В. В. БЫКОВ
ДОЖИТЬ ДО РАССВЕТА
Зима. Снег. Война.
Группа солдат на лыжах под руководством старшины Дюбина и лейтенанта Ивановского отправляется на задание. Проверить, хорошо ли все в группе стоят на лыжах, возможности не представилось.
Идет группа “к немцу в гости”. “Зачем и для чего” – пока не объясняют. За двенадцать часов нужно “отмахать шестьдесят километров”.
Пройти нужно опасное открытое пространство, а потом уже будет “спасительный лес”.
Открытое пространство в белых маскхалатах преодолевают ползком, лыжи пока что в руках держат.
Раздражает лейтенанта грузный и мешковатый Шелудяк – но в группе нужен был сапер, другого не нашлось.
Почти в самом начале перехода, когда ползли над речкой, солдат осветили ракеты, началась стрельба. Одного из группы ранило. Назад с пострадавшим лейтенант отправляет Шелудяка: на опасное дело идет группа, пусть живет толстяк – как-никак у него трое детей.
Однако вышло наоборот: неловкий Шелудяк отвлек на себя внимание немцев и его расстреляли из пулемета.
Группа продолжает двигаться без отдыха: отдых только расхолаживает. Некоторые отстали, что беспокоит лейтенанта.
Он вспоминает своего погибшего друга – капитана Волоха. На группу разведчиков под его командованием вышел лейтенант, выбираясь из окружения. Разведчики истощены и голодны, они несли на носилках раненного в ногу Фиха. Это был высокий, красивый молодой человек, прекрасно знающий немецкий язык. Фйх просил вернуть ему пистолет – он не хотел своей угасающей жизнью отягощать товарищей.
Тогда Волох решил взять немецкий склад – а вдруг там продовольствие? И, напоровшись на часового в непроглядном снегопаде, был убит.
Значит, надо быть в сто раз осторожнее!
Однако при обходе хутора группу выдали лаем собаки. Вновь разведчики попали под обстрел. Ивановский ранен в ногу. Он сам делает себе перевязку, не желая никому рассказывать про свою рану.
Куда страшнее ранен Хакимов – старательный и внимательный боец. Его придется тащить волоком.
Боец Пивоваров неожиданно утыкается лицом в стог и умоляет его оставить. Не может больше идти! Еле-еле подняли его на ноги. Бойцов в группе остается все меньше: загадочно пропали старшина Дюбин и боец Заяц. Уж не предатели?
Хакимов становится “мучителем” товарищей – всех посещает мысль где-нибудь его оставить. Ивановский гонит эту мысль прочь: нужно выстоять, остаться людьми.
Автор раскрывает нам секрет: цель группы – артиллерийская армейская база в шестидесяти километрах отсюда. Несколько эшелонов боеприпасов, охрана минимальная, вокруг проволочный забор в один кол. Можно уничтожить.
Эти сведения были добыты ценой гибели Волоха.
Группа подрывников свалилась в противотанковый ров у шоссе. Сколько таких рвов нарыли в начале войны! Они были для танков такими же непреодолимыми, как придорожная канава. Но сейчас ров послужил укрытием.
Как перебраться через шоссе? По нему идут и идут колонны машин. Шоссе нужно перейти до рассвета.
Ивановский решает взять с собой Пивоварова и попробовать вдвоем перебежать через шоссе, когда в движении появится перерыв.
Удалось!
Лейтенант с бойцом добираются до того места, где должна быть база.
Базы не было. Ее переместили. Напрасно бойцы подвергли себя бессмысленному смертельному риску, потеряли людей и совершенно измотали силы. Они опоздали.
Как эту неудачу объяснить в штабе?
Пивоваров простодушно говорит, что раз есть приказ взорвать базу, то ее нужно искать. “Слабосильный этот боец проявлял, однако, незаурядное усердие, и было бы несправедливым не оценить этого”.
