В начале XX века поэзия расцветает в своем неповторимом многоголосье и разноцветье. Один из лидеров русского символизма, талантливый поэт Бальмонт, в 1902 году восклицает: «будем как солнце!». Бальмонт представляет собой натуру впечатлительную, артистичную, романтическую, вместе с тем ранимую и будучи максималистом, он предъявляет завышенные требования к бытию людей. В центре мира у него Солнце, как источник жизни, света и совести. В его стихах звучит музыка, слышно журчание весенних ручьев, видны искрящиеся солнечные блики. В них есть одухотворенность, грусть и надежда:
«Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня… …
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор».
В статье «О лирике» А. Блок говорит о поэте так: «Когда слушаешь Бальмонта — всегда слушаешь весну».
Очень проникновенно говорит об известном поэте И. Анненском Н. Гумилев:
«Был Иннокентий Анненский последний
Из царскосельских лебедей…»
Вот как звучат строки,»пленительные и странные», самого поэта И. Анненского:
«Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, что я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной молю ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с ней не надо света».
Основной темой в творчестве еще одного поэта «серебряного века» М. Кузьмина стала любовь. Известный литературовед П. Н. Медведев пишет об этом так: «Любовь Кузмина — тихая, музыкальная, как бы лунная. Она вся — в трепете ласковых предчувствий, она — ожидание нежности».
«Моя душа в любви не кается —
Она светла и весела,
Какой покой ко мне спускается!
Зажглися звезды без числа.
И я стою перед лампадами,
Смотря на близкий милый лик.
Не властен лед над водопадами,
Любовных вод родник велик».
Необыкновенна поэзия Николая Гумилева, она «напоминает взрыв звезды, перед своим уничтожением ярко вспыхнувшей и пославшей поток света в окружающие ее пространства» (В. Иванов). Он побывал в других странах, был знаменит, много в жизни испытал и изведал, он не принимал «протестантский прибранный рай», и когда он достиг, по своему высказыванию «середины странствия земного», погибает в расцвете творческих сил. Для молодых людей, которые вступают в жизнь, Н. Гумилев может стать достойным примером в умении преодолевать преграды, страстным желанием доказать себе и другим, что человек может достигнуть поставленной цели. Он сотворил себя сам: будучи слабым физически — становится сильным, будучи неуверенным в себе — смог утвердиться, будучи неизвестным — становится знаменитым поэтом. Он считает, что:
«Быстрокрылых ведут капитаны —
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий —
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь…»
Нет ничего удивительного в том, что именно Н. Гумилев объединяет вокруг себя 26 разных поэтов и становится во главе нового направления, которое зародилось в 10-20-х годах XX столетия, и носило название «акмеизм». В переводе с греческого «акме» —
«высшая степень чего-либо, цвет, цветущая пора», а также, по словам Н. Гумилева «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь».
Другой поэт — С. Городецкий — поэтически обрисовал это положение такими строками:
«Назвать, узнать, сорвать покровы
И праздных пшик, и ветхой мглы.
Вот первый подвиг.
Подвиг новый — Живой земле пропеть хвалы».
«Колумбом новых поэтических материков» Маяковский называет В. Хлебникова, одного из ведущих участников футуристического течения. Его жизнь была на редкость не устроенная, полубродячая, безденежная. Он сам называл себя йогом, дервишем, марсианином. Свое творчество создавал на основе собственных теорий, очень своеобразно, создавал новые слова, основываясь на возможности возникновения новых из родственных слов.
Есть еще один поэт, о котором мне хотелось бы сказать — Максимилиан Волошин. Вначале он привлек мое внимание своими изящными, мелодичными, легкими стихами:
«И мир как море пред зарею,
И я иду по лону вод,
И подо мной и надо мною
Трепещет звездный небосвод».
Впоследствии — своей жизненной программой, очень глубокой, основой которой является стремление.
«Все видеть, все понять, все знать, все пережить,
Все формы, все цвета вобрать в себя глазами,
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Все воспринять и снова воплотить».
Но наиболее сильное потрясение у меня вызвали его стихи из цикла «Пути России». В них поэт пытается осмыслить прошлое России и предугадать ее будущее. В этом цикле описывается и восстание Степана Разина, и смутное время, и гражданская война и революция. М. Волошин о трагизме судьбы Родины:
«О камни мостовых, которых лишь однажды
Коснулась кровь! Я ведаю ваш счет.
Трагична и судьба россиян:
«Вся Русь — костер. Неугасимый пламень
Из края в край, из века в век
Гудит, ревет… И трескается камень.
И каждый факел — человек».
Гражданская война и события 1917 года еще с большей силой обрушились на Россию:
«Брали на мушку», «ставили к стенке»,
«Списывали в расход» —
Так изменялись из года в год
Речи и быта оттенки.
«Хлопнуть», «гробить», «отправить на шлепку».
«К Духонину в штаб», «разменять» —
Проще и хлеще нельзя передать
Нашу кровавую трепку».
В 20-х годах М. Волошин живет в Крыму, там особенно остро воспринимаются противоречия эпохи, трагизм усобицы: Крым переходит из рук в руки, а в зиму 1921-1922 года начинается голод. Его стихи 1921-го года: «Красная пасха», «Терминология» и многие другие» — крик человека, который взывает к совести и гуманизму обезумевших людей:
«С утра раздавали солдатам водку.
Вечером при свече
Выкликали по спискам мужчин, женщин.
Сгонят на темный двор…
… Еще недобитых валили в яму.
Торопливо засыпали землей.
А потом с широкою русской песней
Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам
Жены, матери, псы.
Разрывали землю. Грызлись за кости.
Целовали милую плоть».
Так и приходят на ум строки великого ПушкинА: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный…»
Очень трудно оставаться человеком в это трудное, жестокое время. Свое отношение, свою мораль М. Волошин выражает в стихотворении «Доблесть поэта»:
«Ты соучастник судьбы, раскрывающий замысел драмы.
В дни революции быть Человеком, а не Гражданином».
Не покидает М. Волошина вера в то, что «из преступлений, исступлений возникает праведная Русь». Будучи поэтом и гуманистом, он до последнего остается со своей Родиной, разделяя ее судьбу и отдавая ей голос своей правды и совести:
«Может быть, такой лее жребий выну,
Горькая детоубийца — Русь!
И на дне своих подвалов стану
Иль в кровавой луже поскользнусь
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой —
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!»
Перед нами прошла целая плеяда поэтов «серебряного века», со своим виденьем мира, со своими, чаще всего трагическими судьбами. Возможно, не все мы можем понять в их творчестве, но невозможно не увидеть их талант, их неординарность. Как и невозможно их творчество оградить рамками какого-то одного литературного направления: футуризма, акмеизма или символизма. Для нас, читателей нового века, их мастерство слова, их глубина мысли, их умение осмыслить движение души, жизнь, а также историческая и гражданская проблематика в их произведениях, характеризуют поэтов серебряного века намного глубже и шире. Их поэзия, дошедшая до нас сквозь время, стала радостью, новым открытием мира, утверждением величия и высоким стремлением души русской поэзии.