Едва ли не главным в творчестве Н. С. Лескова было создание им ярких национальных характеров, замечательных своей нравственной чистотой и всечеловеческим обаянием. Писатель умел находить яркие русские характеры, притаившиеся в разных уголках родной страны, людей с обостренным чувством чести, сознанием своего долга, непримиримых к несправедливости и одухотворенных человеколюбием. Он рисовал тех, кто упорно, самоотверженно несет «бремя жизни», всегда стремится помочь людям и готов постоять за правду-истину.
Его герои находятся далеко от бурных столкновений века. Они живут и действуют в родной глухомани, в русской провинции, чаще всего на периферии общественной жизни. Но это вовсе не означало, что Лесков уходил от современности. Как остро переживал писатель насущные нравственные проблемы! И вместе с тем он был убежден, что человек, который умеет смотреть вперед без боязни и не таять в негодованиях ни на прошлое, ни на настоящее, достоин называться творцом жизни. «Эти люди, — писал он, — стоя в стороне от главного исторического движения… сильнее других делают историю». Таких людей изображал Лесков в «Овцебыке» и «Соборянах», в «Запечатленном ангеле» и «Захудалом роде», в «Левше» и многих других рассказах и повестях. Удивительно непохожие друг на друга, они объединены одной, до поры скрытой, но неизменной думой о судьбах родины.
Мысль о России, о народе в переломные минуты духовных исканий со щемящей силой пробуждается в их сознании, возвышая до эпического величия их скромные жизненные деяния. Все они «своему Отечеству верно преданные», «к своей родине привержены». В глубине России, на краю света живет в сердцах незаметных героев любовь к родной земле. К ней обращены думы непокорного протопопа Туберозова («Соборяне»), страстно порицающего обывателей в великой утрате заботы о благе родины. В речах героя, удаленного от столичных бурь, звучат идущие от безмерной любви слова: «О мягкосердечная Русь, как ты прекрасна!». И не смиренная, раболепная кротость восхищает непокорного протопопа, нет: он весь под обаянием скромной, но великой силы доброго самоотвержения, готовый на подвиг и сопротивление злу.
И грезит протопоп о каком-то новом чудесном храме на Руси, где будет вольно и сладко дышать внукам. О счастье народа по-своему думает и «черноземный философ» Червев; этого счастья соотечественникам своим желает и «Дон-Кихот» Рогожин («Захудалый род»): в горячечном бреду мечтает он освободить сотни тысяч людей в России… «Очень мне за народ умереть хочется», — говорит очарованный странник Иван Северьянович Флягин. И глубоко переживает этот «черноземный Телемак» свою причастность к родной земле. Какое великое чувство заключено в его незатейливом рассказе об одиночестве в татарском плену: «… тут глубине тоски дна нет… Зришь, сам не знаешь куда, и вдруг перед тобой отколь ни возьмись обозначается монастырь или храм, и вспомнишь крещеную землю и заплачешь».
Наверное, в «Очарованном страннике», как ни в каком другом произведении Лескова, высвечено то затейливое миропонимание, которое свойственно русскому человеку. Замечателен весь облик чистосердечного героя: неуемная сила духа, богатырское озорство, неистребимая жизненность и чрезмерность в увлечениях, чуждая умеренности добродетельного мещанина и покорной благосмиренности, и широта его души, отзывчивость к чужому горю.
Глубокое ощущение нравственной красоты «одолевает дух» лесковских праведников. «У нас не переводились, да и не переведутся праведники» — так начинается рассказ «Кадетский монастырь», в котором «люди высокие, люди такого ума, сердца и честности, что лучших, кажется, и искать незачем» предстают в своей многотрудной обыденной жизни — воспитателей и наставников юных кадетов. Их нетрафаретное, глубоко мудрое отношение к воспитанию содействовало становлению в воспитанниках того духа товарищества, духа взаимопомощи и сострадания, который придает всякой среде теплоту и жизненность, с утратой которых люди перестают быть людьми.
Среди героев Лескова и знаменитый Левша — воплощение природной русской талантливости, трудолюбия, терпения и веселого добродушия. «Где стоит «Левша» — замечает Лесков, подчеркивая обобщающую мысль своего произведения, — надо читать «русский народ».