Category: Анализы стихотворений

В лирике Пушкина есть стихотворения, которые трудно однозначно определить по их тематике. Таким является и стихотворение “К Чаадаеву”, написанное в 1818 году.

В нем впервые в лирике Пушкина появляется столь характерное для его последующего творчества соединение гражданской тематики с любовной и дружеской.

В соответствии с этим происходит и трансформация жанра: дружеское послание, обращенное к определенному человеку, перерастает в гражданское обращение ко всему поколению и насыщается пафосом свободолюбия и патриотизма.

Петр Яковлевич Чаадаев был одним из близких друзей Пушкина еще с лицейских лет поэта. Их многое объединяло, хотя не всегда на протяжении многолетней дружбы позиции зрелого Пушкина и Чаадаева совпадали. Но в 1818 году юный поэт видел в старшем друге человека, умудренного жизненным опытом, наделенного острым и, порой, саркастическим умом, а главное – свободолюбивыми идеалами, столь отвечающими настроению Пушкина.

Ведь Чаадаев, как и многие лицейские друзья поэта, был членом тайного декабристского общества “Союз благоденствия”, хотя впоследствии отдалился от этого движения, заняв свою весьма своеобразную позицию в вопросе о государственной власти и дальнейшей судьбе России. За публикацию “Философического письма”, в котором были изложены эти взгляды, Чаадаев был объявлен правительством сумасшедшим – так самодержавие боролось с инакомыслием и свободолюбием.

Кроме этого послания, Пушкин адресовал Чаадаеву еще несколько стихотворений, написанных несколько позже. Они резко отличаются по тональности от послания 1818 года, которое поражает своим чисто юношеским воодушевлением и оптимизмом. Пожалуй, нигде более Пушкин не выражает надежды на столь скорое осуществление идеалов свободы, которая восторжествует, как ему кажется, стараниями его друзей и самого поэта:

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

Поразительно, но столь оптимистическому финалу предшествует совсем иное настроение, которое лишь постепенно сменяется, по ходу развития основной мысли стихотворения.

Начало его написано в элегическом стиле, очень характерном для жанра дружеского послания. Лирический герой, обращаясь к своему задушевному другу, с печалью вспоминает о том, что многие прежние его идеалы оказались “обманом”, “сном”:

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман.

Вся поэтическая лексика, вся образность первого четверостишия построена в стиле романтических элегий: тихий, нежил, сон, утренний туман. Что же осталось от дней уходящей юности? Не уже ни любви, ни надежды. Но, кажется, в этой привычной триады не хватает какого-то слова? Конечно, нет первого из слов этого устойчивого сочетания – “веры”. Но это ключевое слово еще появится в стихотворении – оно оставлено для заключительной, ударной концовки, придавая ей характер особого, почти религиозного воодушевления и убежденности.

Но переход от пессимистической тональности к мажорному звучанию происходит постепенно. Этот переход связан с образами горения, огня. Обычно уподобление страстного желания огню было характерно для любовной лирики. Пушкин вносит в мотив огня совсем иное звучание: оно связано с гражданским призывом, протестом против “гнета власти роковой”:

Но в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье.

Далее следует столь неожиданное сравнение, что даже далеко не все близкие по образу мыслей и духу друзья-декабристы приняли его. Считалось, что сопоставление гражданской жизни с частной, соединение высоких патриотических мотивов с сентиментальными недопустимы. Но Пушкин в этом стихотворении избирает поистине новаторский ход: он соединяет в единый и неразрывный образ понятия “свобода” и “любовь”. Тем самым он показывает, что свободолюбие и гражданские устремления так же естественны и присущи каждому человеку, как и самые интимные его чувства – дружбы и любви:

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья.

И тогда уже вполне логичен переход образа горения их области любовных чувств в сферу гражданских побуждений:

Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы.

И теперь очевидно, что обращение к другу переросло в призыв к вере в идеалы свободы и возможность их достижения, адресованный всему молодому поколению России. Недаром в последнем четверостишии употреблено другое, более высокое слово – слово “друг” заменяется на “товарищ”.

А поэтический образ “звезды пленительного счастья”, завершающий стихотворение, становится символом надежд на торжество идеалов гражданской свободы для многих последующих поколений русских людей, готовых бороться за то, чтобы Россия “вспряла ото сна”.

Для нас этот образ наполнен уже несколько иным смыслом, но его поэтическая сила и выразительность, как и всего пушкинского послания, продолжает пленять и волновать наших современников.

