании Софьи, а кто, как не батюшка, влиял на формирование подобного отношения к жизни. Но, с другой стороны, в пламенных «нравоучительных» речах Фамусова содержится столько откровенной глупости и невежества, что нашему пылкому герою ничего не остается, как защищаться, отстаивая собственное мнение. Чацкий восстает против попытки Фамусова навязать ему идиллическое представление о прошлом. Он уверен, что «нынешний век» далек от идеала, но все же время необратимо идет вперед. «А судьи кто?» — восклицает Чацкий.
В монологе, который по жанру является гражданской одой, поэт наряду с изображением разлада героя с обществом анализирует общественную среду, прикасается к главным пружинам жизни. Чацкий отстаивает право жить своим умом, не видя достойных образцов в «отцах отечества». Последняя строфа оды рисует положительную программу героя, основным смыслом которой является защита свободной жизни.
Я восхищен смелостью и отвагой, с которыми Чацкий вступает в единоборство с устоявшимися традициями, взглядами на жизнь. Он является одним из тех «сумасбродов», которые во все времена пытались заставить общество дышать новым, свежим воздухом, а не задыхаться в затхлой атмосфере невежества, лицемерия, тщеславия. Вызывает сочувствие и то, что в личной жизни Чацкий был несчастлив. Он обладал в полной мере всеми достоинствами, позволяющими ему называться гордым именем Человек. Но такие как Чацкий успевают лишь сеять зерна истины, а плоды пожинают другие. Именно безнадежность успеха — главная беда Чацкого и ему подобных.
Каждое дело, требующее обновления, вызывает в нашем сознании образ Чацкого, и какие бы жизненные задачи ни решали люди, им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: совета «учиться, на старших глядя», с одной стороны, и стремления уйти от рутины к «свободной жизни» — с другой.