План
I. Таинственная и мистическая реальность поэзии Блока.
II. Противоречия между желаемым и действительным.
1. Трагические ноты цикла “Лики страшного мира”.
2. Отражение бессмысленности бытия в стихотворениях Блока.
3. Образ мечты среди смрада и пошлости.
4. Холодность в угоду требованиям бездушного мира.
III. “Лики страшного мира” – переживания светлой души поэта.
Поэт-символист “серебряного века” Александр Блок создал в своих стихотворениях особую, таинственную и мистическую реальность. И эта реальность полна противоречий и парадоксов.
Мир, к которому стремится душа Блока, – это мир Прекрасной Дамы, мир гармонии, любви и красоты. Но мир, окружающий поэта, – это беспокойный, “перекосившийся”, больной, “страшный мир”.
В произведениях цикла “Лики страшного мира” звучат трагические ноты, преобладает настроение тоски, уныния. Мало что радует автора, скорее, неприятно поражает, ужасает, вызывает омерзение. Вокруг него мир сходит с ума. Истинные ценности – добро, вера, любовь, красота – подменяются напыщенными лозунгами, пустыми словами, грубостью, развратом, пьянством, охладением и ожесточением человеческих душ:
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
(“Незнакомка”)
И нет просвета никакого в этой тьме, и даже небесам уже нет дела до погибающей земли:
“А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
(“Незнакомка”)
Поэт не видит возможности скорого избавления от гнетущей тоски и бессмысленности бытия:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века –
Все будет так. Исхода нет.
(“Ночь, улица, фонарь, аптека…”)
Но что это? И в этом смрадном болоте мелькает образ мечты, Ее, прекрасной, неземной. Сон это или явь? Или та самая особая реальность, которая ни то, и ни другое, и которой только и жив великий символист?
И каждый вечер, в час назначенный,
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
(“Незнакомка”)
В этом “страшном мире” даже любовь искажается. Вместо открытости, нежности, смущения, радости она обретает рваные, угловатые формы, ее уже принято скрывать, маскировать под что-то другое:
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Так говорит Блок той, что надменно отвернулась от него, презрительно и делано-недовольно бросив: “И этот влюблен” (“В ресторане”). Поэт понимает, что это презрение, холодность – это все напускное, в угоду требованиям холодного, бездушного мира. И она, юная, презрительная, остается все такой же нежной и прекрасной:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Как видение, проскользнула она мимо поэта – и потонула в шуме, крикливости, суете.
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Вот он – голос “страшного мира”: даже о любви он не шепчет, не поет, а визжит…
Стихотворения из цикла “Лики страшного мира” хранят переживания светлой души поэта, которому чужды грубость и пошлость, заполонившая мир. Но чем уродливей гримасы, которые корчит этот мир, тем светлее далекий образ, божественный и ясный, к которому, как к святому источнику, припадают иссохшие губы поэта.