Узник

Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой. Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пищу клюет под окном, Клюет, и бросает, и смотрит в окно, Как будто со мною задумал одно. Зовет меня взглядом и криком своим И вымолвить хочет: “Давай, улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляем лишь ветер… да я!…”

Давайте рассмотрим теперь стихотворение А. С. Пушкина “Узник”. Я не буду писать сейчас что-либо вроде сочинения, я только напишу основное, что может привести к вас к размышлениям. Мое воображение рисует довольно мрачную картину: сырую, холодную темницу: ее стены давят на героя стихотворения, свободного духом, мечтающего выбраться на волю. И эта свобода, которая для него является целью, представляется чем-то прекрасным: “за тучей белеет гора”, “синеют морские края” – все это к концу произведения несколько меняет его настроение, дает надежду. Это стихотворение А. С. Пушкин написал в Южной ссылке, когда на его творчество большое влияние оказывал романтизм. Оно проникнуто свойственным той эпохе вольнолюбием, стремлением к свободе – для романтизма характерен побег от действительности, уход в себя, в свой мир. Жанр стихотворения – лирическое стихотворение, такой жанр довольно характерен для романтизма своей малой формой и раскрытием внутреннего мира героя Теперь обратимся к композиции. Отметим, что произведение разбито на три строфы. Как же такое деление связано в логикой развития мысли стихотворения от начала к концу? На мой взгляд, такая композиция объясняется постепенной сменой настроения. Вначале рассказывается о тяжелом заключении, конец же противопоставляет всему этому свободу, дальние края, простор – стремление к идеалу. Это подчеркивает то, что физическая несвобода неспособна сломить вольнолюбивый дух героя. Язык же Пушкинской лирики, как и все гениальное, прост. Настроение стихотворения создается несколькими штрихами, несколькими эпитетами, например, в “темнице сырой”. Олицетворение в конце придает ощущение свободы, воли. Лирический герой сравнивается со “всокрмленным в неволе орлом молодым”, это сравнение только усиливает противоречие между его физическим заключением и его рвущейся улететь душе. Лично на меня это стихотворение произвело большое впечатление. Я задумалась о несокрушимой тяге к свободе и одновременной ее невомзможности. Ведь это произведение рассказывает не только о пленнике в темнице, оно рассказывает о безысходности романтического стремления к освобождению, ведь на свете нет абсолютной воли. Несмотря на кажущуюся простоту, стихотворение очень трагично.

С Москвой были нерасторжимо связаны вся жизнь и творчество Марины Цветаевой. В своих стихах она постоянно обращалась к образу любимого города, с которым ассоциировала свое чувство родины. Неслучайно целый цикл из девяти произведений в лирике Цветаевой посвящен именно Москве, в него входит и стихотворение “У меня в Москве – купола горят!”

Уже в первой строке можно увидеть отражение бунтарского характера поэзии Цветаевой. Романтическое противопоставление себя всему миру, жизненный девиз: “Одна – из всех – за всех – противу всех!..” читаются за громким трехкратным повтором фразы “у меня”, да и дальше в стихотворении местоимение “я” занимает значимое место, находясь в оппозиции к тому, чье имя лирическая героиня не называет. Перед читателем разворачивается ее диалог с тем, кому она раскрывает свою душу через самое близкое в мире – через образ Москвы. Цветаева любит город в себе, через свое лирическое Я.

Москва для поэта – это церкви, колокола. Звукописью передается колокольный звон, осеняющий столицу как горячее, страстное сердце всей богомольной Руси:

У меня в Москве – купола горят!

У меня в Москве – колокола звонят!

В следующих строках четверостишия слышатся отзвуки свойственного ранней лирике Цветаевой мотива смерти:

И гробницы в ряд у меня стоят, –

В них царицы спят, и цари.

Но здесь нет характерного протеста против смерти как нелепого вторжения в жизнь. Скорее, упоминание покоящихся в московских монастырях русских монархов связано с мыслью о том, что именно в Москве начало всех начал, именно здесь корни государства Российского, истоки всего самого святого для русского человека.

Каждая строфа в стихотворении построена вокруг одного ключевого мотива. В первой обращают на себя внимание колокола – часто встречающийся в лирике Цветаевой образ, как бы включающий и это стихотворение в контекст всех произведений, посвященных Родине. Во второй строфе неоднократно повторяется образ зари, как будто сияющей не только на горизонте, но встающей из глубины души героини:

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Легче дышится – чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе – до зари.

