Проблема нравственной деградации личности остро встает в рассказе “Ионыч” (1898). Чехов в присущей ему манере художественного укрупнения и убедительной детализации пытается отыскать причины духовных перерождений личности. Значимость проблемы возрастает, если обнаружить общее в образах “Ионыча” и “Евгения Онегина”. В образе Владимира Ленского Пушкиным очерчен возможный путь от романтика до обывателя, довольствующегося домашним бытом.
Подобно Пушкину, Чехов включает в повествование мотив времени. Оно помогает увидеть, как быстро и неузнаваемо меняется герой, превращаясь из Дмитрия Ионыча Старцева в Ионыча – “поляка надутого”, подобного языческому богу. Контраст, сравнение, гипербола укрупняют ужасное перерождение полного благих намерений, умного, мыслящего человека, прекрасного врача в человека, главным мотивом жизни которого стала “нажива”. Как и почему это произошло?
Молодой земский врач Дмитрий Ионыч Старцев по-настоящему увлечен делом, способен жить “в труде и одиночестве”, помогая больным, служа “благородной цели жизни”. Он уверен, что “постоянно надо трудиться, нельзя жить без труда”. С первых абзацев повествования параллельно следуют мотивы стремления к неординарному, возвышенному и скуки, однообразия провинциальной жизни, которая отталкивает Дмитрия Ионыча; как мыслящий человек, он убежден, что разговаривать с обывателями не о чем. Да и отношения с Туркиными приводят к разочарованию: “…если одни из самых талантливых жителей во всем городе настолько бездарны, то какой тогда город”.
Писатель утверждает, что к духовной Деградации Дмитрия Старцева привело не только влияние среды. Чехов, проницательно вглядываясь в личность, даже на пространстве рассказа раскрывает множество внутренних, зависящих от самого Ионыча причин духовного оскудения. Первые симптомы духовного разрушения он ощущает через телесные недостатки. Мысль “Ох, не надо бы полнеть!” звучит как понимание того, что безобразное в физиологии сигнализирует об опасности духовной.
Старцев, наблюдая за собой, подмечая собственные недостатки, как образованный человек предвидит их последствия. Действительно, низменные азартные страсти – игра в вист, стяжательство – постепенно вытеснят высокую жизненную цель, породив бездушие и черствость в профессиональной деятельности. Недавнее юношеское стремление быть выше обывателей вытесняется страстью к покупке домов. Ионыч еще молод, но время уже ощущает, как старик, который боится всего нового. Ему уже уютно в “футлярном” пространстве, которым он закрылся от многообразия жизни.
Огромная дистанция, образовавшаяся между Дмитрием Старцевым и Ионычем, объясняется расстоянием, которое отделяет идеальное от нормы. Середину, норму трудно найти и выдержать. Размышление над тем, почему от высших помыслов человек нисходит до безобразного, приводит к сравнению Ионыча с Туркиными. Ведь в духовном опустошении он превзошел их. Значит, есть нечто, что удерживает Туркиных на плаву жизни, не позволяет опуститься ниже нормы.
Сюжет заканчивается многозначительным эпизодом. При каждом наступление осени жена вместе с дочерью уезжает в Крым. “Провожавший их на перроне, Иван Петрович, когда поезд трогается, вытирает наступившие слезы…” Не подсказка ли это автора, видящего в семье, сердечной привязанности людей основу для нормального существования?