Нет и не может быть у Некрасова стихов без «кипенья человеческой крови и слез», с которыми он сталкивается повсюду.
Это действительно так, но нельзя не утверждать, что любовная лирика Некрасова открывает поэта с новой, неожиданной, вернее, непривычной для читателя стороны. У Некрасова, как и у каждого поэта, есть такие стихи, в которых находит выражение все самое сокровенное, самое личное. Такое пишется либо «в минуту жизни трудную», любо в момент высшего счастья — вот здесь-то и раскрывается душа поэта, где можно увидеть еще одну тайну — любовную.
Бьется сердце беспокойное,
Отуманились глаза.
Дуновенье страсти знойное
Налетело, как гроза.
У Некрасова любовь предстает в сложном переплетении прекрасного, возвышенного и житейски обыденного. Недаром же его любовную лирику зачастую сравнивают с пушкинской. Но у Пушкина героиня — объект лирических чувств, существует как некий прекрасный идеал, лишенный конкретных черт, а вот у Некрасова «лирическая героиня» — это «второе лицо» стихотворения, она всегда существует рядом с героем — в его воспоминаниях, в его диалогах с ней — не просто как идеал, а как живой образ.
Особенно это заметно в элегии «Ах! что изгнанье, заточенье!», относящейся к так называемому «панаевскому» циклу, навеянному воспоминаниями о любви Некрасова к А. Я. Панаевой. Здесь передано противоречивое и одновременно светлое чувство: в нем переплелись «ревнивая печаль» и желание счастья любимой женщине, уверенность в негасимой взаимной любви и трезвое сознание невозможности вернуть ушедшее счастье.
Кто скажет мне?.. Молчу, скрываю
Мою ревнивую печаль
И столько счастья ей желаю,
Чтоб было прошлого не жаль!
Мучительно вспоминая пережитое, автор не замыкается только на своем чувстве, воссоздавая перед читателем светлый женский образ — независимый и гордый, нежный и любящий:
Придет… и, как всегда, стыдлива,
Нетерпелива и горда,
Потупит очи молчаливо.
Тогда… Что я скажу тогда?..
В этом стихотворении автор рисует картину жизни, прожитой героями вместе, где они делили друг с другом и минуты счастья, и суровую долю. Тем самым стихотворение рассматривается в двойном ракурсе — не одна, а две судьбы, два характера, два эмоциональных мира.
Так, в стихотворении «Зине» перед глазами читателя предстает больной человек. Он уже не может сдержать стонов, его мучит боль, и продолжается эта боль бесконечно. А рядом — любящая женщина. Ей приходится тяжелее всех, потому что лучше самой мучиться, чем видеть, как страдает самый близкий и дорогой человек, и сознавать, что ему ничем нельзя помочь, нельзя никак избавить его от этой ужасной боли и муки. Движимая любовью и состраданием, она не смыкает глаз «двести уж дней, двести ночей». И герой слышит уже не свои стоны, а то, как они отдаются в сердце любимой женщины:
Ночью и днем
В сердце твоем
Стоны мои отзываются.
И все же не страшна эта темень, не страшны даже смерть и болезнь, поскольку людей соединяет такая чистая, светлая и жертвенная любовь.
Еще один шедевр некрасовской любовной лирики — «Я не люблю иронии твоей» — можно одновременно отнести не только к любовной, но и к интеллектуальной лирике. Герой и героиня — культурные люди, в их отношениях присутствует не только любовь, но и ирония и, главное, высокий уровень самосознания. Они оба знают, понимают судьбу своей любви и заранее грустят.
Воспроизведенная Некрасовым интимная ситуация и возможные пути ее разрешения напоминают отношения героев Чернышевского «Что делать?».
В любовной лирике Некрасова тесно переплетаются любовь и страдание, а радость и счастье перемежается слезами, отчаянием, ревностью. Эти чувства понятны во все времена, а стихи волнуют и заставляют сопереживать и сегодня. Попытки проанализировать свои чувства находят отклик в сердцах читателей, и даже мучительная ревность и боль от разлуки со своей любовью, которую испытывает лирический герой, заставляет верить в свет любви.