Эмоциональность стихотворения создается не столько лексикой, сколько синтаксическими приемами. Предложения содержат эллипсис, параллелизм конструкций, повторы, которые призваны не только акцентировать внимание на какой-либо мысли, но и задавать определенный музыкальный ритм всему произведению. В некоторой степени так нашло свое отражение музыкальное образование Цветаевой. С целью придать большую экспрессивность тексту поэтом используется и новая для начала века диссонансная, неточная рифма. В строфе рифмуются первые три строки, а последние строки рифмуются между собой во всем стихотворении.

Москва в представлении поэта – духовная столица России, поэтому она не представляется без куполов церквей и колокольного звона. В этом смысле Цветаева часто противопоставляет ее Петербургу, столице административной, где все линии строги, Нева холодна. Старый город же вольно раскинулся, символизируя широкий размах русской души.

И проходишь ты над своей Невой

О ту пору, как над рекой – Москвой

Я стою с опущенной головой,

И слипаются фонари.

В этой строфе очевидны фольклорные интонации, тяготение к традициям русской народной песни. Это проявляется как на образном уровне, так и на языковом. Героиня подчеркивает свое личное родство именно со старой столицей, таящей предания далекой старины в водах Москвы-реки. Образ слипающихся фонарей придает трогательность всему происходящему в душе героини, словно это отражается в реке, как уличный свет.

Признание в любви звучит продолжением звона кремлевских колоколов на заре:

Всей бессонницей я тебя люблю,

Всей бессонницей я тебе внемлю –

О ту пору, как по всему Кремлю

Просыпаются звонари…

Что-то стихийное, своевольное слышится в таком признании, будто оно вырывается из сердца девушки среди ночной молитвы. Дорогой образ Кремля повсюду с ней, в ее душе. И он дает силы быть искренней в проявлении чувств. Отчаянная мольба скрыта за этим признанием. В то же время героиня осознает несбыточность своей мечты:

Но моя река – да с твоей рекой

Но моя рука – да с твоей рукой

Не сойдутся, Радость моя, доколь

Не догонит заря – зари.

В последней строфе вновь повторяются ключевые образы всего стихотворения – заря, река. На фонетическом уровне в старорусском “доколь” слышится “колокол”. И венчает все слово Радость, неслучайно написанное с заглавной буквы. В этом – жизнеутверждающий пафос творчества Цветаевой, торжественность настроения, с которой она всегда пишет о своей Москве, о единстве с этим городом, сердцем всей Руси.

Стихотворение М. Ю. Лермонтова “Тучи” представляет собой один из шедевров поэтического творчества автора. Анализ стихотворения Лермонтова “Тучи” строится на изучении истории создания этого произведения, его композиционных особенностей, а также образных средств, используемых в тексте. Стихотворение состоит из трех четверостиший, написанных дактилем с перекрестной рифмовкой :

История создания

Стихотворение было написано в 1840 году, в Петербурге, где Лермонтов гостил у друзей перед своим вторым отъездом на Кавказ. Ожидание скорой дороги и изучение сумрачного петербургского неба, покрытого тучами, привело к рождению стихотворения, пронизанного мотивом изгнания, поиска своего пути, переживаний чувств одиночества и тоски.

Композиционное строение

Стихотворение, состоящие из трех строф, состоит из двух основных частей, сосуществующих друг с другом на основе развернутого сравнения. Мчащиеся вперед тучи, подгоняемые ветром, сравниваются с душевным состоянием лирического героя стихотворения, также не знающего до конца, куда его занесет судьба. Герой испытывает состояние умиротворения, однако, ощущает себя чужим всему, что видит вокруг. Он спокоен, одинок и свободен, но он понимает, что это временное и кажущееся спокойствие. Мотив одиночества и бесприютности сочетается с мотивами тоски и любви к Родине, которая не готова ответить лирическому герою ответной взаимной любовью. Тема Родины возникает в последней строке стихотворения:

“Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания.”

Родина рассматривается лирическим героем как нечто непостоянное, ускользающее. Как женщина, требующая любви, но не всегда готовая подарить свою любовь. В стихотворении присутствует два плана: это мир идеальный – мир природной гармонии и красоты, а также мир человеческий – мир несовершенства и страстей. Лирическому герою хочется вырваться из своего несовершенного мира в мир природы, но он понимает, что это возможно сделать, только пройдя через смерть. Если учитывать тот факт, что самому поэту осталось жить на земле немногим более года, то это стихотворение приобретает мистический глубокий смысл как определенная веха его творческого и жизненного пути.

