Ибо в те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения… даже доныне, и не будет… Предаст же брат брата на смерть, и отец — детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их.
Из Евангелия
С детства я привык слышать в слове «казак» что-то героическое, И застольные казачьи песни говорили об этом, и исторические фильмы. С интересом я узнавал об истории казачества на Дону. Как бежали сюда из России в течение веков люди: кто от крепостного тягла, кто, спасаясь от государства, кто из любви к разбою. И занимали землю, сеяли хлеб, воевали с татарами и турками, грабили купцов и бояр, а порой вместе с другими недовольными устраивали настоящие казачьи и крестьянские войны. Но уже после Пугачевского бунта, привлеченное большими льготами, стало казачество опорой русским царям, воевало за них и за славу России.
Конец этой жизни и описывает в первых книгах «Тихого Дона» Шолохов. Веселую, радостную, полную труда и приятных забот жизнь казаков прерывает первая мировая
Война. И с ней безвозвратно рушится вековой уклад. Хмурые ветры задули над донскими степями. Уходят казаки на поле брани, а запустение, словно вор, закрадывается в хутора. И все же воевать — дело для казаков привычное, а вот революция…
Февраль 1917… Царь, которому они присягали, оказался вдруг низвергнутым. И заметались казаки, служившие в армии: кому верить, кому подчиняться? Особенно сложно было решать в дни корниловского мятежа. Главнокомандующий зовет свергнуть революционную власть Временного правительства. В конце концов казаки поворачивают назад от Петрограда. А тут новая, Октябрьская революция. И вновь смута в душе у казаков. Чью сторону принять? Что обещают большевики? Землю? Так у них ее довольно. Мир? Да, война надоела…
Главный герой романа «Тихий Дон» Григорий Мелехов мучается теми же сомнениями, что и остальное казачество. «Нам необходимо свое, и прежде всего избавление казаков от всех опекунов — будь то Корнилов, или Керенский, или Ленин. Обойдемся на своем поле и без этих фигур. Избавь, Боже, от друзей, а с врагами мы сами управимся».
Но после встречи с Подтелковым склоняется Григорий к красным, воюет на их стороне, хотя душой еще никак не пристанет к какому-то берегу. После ранения под станицей Глубокой едет он в свой родной хутор. И тяжко в груди у него. Вот что пишет автор о его сомнениях: «Там, позади, все было путано, противоречиво. Трудно нащупывалась верная тропа; как в топкой гати, зыбилась под ногами почва, тропа дробилась, и не было уверенности — по той ли, по которой надо, идет».
Особенно тягостны воспоминания о расстреле офицеров красноармейцами, начатом по команде Подтелкова. Так начиналось великое истребление казачества Советской властью, которое именовалось «расказачиванием». Говорят, Я. М. Свердлов, с согласия ЦК, давал команду брать заложников и расстреливать всех, кто так или иначе противился новой власти. Не нашел своего места Мелехов среди тех, кто хотел установить чуждый донцам порядок. И вот он уже вместе с другими односельчанами выступает биться с Подтелковым.
Трагично рисует писатель пленение отряда Подтелкова. Встречаются вдруг однокашники, кумовья, просто люди, верящие в одного Бога, которые раньше могли назвать друг друга земляками. Радостные возгласы, воспоминания. А назавтра пленных казаков ставят к стенке… Разливается кровавая река по донской земле. В смертельной драке брат идет на брата, сын на отца. Забыты доблесть и честь, традиции и законы, рушится жизнь, налаживаемая веками. И вот уже Григорий, ранее внутренне противившийся кровопролитию, легко сам решает чужую участь. И началось время, когда менялась власть, а вчерашние победители, не успев казнить противников, становятся побежденными и преследуемыми. Жестоки все, даже женщины. Вспомним очень сильную сцену, когда Дарья убивает Котлярова, считая его убийцей своего мужа Петра.
И все же Советская власть кажется чуждой большинству казачества, хотя такие, как Михаил Кошевой, были верны ей с самого начала. В конце концов начинается широкое повстанческое движение против нее. Поднаторевший в политике Осип Штокман главную причину антисоветских восстаний на Дону видит в кулаках, атаманах, офицерах, богатеях. И не желает понять, что никому не дано право безнаказанно ломать чужую жизнь, навязывать силой новый порядок.
Григорий становится одним из крупных военачальников повстанцев, показывая себя умелым и опытным командиром, Но что-то уже ломается в душе его от многолетнего военного убийства: все чаще он пьянствует и путается с женщинами, забывая о семье, все безразличнее становится к себе. Восстание разгромлено. И вновь судьба совершает с Мелеховым переворот. Его насильно мобилизуют в Красную Армию, где он воюет с Врангелем.
Устал человек от семилетней войны. И хочет жить мирным крестьянским трудом вместе с семьей. Возвращается в родные места. Не осталось в хуторе Татарском семьи, которую бы не обездолила братоубийственная война. Во многом верными оказались слова одного из героев, что «нету казакам больше жизни, и казаков нету!». На пепелище пытается возродить жизнь Григорий, но не дает ему этого Советская власть. Грозит тюрьмой (а может, и расстрелом, если дело дошло бы до неправого и скорого суда) за то, что прежде воевал против нее. А тут подоспела продразверстка. И объединились недовольные вновь в отряд Фомина. Ушел и Григорий. Однако устали уже казаки от войны, да и власть пообещала не мешать им трудиться и крестьянствовать. (Обманула, как выяснилось позже, дав покой лишь на несколько лет.)
И у Фомина — тупик. Великая трагедия Григория Мелехова в том, что в кровавой круговерти исчезло все: родители, жена, дочь, брат, любимая женщина. Б самом конце романа устами Аксиньи, объясняющей Мишатке, кто его отец, говорит писатель: «Никакой он не бандит, твой отец. Он так… несчастный человек». Сколько сочувствия в этих словах!
Со смертью Аксиньи Григорий теряет последнюю надежду. Он идет к родному дому, где он уже не хозяин. Верой и жизнелюбием наполнена последняя сцена романа. Григорий у порога родного дома, на руках у него сын, последнее, что осталось от прошлой жизни. Но жизнь продолжается.
Революция причинила много горя Григорию Мелехову и всему казачеству. И была она только началом испытаний, выпавших на долю нашего народа. Но не умерло казачество, живо и возрождается.