Вновь перебежав шоссе, лейтенант и боец находят во рву догнавших группу Дюбина и Зайца.
Лейтенант принимает решение: группу отправить обратно, поручив им по возможности спасти Хакимова. Сам же он попытается разыскать базу и взорвать ее. Кого взять в напарники? Враждебно настроенный и подозрительный Лукашов? Конечно, нет. Дюбин? Толковый и осторожный, он должен повести группу назад.
Лейтенант выбирает Пивоварова. Только в этот момент он спрашивает, как зовут бойца.
– Петр.
– Петька, значит. А я – Игорь.
Пытаясь понять, где может находиться перенесенная база, лейтенант и боец натыкаются на солидное строение, где вполне может располагаться немецкий штаб. Взорвать его – задача, равная взрыву базы.
Однако при попытке подобраться к строению лейтенант был серьезно ранен в грудь. Выстрелом из трехлинейки Пивоваров спас командира, оттащил его в сторону и перевязал.
“Теперь им остается только забиться в какую-нибудь деревню, к своим людям, больше деваться некуда. Следовало заботиться только о том, чтобы не попасть к немцам. Базы ему уже не видать…” – так думал лейтенант.
Тщедушный Пивоваров тащит на себе лейтенанта, автомат, винтовку, бутылки с взрывчатой смесью – по-видимому, уже бесполезные.
Боец дотянул лейтенанта до баньки, они затаились там, а неподалеку ходят немцы.
– Мама – золото. Я у нее один, но и она у меня ведь тоже одна. Мама из Ленинграда сама. До революции в Питере жила. Сколько мне про Питер нарассказывала!.. А я так ни разу и не съездил. Все собирался, да не собрался. Теперь после войны разве.
– После войны, конечно.
– Я, знаете, ничего. Я не очень: убьют, ну что же! Вот только мать жалко.
Ивановский отправляет Пивоварова за лыжами и… Не попробовать ли разведать: не штаб ли в той деревеньке?
Пивоваров согласился – взял автомат и ушел.
В забытьи лейтенант вспоминает, как накануне войны познакомился с удивительной девушкой Янинкой и как гул вражеских самолетов разлучил их.
Его вывели из забытья вдруг долетевшие откуда-то выстрелы. Лейтенант узнал “голос” своего автомата. Скорее всего, Пивоваров не смог пройти незамеченным и теперь отстреливается.
Ивановский выбрался из баньки и пошел по следу бойца, теперь больше всего он боялся сбиться с этого следа.
Лейтенант нашел тело бойца, расстрелянного в упор.
Чувство вины, отчаяние, желание все-таки что-либо сделать поднимают раненого Ивановского – он сначала идет, а потом ползет к шоссе, харкая кровью. В груди у него все жгло, горело, все там превратилось в средоточие разбухшей, неутихающей боли.
Лейтенант решает взорвать транспорт на шоссе – какой первый попадется, тот и взорвать. Гранатой – вместе с собой.
“Но для этого надо было дожить до рассвета, выстоять перед дьявольской стужей этой роковой ночи. Оказывается, пережить ночь было так трудно, что он начал бояться. Он боялся примерзнуть к дороге, боялся уснуть или потерять сознание, боялся подстерегавшей каждое его движение боли в груди, боялся сильнее кашлянуть, чтобы не истечь кровью. На этой проклятой дороге его ждала масса опасностей, которые он должен был победить или избежать, обхитрить, чтобы дотянуть до утра”.
“Должна же его мучительная смерть, как и тысячи других не менее мучительных смертей, привести к какому-то результату в этой войне… Ведь он зачем-то родился, жил, столько боролся, страдал, пролил горячую кровь и теперь в муках отдавал свою жизнь…” – так думает Ивановский.
Не генерал, не танк, не важный транспорт – обычная повозка, запряженная битюгом, выехала на шоссе. Ивановского расстреляли немцы. Его граната убила только одного из двоих толстых фрицев, другой убежал. Всего лишь один эпизод войны…