Образные средства

Анализируя “Тучи” Лермонтова, можно отметить, что в этом стихотворении используется большое количество разнообразных средств создания образной выразительности. В первую очередь это эпитеты: “степь лазурная”, “милый север”, “клевета ядовитая”, “нивы бесплодные”. В тексте используются инверсии для придания особой образности стихотворению :

“Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною, цепью жемчужною.”

Подчеркивает философский смысл стихотворения использование в тексте анафоры, заключающейся в повторении слова “или” в начале каждого ряда. В стихотворении используется характерная для творчества Лермонтова антитеза: мир человеческий чувств и переживания сопоставляется с миром природы. В данном случае вечные изгнанники – небесные тучи, мчащиеся по небу в неизведанную даль, сопоставляются с образом человеческих исканий, стремления к познанию смысла жизни, определения своего жизненного пути. Усиливает эту антитезу прием олицетворения и риторические вопросы:

“Кто же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая?”

Точный и емкий образ небесных тучек становится символом одиночества, неприкаянности и вечного поиска смысла своего бытия. Благодаря этому образу поэту удается точно передать мир своих сомнений, страстей и переживаний.

Анализ стихотворения Лермонтова “Тучи” помогает увидеть, как создавалось это художественное произведение, помогает читателям понять не только переживания лирического героя стихотворения, но и познать мир собственных чувств и стремлений. Безусловно, это стихотворение является не только гениальным творением М. Ю. Лермонтова, но и прекрасным произведением русской классической литературы.

Факты и выводы, приведенные в данной статье, будут полезны ученикам 6 класса при написании конспекта или сочинения на тему “Анализ стихотворения Лермонтова “Тучи”.

Стихотворение “Вновь я посетил…” написано Пушкиным в Михайловском 26 сентября 1835г., немного больше чем за год до смерти. В это время он после длительного отсутствия снова приехал туда, где провел “изгнанником два года незаметных”, посетил места, ставшие для него родными. Как и “Памятник”, – это итоговое стихотворение. В нем поэт размышляет о смысле жизни, о своей судьбе и в то же время говорит о будущем, устанавливая связь поколений и времен.

В стихотворении дан точный пейзаж Михайловского, показаны излюбленные поэтом места:

Вот холм лесистый, над которым часто

Я сиживал недвижим – и глядел

На озеро, воспоминая с грустью

Иные берега, иные волны…

.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

По брегам отлогим

Рассеяны деревни – там за ними

Скривилась мельница, насилу крылья

Ворочая при ветре…

Среди этих мыслей о прошлом Пушкина волнует воспоминание об уже умершей няне, человеке, особенно дорогом и близком ему:

Вот опальный домик,

Где жил я с бедной нянею моей.

Уже старушки нет – уж за стеною

Не слышу я шагов ее тяжелых,

Ни кропотливого ее дозора.

Но пребывание в Михайловском не только возродило воспоминания о прошлом. Оно явилось толчком для переоценки всей жизни. Минувшее встает перед поэтом как признак перемены, как свидетельство об “общем законе” развития жизни. Именно этот философический смысл заложен в стихотворении:

…Вновь я посетил

Тот уголок земли, где я провел

Изгнанником два года незаметных.

Уж десять лет ушло с тех пор – и много

Переменилось в жизни для меня,

И сам, покорный общему закону,

Переменился я…

Центральное место в стихотворении занимает описание любимых поэтом трех сосен, вокруг которых раскинулась молодая поросль.

.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Стоят – одна поодаль, две другие

Друг к дружке близко…

По той дороге

Теперь поехал я и пред собою

Увидел их опять. Они все те же,

Все тот же их знакомый уху шорох –

Но около корней их устарелых

Теперь младая роща разрослась,

Зеленая семья; кусты теснятся

Под сенью их, как дети. А вдали

Стоит один угрюмый их товарищ,

Как старый холостяк…

В основе этой картины – образ “зеленой семьи”. Отсюда и кусты, которые теснятся “как дети”, и старое одинокое дерево – “угрюмый”, “старый холостяк”. Все стихотворение как бы подготавливает основной образ молодой зеленеющей рощицы, олицетворяющей вечное движение жизни. Эта картина и вызывает у Пушкина мысли, полные глубокого философского значения. “Младая роща” делается символом будущих поколений, “племени младого, незнакомого”, к которому поэт обращает свое слово в надежде, что и он не будет забыт потомками:

Здравствуй, племя

Младое, незнакомое! не я

Увижу твой могучий поздний возраст,

Когда перерастешь моих знакомцев

И старую главу их заслонишь

От глаз прохожего. Но пусть мой внук

Услышит ваш приветный шум, когда,

С приятельской беседы возвращаясь,

Веселых и приятных мыслей полон,

Пройдет он мимо вас во мраке ночи

И обо мне вспомянет.

