Виктор Некрасов… Удивительна судьба этого человека, и многое в ней еще нам неизвестно.
Виктор Платонович Некрасов родился в 1911 году, окончил архитектурный институт и актерскую студию, играл в нескольких театрах, из театра же и попал на фронт в первые дни войны. Дважды был ранен. После второго ранения правую руку частично парализовало, и врач посоветовал ему ее разрабатывать – писать девушкам письма. Но он стал писать о Сталинграде.
Повесть “В окопах Сталинграда” – первая правдивая книга о войне. Она резко отличается от других произведений на военную тему того времени и по духу очень близка “Севастопольским рассказам” Л. Толстого, который писал: “Вы увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении – в крови, в страданиях, в смерти”.
Вот, например, смерть связного штаба Лазаренко: “Капут… Кажется… – он пытается улыбнуться. – Из-под рубашки вываливается что-то красное. Он судорожно сжимает это пальцами. На лбу выступают крупные капли пота”.
“Лица красные, потные, осатанелые, голоса хриплые” – вот что такое война в первой части повести. Бомбежки, жара, неразбериха, сумятица, всеобщее смятение…
Повествование в повести ведется от первого лица: это похоже на дневниковые записи. Описывается почти каждый день пребывания военного инженера лейтенанта Керженцева на фронте. Кроме описаний боев, в книге много воспоминаний героя, его размышлений о пережитом, о том, как изменила его война. Стыд, неловкость испытывает Юрий за то, что он, командир, “не знает, где его взвод, полк, дивизия”. А ведь казалось, что самое страшное – отступление под Москвой – уже позади. Но наши войска снова отходят. Юра чувствует свою вину перед мирными жителями, которых они не могут защитить. Он чувствует свою ответственность за то, что кажется ему самым страшным – “бездеятельность и отсутствие цели”.
Война – это трудная работа, это не только бои, но и тяжелый физический труд. Кем только не приходится быть порой бойцу на войне: и столяром, и плотником, и печником. Кроме боевых качеств, на фронте еще ценится умение выжить, приспособиться к условиям.
Кровь, пот, окопы, смерть… К этому, казалось, давно должен был привыкнуть Юрий. Но не может. Нельзя привыкнуть к тому, что смерть все время рядом…
“Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. Маленький, еще дымящийся окурок. И это было страшнее всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног… Минуту назад была еще жизнь, мысли, желания. Сейчас – смерть”.
Главный герой повести Юрий Керженцев, кажется, менее всего подходит для военной жизни. Архитектура, живопись, музыка, книги – вот что интересовало его до войны. Не зря же разведчик Чумак говорит ему: “А я думал, Вы стихи пишете. Вид у Вас такой, поэтический”. Но его отношение к Юрию меняется от полного пренебрежения до глубокого уважения и признания его мужества.
Юрий Керженцев рассуждает о природе русского патриотизма, о том самом “русском чуде”, о “скрытой теплоте патриотизма”, о которой писал еще Л. Толстой, о том, что это сильнее, чем немецкая организованность и танки с черными крестами.
Любовь к родной земле, твердость духа, мужество делают наших солдат непобедимыми.
Целая вереница ярких, запоминающихся образов проходит перед нами на страницах повести: Игорь Свидерский, сапер Лисагор, командир роты сержант Гаркуша, майор Бородин… С особенной теплотой говорится о восемнадцатилетнем ординарце и связном Валеге: “Он никогда ни о чем не спрашивает и ни одной минуты не сидит без дела. Он умеет стричь, брить, чинить сапоги, разводить костер под проливным дождем”. Под огнем фашистов ординарец пробирается на сопку, где Юрий с товарищами отбивают вражеские атаки – и тут же готовит бойцам ужин.
А вот командир четвертой роты Карнаухов. Он мало говорит, много делает. Он спокоен в самых трудных ситуациях, просто честно выполняет свой долг. Если надо, он с утра будет чертить схемы обороны. Он же, не задумываясь, пойдет на штурм немецкого окопа, где и погибнет. Только после этого прочитал Юрий его стихи – простые, ясные, чистые, такие же, как и сам автор.
Для нас повесть – бесценный документ эпохи благодаря ее пронзительной правдивости и, во многом, автобиографичности.