В повести “Восковая персона” Юрий Николаевич Тынянов обращается к Петровской эпохе, продолжая художественно исследовать природу и противоречия русского самодержавия. Но и тут “посредником” между Тыняновым и эпохой оказался, разумеется, Пушкин. Для великого поэта воплощением Петра, его дел и устремленности в будущее стал памятник Фальконе. Однако Пушкин строит свою поэму “Медный всадник” на антитезе, которой в памятнике нет. В “Медном всаднике” важнейшее значение имеет противопоставление Петра, “мощного властителя судьбы”, Евгению, предстающему тут “игралищем судьбы” и ее жертвой. Хвала Петру, одическое изображение того, что он сотворил, неотделимо в поэме от печального рассказа про “бедного” Евгения, вступившего в своеобразный конфликт с кумиром на бронзовом коне. Введя в поэму Евгения, Пушкин поставил острейшую проблему противоречивости исторического прогресса. Поэт дал свое решение и вместе с тем, как и в других случаях, “открыл” сложную тему для художников будущих поколений. Тынянов обращается к тому моменту жизни Петра, когда царь перестает быть “властелином судьбы” и сам становится ее жертвой. Этой иронии “избегли немногие исторические деятели” . В тыняновском повествовании сама смерть Петра является как бы результатом или, во всяком случае, символом смены эпох, исторических сдвигов. Писатель берет именно тот момент, когда разгул цинизма, низменных страстей, растления в среде господствующих классов уже никак и ничем оправдать невозможно. “Иронию” происходящих событий ощущает в “Восковой персоне” сам умирающий Петр. Он видит, как приостанавливается дело всей его жизни, и горько переживает свое бессилие что-либо изменить. Причина не столько в его болезни, сколько в том, что он оказался перед лицом обстоятельств и фактов, с которыми ему не совладать. Симпатии писателя к Петру, предстающему фигурой трагической, несомненны, но столь же несомненно стремление избежать какой бы то ни было идеализации образа царя и всей ситуации, складывающейся к моменту его смерти. Петр чувствует, что умирает среди трудов незаконченных, но могли ли они быть вообще продолжены так, как хотелось бы царю? Ему снится ноша – та, что он тащил на себе всю жизнь. Во сне он перетаскивает ее с места на место в абсолютной пустоте. Что означает “пустота” для болезненного сознания Петра? Многое. Меншиков – “любимец миньон” – вор. И не один лишь Данилыч вор. Рядом с комнатой, где умирает царь, в каморке сидит царский следователь, “генерал-фискал”, и “шьет” дело, одно за другим,- на Меншикова, на знатнейших людей в государстве и на “ее самодержавие” в их числе. Масштабы беззаконий, хищений, развращения нравов огромны. И в результате “дело идет”, дело “стоит”. “Дела”, которые шьет следователь, лишь выражение того, что застопорилось главное “дело”, ради которого жил царь. В этом, а не в болезни главная причина его смерти. На сообщения своего тайного следователя Петр реагирует непонятно: не то, мол, нужно дальше расследовать, не то, мол, брось, теперь все равно. Умирая, царь оказывается в тупике и сам это понимает. Писатель стремился создать картину эпохи, ее образ, раскрыть главные особенности, при этом хотел обойтись малым объемом. Отсюда необычайная емкость повествования, нелегкая для восприятия. Петр умирает, окруженный “наследниками” – Екатериной, Меншиковым, Ягужинским. Для Меншикова и других “птенцов гнезда Петрова” мир трудов превратился в мир интриг, склок, борьбы честолюбий и жажды власти. Бывшие соратники Петра вместе с творческой энергией утратили жизнелюбие, они внутренне омертвели. В противовес им автор воспевает гений Растрелли, в первую очередь как автора воскового подобия Петра. Петр и Растрелли любят работу и творчество. В художественное единство “Восковой персоны” входит и линия народных “низов”. Петр мог вершить свои великие, а его наследники – свои недостойные дела. Растрелли имел возможность творить благодаря тому, что с народа драли семь шкур. Автор “Восковой персоны” опровергает мысль, будто толща народная живет вне истории. Все это приближает изображаемую эпоху к современной автору. Невольно сравниваешь время, видишь аналогии – не к этому ли стремился Тынянов, живший в одну из суровейших эпох, заставляя читателей задуматься об уроках истории.