Пушкин видел бессмертие в вечном развитии жизни, неизменно меняющейся и прекрасной в каждом своем проявлении. В этом заключении раскрывается идея стихотворения. Это идея связи времен и поколений, текущих, изменяющихся и все же сохраняющих свое единство, выраженная Пушкиным в образе неизменно обновляющегося леса. Образ времени, столь важный для общей философской концепции Пушкина, создававшейся в его стихах на протяжении всей его жизни, здесь получает наиболее полное и законченное выражение.

Стихотворение композиционно завершено, хотя имеет излюбленную Пушкиным форму лирического фрагмента. Оно делится на 3 части: вступительную, посвященную приезду в Михайловское и воспоминаниям, с ним связанным; центральную, и самую обширную, в которой описывается холм и роща, и заключительную, содержащую обращение к будущим поколениям, вывод из всего стихотворения.

Композиционной ясности стихотворения соответствует и его словесное оформление. Стихотворение написано с предельной простотой и точностью. Уже самый отказ от рифмы, обращение к белому стиху, означал стремление Пушкина к ясности и простоте. Пушкин пишет “Вновь я посетил…” безрифменным пятистопным ямбом, которым написаны и “Борис Годунов”, “Домик в Коломне”, “Маленькие трагедии”.

Уже само отсутствие рифмы переносит центр тяжести на смысловую и интонационную роль ритма, на выразительность каждого слова. В этом стихотворении достигнута предельная простота и естественность выражения. Конкретность и индивидуализация изображения в описании пейзажа и личных переживаний поэта сочетаются здесь с выражением основной идеи, определяющей построение художественного образа. Эпитеты в стихотворении очень конкретны: “опальный домик”, “убогий невод”, “зеленая семья”. В каждом из этих эпитетов как бы сконцентрировано основное качество предметов, о которых идет речь.

Так в этих знаменитых стихах, полных глубокой поэзии, несмотря на отсутствие рифмы, простоту и неприкрашенность языка, создается удивительный по глубине и силе художественного обобщения образ, выражающий важнейшую для поэта мысль о “вечном законе” развития и движения, которому подчиняется человек и природа, о связи поколений и памяти как важнейшей категории человеческой жизни. Это стихотворение, наряду с “Памятником”, стало своеобразным завещанием Пушкина, монологом, обращенным к будущим поколениям.

Проследите, как меняются оттенки настроений лирического героя в то время, как горит сжигаемое письмо. Какое чувство остается при этом неизменным?

Как будто бы принятое решение вызывает в душе лирического героя стремление продлить расставание и оттянуть этот миг:

Прощай, письмо любви, прощай! Она велела… Как долго медлил я, как долго не хотела Рука предать огню все радости мои!..

Герой с тоской пристально следит за погибающим в огне “залогом любви”, и постепенное исчезновение письма воскрешает в памяти “заветные черты” и превращает в пепел мечты о счастье, оставляя уныние и горечь потери. Неизменным остается чувство любви.

Какими словами переданы движения души поэта, какие интонации используются? Прокомментируйте, какова роль приема непосредственного обращения автора к горящему письму.

Движение души лирического героя поэт передает привычными для романтической поэзии словами и выражениями: душа моя не внемлет, утратя впечатление, заветные черты и т. п. Придают переживаниям возвышенный характер такие слова и выражения, как предать огню, приемлет, провиденье, а также инверсия. Интонационный рисунок строится на чередовании восклицаний и многозначных пауз, выраженных многоточиями. Роль непосредственного обращения героя к останкам письма сугубо символическая.

Понаблюдайте над особенностями звукописи в этом стихотворении. Какие звуковые сочетания наиболее часты, как они влияют на тональность стиха, передачу внутреннего состояния лирического героя, как воздействуют на восприятие стихотворения читателем?

Обращает на себя внимание с первой строки чередование слов с шипящими звуками и различных сочетаний букв, включающих “л” , использованных в словах с ключевым смыслом. Таким образом, движение от одних печальных звуков, которые напоминают шуршание горящей бумаги, к другим, певучим и протяжным, – одновременно является душевным движением героя к расставанию с любовью, мечтой.

