Не секрет, что Владимир Маяковский, являясь выходцем из рабочего сословия, очень горячо поддерживал революционные идеи. Однако при всей своей проницательности и резкости суждений поэт в творчестве оставался идеалистом, считая, что смена общественно-политического строя должна непременно искоренить все сопутствующие пережитки буржуазии. К ним Маяковский, в частности, относил такое распространенное явление, как вещизм – т. е. погоню людей за модной мебелью, красивой одеждой и предметами быта, призванными подчеркивать их высокий социальный статус.
Именно благодаря своему идеализму Маяковский даже мысли не допускал о том, что при советской власти люди могут ценить личный комфорт и уют выше общественных нужд. Поэт не учел лишь одного небольшого нюанса, заключавшегося в том, что любой человек по своей натуре вне зависимости от воспитания и происхождения является собственником. Но эта досадная мелочь не помешала Маяковскому в 1921 году, когда первое ликование по поводу революции уже поутихло, написать стихотворение “О дряни” , в резкой и грубой форме обличающее мещанство.
Буквально с первых строк автор вносит поправку о том, что к мещанам, как к сословию, лично у него нет никаких претензий. Мещанством же поэт называет образ жизни и мышления, когда человек заботится исключительно о собственном благополучии. Таких людей Маяковский именует дрянью, подчеркивая, что на их образ мышление смена власти не оказала никакого влияния. По мнению поэта, “наскоро оперенье переменив” они сразу же подыскали себе теплые места и “засели в различных учрежденьях”, где чувствуют себя весьма комфортно. При этом, описывая подобных дряней, автор не жалеет метафор и саркастических эпитетов, отмечая, что подобные мещанские “мурло” на работе занимаются тем, что натирают мозоли на задах, и от непрерывного сиденья стали “крепкие, как умывальники”.
В быту такие люди ведут себя не менее вальяжно и самодовольно, измеряя свое благополучие количеством денег и возможностью их потратить на себя, любимых. Например, пошить “тихоокеанские галифища, чтоб из штанов выглядывать как коралловый риф”, или же модное платье, непременно с эмблемой серпа и молота, как того требует дань времени. При этом Маяковский откровенно издевается над показным благополучием подобных мещан, у которых для души в доме живут котенок и “оголтелая канареица”, а для проформы на диване валяется свежий номер газеты “Известия”, а на стене висит портрет Карла Маркса, главного идеолога революции.
Однако поэт не хочет и не может мириться с подобными обывателями, которые из прошлого мира перетащили в новую эпоху не только свой образ мышления, но и вещи, призванные тешить их самолюбие. В домах таких мещан можно найти и пузатый самовар, и даже пианино. Поэтому Маяковский использует уже ставший традиционным для него прием гиперболизации действительности, призвав на роль судьи все того же Карла Маркса, который “со стенки смотрел, смотрел… и вдруг разинул рот, да как заорет”. Таким образом, обвинительный приговор мещанам поэт вынес устами немецкого философа, который призывает свернуть головы всем канарейкам, олицетворяющим образ мещанства, “чтоб коммунизм канарейками не был побит”.
Последняя фраза стихотворения “О дряни” содержит в себе глубокую иронию. Но при этом Маяковский понимает, что именно за ширмой личного благополучия революционные идеи равенства и братства рано или поздно попросту исчезнут. И именно этот факт вызывает у Маяковского раздражение, смешанное с обидой, которыми наполнены строчки культового и достаточно одиозного стихотворения “О дряни”.