Русский историк, публицист и общественный деятель Николай Кармазин вошел в литературу благодаря своим повестям и путевым заметкам. Однако мало кто знает о том, что он был одаренным поэтом, воспитанным в лучших традициях европейского сентиментализма. Карамзин с юности увлекался немецкой и французской литературой, мечтая проявить себя на этом поприще, однако по желанию отца вынужден был строить сперва военную, а после политическую карьеру. В так любимую Европу ему удалось попасть лишь в зрелом возрасте, разменяв пятый десяток. Тем не менее, поездка оказалась весьма успешной, и благодаря ей русская литература обогатилась новым жанром — путевыми заметками. Также в этот период был создан целый цикл очень сентиментальных стихов с легким философским налетом, одним из которых стало произведение «Осень» , написанное в Женеве (1789 год).
Первая часть этого стихотворения носит описательный характер — поэт рассказывает о красоте европейской природы, попутно пытаясь найти в ней черты родных лугов и лесов. Однако дубрава видится автору мрачной, поэт отмечает, что «пение в рощах умолкло», и запоздалые стаи птиц улетают на юг. Мастерски нарисовав безрадостную, полную тоски и безысходности картину, Карамзин обращается к неизвестному страннику, призывая его утешиться, так как изменения в природе временны. «Все оживится, все обновится весною», — отмечает поэт, привнося нотки оптимизма в стихотворения и напоминая всем нам о том, что жизнь циклична. За осенью непременно приходит зима, укрывая землю белоснежным одеялом, а с наступлением весны «снова Природа восстанет в брачной одежде».
При этом Карамзин отмечает, что подобная смена времен года очень похожа на человеческую жизнь, состоящую из различных периодов. Молодость у поэта ассоциируется с весной, зрелость с летом, а осень является первым признаком надвигающейся старости. Но если природа живет по своим законам, и с наступлением весны весь мир преображается, то человек лишен возможности такого обновления. Именно поэтому «старец весною чувствует хладную зиму ветхия жизни».
Помимо содержания у этого стихотворения весьма необычная форма. Николай Карамзин никогда не увлекался восточной поэзией, однако его стихи по своему размеру и философскому смыслу, заложенному в последней строчке каждого четверостишья, напоминают японские хокку, изящные, утонченные и возвышенные.