Почему в этом грустном, даже трагическом стихотворении вдруг появляется слово “отрада”? Можно ли найти в нем еще какие-либо проблески светлой печали?

Да. Это пушкинское настроение, афористично выраженное в стихотворении “На холмах Грузии”: “Печаль моя светла, печаль моя полна тобой, одной тобой…” Проблески светлой печали можно найти в словах “На легком пепле их заветные черты белеют…”. Видение заветных черт, осязание легкости пепла – более или менее светлые моменты, остающиеся в памяти на всю жизнь и напоминающие лирическому герою о былых радостях и муках.

К чему призывает поэт в этом стихотворении? До каких тайников человеческого сердца он хочет достучаться?

Поэт призывает к внимательному и бережному отношению к человеку, к его духовному миру, тонкости мировосприятия, к пониманию его индивидуальной ценности. Особым упреком звучат в стихотворении слова о нашем поверхностном взгляде на человека, в том числе и на самого близкого. К сожалению, мы, зная подробности внешнего бытия своих родителей, “единственной своей”, братьев и сестер, то есть “зная все”, “не знаем ничего”. Поэт хочет пробудить способность и желание читателей видеть и понимать в человеке скрытое за внешними событиями, научиться сочувствовать, сопереживать, ценить истинное, а не только внешние проявления его личности.

Какое значение имеет сравнение человека с миром?

Сравнение человека с миром высоко поднимает значение духовного начала в нем: воспринятых от предыдущих поколений и сформированных в индивидуальном опыте интеллектуальных, эмоциональных, нравственных ценностей; человек – мир, планета, он имеет “тайный личный мир”, который умирает вместе со смертью самого человека, несмотря на то что людям остаются творения его рук и ума. Сравнение с мирами людей говорит об огромности тех духовных ценностей, что делают человека индивидуальной личностью и составляют его основное достояние. Немаловажно утверждение Евтушенко, что даже незаметность человека – это его ценность, интерес для мира и людей, его особый, быть может, хрупкий душевный мир.

Отметьте средства художественной выразительности, использованные поэтом.

Мы уже отметили яркое сравнение человека с мирами и планетами. Стоит отметить к тому же антитезу Внешнего и внутреннего в человеке: “мы, зная все, не знаем ничего”. Эта фраза афористично завершает формирование антитезы; до того противопоставление накапливается благодаря перечислению признаков открытого людям бытия и скрытого в самых тайниках его души.

Произведения романтиков часто имеют не только один, прямой смысл. За реальными предметами и явлениями, которые в них описываются, скрывается еще что то невысказанное, недоговоренное. Рассмотрим с этой точки зрения элегию Жуковского “Море”. Поэт рисует море в спокойном состоянии, в бурю и после нее. Все три картины исполнены мастерски. В спокойной морской глади отражаются и чистая лазурь неба, и “облака золотые”, и блеск звезд. В бурю море бьется, вздымает волны. Не сразу оно успокаивается и после нее. Четырехстопный амфибрахий в стихах элегии передает и безмолвие моря, и движение волн. Дважды повторенное в начале стихотворения “безмолвное море, лазурное море” помогает созданию образа, прекрасного, спокойного моря. А вот описание бури: “Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь, Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу”. При чтении создается иллюзия шипения кипящих, клокочущих волн. Но как ни прекрасно само по себе море, не только оно занимает воображение поэта. Нетрудно заметить, что Жуковский хочет сказать еще о чем то сокровенном, дорогом ему. Море представляется ему живым, тонко чувствующим и мыслящим существом, которое таит в себе “глубокую тайну”. Отсюда – метафоры, сравнения, олицетворение: море “дышит”, оно наполнено “смятенной любовью, тревожною думой”. Поэт обращается к мору с вопросом, словно к человеку:

Что движет твое необъятное лоно?

Чем дышит твоя напряженная грудь?

