Бушует стихия. Волны всей своей мощью ударяются о прибрежные скалы и вдребезги разбиваются. Суровый ветер несется над бурлящей водой, срывая паруса одиноких кораблей, не успевших укрыться в порту. Некогда безграничное пространство между небом и землей сжимается, наполняется грязной смесью пыли, дождя и тумана. Начинается шторм.
Шторм всегда полон опасностей, ведь в это время море избавляется от всего того, что не может бороться со стихией. Но, когда воздушный поток ослабевает и волны понемногу, чуть заметно, замедляют свой бег, море, очистившись от всего инородного, преображается. Сквозь хмурые, грозные, черно-серые тучи пробивается луч солнца – символ нового времени.
Революция сродни шторму. Старое время остается в прошлом, перестает существовать. На смену ему, влекомое ветром перемен, приходит новое время подобно тому, как день сменяется ночью, а старый год – новым.
Часы бьют двенадцать ударов. Одно время кончилось, а другое вот-вот должно начаться. Во временной щели между прошлым и будущим сама собою заводится пестрая путаница нашей памяти и воображения.
Александр Блок слышал “музыку революции”, звуки нового времени, чувствовал магию эпохи и изложил свои ощущения в поэме “Двенадцать”. Это магическое число символизирует связь времен: старого и нового, дня и ночи. Поэма от начала и до конца построена на контрасте:
Черный вечер.
Белый снег.
Эти цвета противоположны: черный символизирует тьму, пустоту, неизвестность; белый – свет, простоту, открытость. Но и тот и другой символизируют вечность, доселе не познанное.
Цветовая гамма произведения небогата. Лишь три цвета, черный, белый и красный, использует А. Блок в этой поэме. Они изменяются, преображаются. Бубновый туз, пунцовая родинка к концу произведения сменяются красным (кровавым) флагом. Революция неизбежно несет разрушение, даже крушение старого мира. Блок изображает детали, характерные для дореволюционного общества: “еренки в чулке”, “шоколад Миньон”Е Все эти “буржуйские штучки” должны остаться в прошлом. Им на смену приходит “свобода без креста”. Олицетворение этой свободы – двенадцать красногвар-дейцев с бубновыми тузами на спинах. Эта карточная масть – символ неволи, знак заключенных. Революционный патруль в поэме уж никак не выступает в роли двенадцати апостолов. Напротив, красногвардейцы шествуют гордой поступью по ночному городу вовсе не с целью защиты людей.
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Вполне возможно, что эти псевдоапостолы – двенадцать самых настоящих разбойников, освобожденных революцией. Они видят одну-единственную цель: установление революционного порядка. И тут все методы хороши: и грабежи, и убийство дорогого тебе человека, и отречение от Бога. У революционеров свой Бог. Он появляется в самом конце поэмы. Блок называет этого вождя Исусом Христом. Но Бог ли это? Неужели этот предводитель псевдоапостолов, “с кровавым флагом”, “в белом венчике из роз”, и есть сын Бога? Имя Иисус в сочетании с противоречивой внешностью (цвет крови и “белый венчик из роз”) выдают в предводителе красногвардейцев антихриста. Ибо только Бог и дьявол способны быть “за вьюгой невидимы” и “от пули невредимы”, спуститься на землю в час, когда решается судьба не только России, но и всего мира: большевики мечтают “раздуть мировой пожар” и просят благословения у Господа. Но не у истинного Бога, а у своего повелителя, антихриста.
Двенадцать революционеров приносят горе и страдания не только окружающим, но и самим себе. Петруха убивает свою возлюбленную, потому что неправильно понимает свободу. Для него свобода – это возможность действовать безнаказанно. Он не замечает, как становится убийцей. Поначалу Петьку мучает совесть:
Загубил я бестолковый,
Загубил я сгоряча ах!
Но красногвардейцы не понимают страданий Петьки. Они бессердечны, не видят ничего предосудительного в убийстве ради идеи.
Потяжеле будет бремя
Нам, товарищ дорогой!
Будущее люди создают собственными руками, строят его из хрупких кирпичиков человеческих судеб. Но, если общество приемлет методы насилия и террора, то светлого будущего, ради которого свершилась революция, не видать. Жизнь отдельного человека ничтожно низко ценится в глазах революционеров, она приравнивается к жизни куклы, которой манипулируют сильные мира сего.
Типичный представитель старого мира – “товарищ поп”.
Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперед,
И крестом сияло
Брюхо на народ?
Любой священнослужитель воспринимается красногвардейцами как “буржуй”, существо, которому не место в новом мире, ибо он поклоняется другому Богу.
Во время революции доминирует коллективное сознание, роль отдельного человека в этом бурлящем, всепоглощающем потоке очень и очень мала. Человек – это винтик в суровом и жестоком механизме революции. Мы видим на примере Петрухи, как несколько людей манипулируют им, давят на его сознание, на чувства. Революция губит личность, безвозвратно исчезают сострадание, честность, вера в истинного Бога и в самого себя. Духовная гибель подчас бывает гораздо страшнее физической, ибо приносит душевные страдания. Боль души ни с чем не сравнима. В духовной смерти человек перерождается. И ничто более не способно растопить лед в его сердце, пробудить совесть и сострадание.
Злоба, грустная злоба
Кипит в груди
Черная злоба, святая злоба
Двенадцать красногвардейцев своим шествием открывают новую эпоху, время страданий и великих испытаний. Скрываясь под масками апостолов, сподвижников Спасителя, они разрушают старый мир, не создавая при этом ничего взамен. Идея всеобщего равенства влечет с необычайной силой, затягивает, подобно воронке. Человек, словно одинокий кораблик, двигаясь по фарватеру, внезапно оказывается в плену у революционной стихии. Некогда спокойная морская гладь взрывается во внезапном порыве, увлекая всех и вся ко дну.
Революция всегда сопровождается социальным взрывом, кровью и смертями, а жизнь человека слишком ценная, чтобы приносить ее на алтарь революции. И единственный способ вырваться из беспощадной бури – прислушаться к зову своего сердца и решить для себя, нужно ли проходить через такие испытания ради призрачной идеи. Ведь есть другой способ изменить существующие порядки. Эволюционный путь всегда более эффективен. Не следует разрушать то, что строилось на протяжении долгих столетий. Гораздо лучше использовать исторический опыт, а не ставить недостижимые цели, и тогда людям удастся достойно выйти изо всех революционных испытаний и построить наконец нечто новое взамен разрушенного старого.