Умом Россию не понять…
Ф. Тютчев
Как поздней осенью порой Бывают дни, бывает час, Когда повеет вдруг весной И что-то встрепенется в нас.
Это стихотворение Федора Ивановича Тютчева хорошо характеризует главные черты всей его поэзии — философичность и стилистическую простоту. Особенно часто он затрагивал мотив осени, что подсказывает нам, насколько он ценил Пушкина и в какой мере попадал под обаяние пушкинских стихов. Впрочем, в ранних стихах он откровенно подражает Пушкину:
Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?
А вообще-то Тютчев — весьма благополучный поэт. Он имел и положение в обществе, и отличную службу, и успех у прекрасных дам, верных друзей: Гейне, Шеллинг, Лев Толстой, Фет, Пушкин. Два десятка лет он работал в дипломатическом корпусе за границей, постоянно наезжая в Россию, потом служил на хорошей должности в Министерстве иностранных дел. Его первый сборник редактировали такие именитые писатели, как И. С. Тургенев и Н. А. Некрасов.
Его стихи индивидуальны, хотя порой излишне образны и чересчур философичны. И все же лучшие его темы — темы любви, природы и России — не грешат заумностью и стилистической громоздкостью, они напоминают звонкий, кристально чистый ручей в хвойном лесу.
…А там, в торжественном покое
Разоблаченная с утра,
Сияет белая гора,
Как откровенье неземное…
…Зима недаром злится,
Пришла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора…
…Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром, —
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом…
…И кто в избытке ощущений,
Когда бежит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и любовь!
…Все отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил он,
Чтоб я еще ему молиться мог…
…Славян родные поколенья
Под знамя русское собрать
И весть на подвиг просвещенья
Единомысленную рать…
Заметно, что поэт большей частью пользуется простым двухсложным размером — ямбом. Простые стилистические приемы, порождающие великолепные строки, — признак истинного таланта. Не зря говорят, что простота венчает оба конца шкалы гениальности. Может, поэтому автор, вдоволь пофилософствовав:
…Он милосердный, всемогущий,
Он, греющий своим лучом
И пышный цвет на воздухе цветущий,
И чистый перл на дне морском…
…Есть близнецы для земнородных
Два божества — то Смерть и Сон,
Как брат с сестрою дивно сходных —
Она угрюмей, кротче он…
и отдав дань религии:
…Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть…
…О Господи, дай жгучего страданья
И мертвенность души моей рассей…
…Был день, когда Господней правды молот
Громил, дробил ветхозаветный храм,
И, собственным мечом своим заколот,
В нем издыхал первосвященник сам…
все равно возвращается к вечным ценностям:
…Не все душе болезненное снится:
Пришла весна — и небо прояснится…
…О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
… Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
Тютчев при всем его увлечении славянофильством относился к России с трезвостью математика. Он не восторгался «роковым Севером», который стал для него «сновиденьем безобразным», он не скрывал своего неприятия тех мест, где родился:
Итак, опять увиделся я с вами,
Места немилые, хоть и родные.
Впрочем, не только к России относился поэт реалистично. Он и себя самого анализировал беспощадно:
Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная — есть ложь.
Этот анализ порой вторгал его в пессимизм:
Судьба, как вихрь, людей метет,
И рад ли ты, или не рад,
Что нужды ей?.. Вперед, вперед!
А иногда — в философское отчаяние, где сон подобен смерти:
…Я в хаосе звуков лежал оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон…
Видно, такова судьба большого поэта: жить большей частью в стихах, умирать в них и в них возрождаться.
Впусти меня! — Я верю,
Боже мой! Приди на помощь моему неверью!..