Ответ на этот вопрос поэт дает как предположение. В разгадке “тайны” моря раскрываются взгляды на жизнь Жуковского романтика. Море находится в неволе, как и все земное. На земле все изменчиво, непостоянно, жизнь полна утрат, разочарований и печали. Только там, на небе, все вечно и прекрасно, вот почему море тянется “из земной неволи” к “далекому, светлому” небу, любуется им и “дрожит за него”. Автор через описание природы показывает нам свои переживания. В элегии морская бездна ассоциируется с бездной человеческого “я”. Настроение автора слито с этой свободной, безграничной стихией. Он погружен в нее, живет вместе с ней. И когда читаешь строки: “Ты живо: ты дышишь смятенной любовью, Тревожною думой наполнено ты”, понимаешь, что здесь идет речь о чувствах поэта, пришедшего к берегу моря, чтобы успокоить взволнованную душу. Жуковский олицетворяет море, и вот перед нами безмолвный собеседник, понимающий малейшие нюансы чувств героя. Поэт задает ему вопросы, на которые нет ответа, но которые возникают при взгляде на это “необъятное лоно”. И здесь возникает мотив, присущий многим произведениям Жуковского, – мотив двух миров. Его можно ярко увидеть и в балладах, и в лирике автора. Первый из них – земной, греховный, низкий, а второй – возвышенный, небесный. Тогда получается, что за тем фактом, что небо отражается в воде, мы видим и другой, что море и есть отражение того второго, лучшего мира:

Ты льешься его светозарной лазурью,

Вечерним и утренним светом горишь,

Ласкаешь его облака золотые

И радостно блещешь звездами его.

Но вот мир меняется: какая то высшая сила нарушает установившуюся гармонию, возникают темные грозовые тучи. Море, отражая их, становится черным, тревожным и начинает борьбу. Возможно, такая же борьба двух начал происходит и в душе поэта. Но свет всегда побеждает тьму, утверждает романтик Жуковский: И мгла исчезает, и тучи уходят… Но отпечаток бури остается, и море еще долго волнуется, вспоминая об этом. Так и память человека, пережив несчастье, нескоро забудет о нем. Теперь перед читателем предстает совсем другое море – обманчивое. И если с виду оно такое же красивое и спокойное, то на самом деле полно страха, смятения. Образ моря становится символом неволи, тоски. Лирические мотивы так естественно и незаметно меняются, что стихотворение становится живым, единым. Автор заворожен представшим перед ним видом, на одном дыхании рассказывает о событии, длящемся не один час. Он не изображает нам видимые явления, а показывает динамику чувств. Разум имеет дело лишь с видимостью. Внешняя точность описания мешает постигнуть тайны мироздания, доступные только интуиции, нравственному чувству. Поэтому Жуковский и сосредоточен на чувствах души, что на них откликается “незримая душа” природы. Прочитав это стихотворение до конца, понимаешь, что перед тобой действительно элегия: грустная, печальная действительность, разочарование в этой стихии, в жизни. Язык этого произведения поражает своей музыкальностью, мелодичностью. Автор заставляет читателя слышать и видеть развернувшуюся картину. Жуковский выразил все то, что было у него на душе. И в этом, бесспорно, ему помогла природа. В стихотворении преобладают личные интонации. Здесь море – символ души человека. Природа необходима Жуковскому, чтобы глубже понять тончайшие переливы души человеческой. У Жуковского получилось оригинальное, необыкновенной красоты произведение. Белинский писал: “Трепет объемлет душу при мысли о том, из какого ограниченного и пустого мира поэзии в какой бесконечный и полный мир ввел он нашу литературу, каким содержанием обогатил и оплодотворил он ее…”

Творчество выдающегося русского поэта Владимира Владимировича Маяковского подразделяется на три крупных блока, соответствующие трем периодам его жизни. Остро ощущая перемены общественной среды, Маяковский верил, что пишет не ради себя и не ради искусства, но по социальному заказу. Творчество дореволюционного периода отличается резким протестом против существующего государственного устройства. Этот протест принимает форму форсированной до крика исповеди поэта, ужасающегося надвигающемуся апокалипсису. В таком ключе создавались трагедия “Владимир Маяковский” , поэмы “Облако в штанах” , “Флейта-позвоночник” и “Человек” .

В это время закладываются основы творческого подхода Владимира Маяковского. Поэт смело отказывается от канонов стихосложения, полагая, что революционное время требует нового написания стихов. Маяковский даже берется утверждать, что Пушкин, окажись он в 1917 г., как подлинно революционный поэт забросил бы свой ямб и примкнул к футуристам. Рифма в строфе может находиться не только в конце, но и в середине, и в начале. Это позволяет размещать слова на странице “столбцом” и “лесенкой”. Произведения Маяковского рассчитаны не только на слуховое, но и зрительное восприятие – для поэта очень важно графическое размещение строк на листе. Этот подход во многом определен влиянием друзей – художников из группы “Бубновый валет”. Рабочий лексикон поэта полон грубых выражений, рассчитанных на шокирование, эпатаж публики как способ ее пробуждения.

