Стихотворение наиболее ярко иллюстрирует изменения в творческом мировоззрении поэта в связи с переломными событиями европейской истории начала 30-х годов XIX века – уходом эры романтизма и торжеством буржуазно-прагматической эпохи. Романтическая атмосфера – источник поэтического вдохновения Тютчева – была разрушена хаосом Июльской буржуазной революции.
Мы видим, что лирический герой поэта не может расстаться с миром “безмолвных, светлых и прекрасных” теней прошлого, романтическим миром гармонии. Поэтому он дает своеобразный “обет молчания”, символически убегая от внешнего суетного мира, “наружного шума”, прячется в своих внутренних переживаниях в попытке сохранить цельность души.
Сравним также воплощение этой романтической идеи в стихотворениях Тютчева “Душа моя – Элизиум теней…” и “Сон на море”: мотив молчания дополняется и усиливается в них образом теней “безмолвных, светлых и прекрасных” и мотивом “болезненно-яркого, волшебно-немого” сна как символическими отражениями внутреннего, скрытого от повседневной суеты духовного мира героя.
В первых двух частях стихотворения образно обозначены истинные, ценные для тютчевского героя источники вдохновения, духовной силы, “таинственно-волшебных дум”: это ночные звезды и водные ключи. Таким образом, человек, по Тютчеву, должен ощущать свою причастность как к земному, так и к небесному. Его внутренний покой – результат гармонии с Природой и Богом. Внутренний мир, жизнь души – это личная Вселенная человека, его собственный микрокосмос. Не случайно “чувства и мечты” сравниваются здесь с солнцем: подобно ему, они “встают и заходят” в “душевной глубине”.
Лирический герой занимает уединенно-созерцательную позицию, что передается глаголами-призывами абстрактно-символического значения и усиливается троекратным повтором “молчи”, которое звучит почти как мистическое заклинание, как бы отождествляющее “посвященного” читателя с тютчевским героем.
Само понятие “молчание” в этом стихотворении приобретает расширительный символический смысл. Не случайно оно повторяется трижды, замыкая каждую из строф.
Во-первых, его следует рассматривать как поэтический призыв к читателю хранить тайну движений души, загадочную полноту невысказанной мысли.
Во-вторых, “silentium” можно понимать как вынужденную “немоту” поэта, его символический протест против пошлости “наружного шума”, мира обыденного сознания.
В-третьих, тютчевское “молчание” – своеобразный вариант воплощения романтического мотива одиночества, идеи невозможности истинного и абсолютного взаимопонимания между людьми.
Наконец, еще одно значение понятия “silentium” – это бессилие слова для передачи внутренних движений души, сложных человеческих чувств и переживаний.
Совокупность этих значений Дм. Мережковский очень образно и точно определил как “словобоязнь” и “религия молчания”. Мотивы “словесной тайны” и “языкового бессилия” последовательно развиваются и по-разному варьируются в русской классической литературе, в частности, – в лирике А. А. Фета.