После Октябрьского переворота 1917 г. Владимир Владимирович переключается на новую тему, которой становится сотворение образа социалистического миропорядка. В этом ключе написаны пьеса “Мистерия-буфф” , поэмы “150000000” , “Владимир Ильич Ленин” и “Хорошо!” . Эти произведения полнее всего отразили позицию Маяковского, его идеалы, его восхищение вождем пролетариата – Лениным. В поэме “Хорошо!” поэт прославляет все феноменальные достижения, которых в рекордно короткие сроки удалось добиться после свержения царизма.

Поэт по-прежнему старательно работал над стилем, подчиняя его требованиям эпохи и творческих масс. По этой причине язык произведений Владимира Владимировича отличают грубость, четкость и прямолинейность. Это обеспечивало успех “звонкой силе поэта”, служившей интересам “атакующего класса”.

К эпосу о новой действительности относится в известной степени и любовная лирика. Хотя в это время поэт заявил, что “теперь не время любовных ляс”, он тем не менее не раз касался любовной темы, в том числе в 1923 г. создал крупнейшее свое произведение в этом ключе – поэму “Про это”. В любовной лирике Маяковский продемонстрировал попытки найти модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины. В основу своих воззрений на отношения полов поэт положил свой роман с Л. Брик, которой посвящены многие из его произведений.

В заключительный период творчества в произведениях Маяковского проявляется трагически нарастающее ощущение порочности сложившейся в Советском Союзе политической системы. Еще раньше Маяковский критиковал бюрократизм, а теперь выступил его строгим и непреклонным обличителем: Владимир Владимирович пишет сатирические пьесы, начинает поэму “Во весь голос” и готовит материал для поэмы “Плохо”.

Тема поэта и поэзии занимает одно из центральных мест в творчестве А. С. Пушкина. Такие стихотворения, как “Пророк”, “Поэт и толпа”, “Поэту”, “Памятник”, наиболее ярко отражают мысль русского гения о назначении поэта.

Стихотворение “Поэту” было написано в 1830 г., в период резких нападок на Пушкина в реакционной печати. Полемика с редактором газеты “Северная пчела” Булгариным заставила обратиться Александра Сергеевича в своем небольшом лирическом произведении к бессмертному образу непонятого стихотворца. В первом четверостишии Пушкин призывает поэта не дорожить “любовию народной”. Испытав на себе “минутный шум восторженных похвал” и “суд глупца”, он признает твердость, спокойствие и угрюмость лучшими из человеческих качеств в борьбе со смехом “холодной толпы”. Личностное начало настолько сильно пронизывает стихотворение, что образ лирического героя и образ самого Пушкина сливаются в единое целое. Цель жизни верного служителя муз Пушкин видит в добровольном следовании пути, по которому “влечет свободный ум”. Поступая именно так, как писал сам, не оставляя выбранной стези, поэт не требовал “наград за подвиг благородный”, а лишь усовершенствовал “плоды любимых дум”. По мысли Пушкина, все внутри поэта: высшая награда, “высший суд”. Только “взыскательный художник” “строже всех” может оценить свой труд. Нужна ли тогда поэту людская толпа, которая вместо того, чтобы внимать вдохновенным строкам, “плюет на алтарь”, где горит поэтический огонь? “Ты царь: живи один” – пишет Пушкин, словно отвечая на этот скрытый в стихотворении вопрос. Мысль об одиночестве и отчужденности поэта приобретает иное звучание в стихотворении 1828 г. “Поэт и толпа”. Обидой и горечью непонимания наполнены слова, обращенные к черни: “Подите прочь – какое дело поэту мирному до вас!” Но спустя всего два года одиночество воспринимается Пушкиным как состояние гармонии и душевного спокойствия, в котором поэт способен создать свои шедевры. Это состояние дает поэту счастливую возможность не замечать брани толпы, пытающейся “в детской резвости” поколебать “треножник”, с которого он вещает истину.

Стихотворение “Поэту” написано в форме сонета, а значит, состоит из двух четверостиший с одинаковой рифмовкой и двух трехстиший, заключающих в себе основную идею. Выбрав форму сонета, не столь частую в русской поэзии как классическое стихотворение из четырех катренов, Пушкин лишний раз подчеркнул исключительность и Божественное предназначение поэта, по воле которого мысль облекается в слово, а слово – в жизнь.