Category: Анализы стихотворений

…Казалось бы, все уже известно, каждая строка мандельштамовекого “Камня” знакома так, как будто ты написал ее сам, каждое стихотворение знаешь почти наизусть… Но перелистывая его страницы, вдруг ловишь себя на мысли, что все это только кажется: тайна притягательности стихов Мандельштама подобна тайне японского сада камней – она рождает вереницы мыслей, помогает познать мир природы и мир человеческих чувств, но сама продолжает оставаться тайной.

Отравлен хлеб, и воздух выпит:

Как трудно раны врачевать!

Иосиф, проданный в Египет,

Не мог сильнее тосковать.

Под звездным небом бедуины,

Закрыв глаза и на коне,

Слагают вольные былины

О смутно пережитом дне.

Немного нужно для наитий:

Кто потерял в песке колчан,

Кто выменял коня, – событий

Рассеивается туман.

И, если подлинно поется,

И полной грудью, наконец,

Все исчезает – остается

Пространство, звезды и певец!

Это один из шедевров сборника “Камень”, в котором, как в зеркале, отразилась и “космическая” философия поэта, и стремление заглянуть в глубь веков и оживить в памяти ушедшие в небытие народы и цивилизации, и, наконец, подлинно общечеловеческие представления Мандельштама о нравственности и красоте, которых так не хватает нам, нынешним поклонникам его таланта.

Исследователи творчества поэта уже давно заметили его восторженное отношение к античности, увлечение культурой раннего Средневековья, наследием Ренессанса. Был у Мандельштама еще один очень глубокий интерес – к древнееврейской культуре, в частности, к Библии.

В приведенном выше стихотворении, пожалуй, впервые, если говорить о всем творческом наследии Мандельштама, библейские мотивы приобретают реальные формы. Легенда о мытарствах и страданиях младшего сына патриарха Иакова, проданного родными братьями в рабство, нитями ассоциаций вплетается в канву лирического сюжета, становясь неотъемлемой частью произведения.

Казалось бы, есть повод для морализации, но Мандельштам в основу лирического сюжета берет начало легенды, когда страсти человеческие накалены до предела, когда торжествует сатанинская зависть, толкнувшая на преступление сынов Иакова и обливается кровью сердце проданного в рабство Иосифа.

В мире происходит величайшая из несправедливостей: братья погубили единокровного брата, лишили его того, без чего человек не может называться человеком, – свободы. Почему же не разверзлось небо, не испепелило молниями преступников? Почему молчат звезды? Поют, а не плачут бедуины? “Отравлен хлеб и воздух выпит.. ” Отравлена атмосфера жизни: ненависть, злоба, зависть вытеснили из человеческой души доброту и сострадание. И звездное небо не в силах помочь, ибо мир природы, хотя и включает в себя мир людей, уже давно не управляет им. Тоска переполняла сердце лирического героя, предчувствие вселенского горя изранило душу. “Как трудно раны врачевать!”. Кто, как не поэт, способен вобрать в себя всю мировую тоску и отлить ее в слово?

Четвертая строфа стихотворения – соединение “космической” идеи общего межпланетного братства с идеей спасения мира красотой: “Пространство, звезды и певец…” – вот результат этого единения.

Всеобщее примирение – залог процветания человечества. Такова мысль поэта, вошедшая в ассоциативный круг стихотворения “Отравлен хлеб, и воздух выпит…” Актуальность ее в наши дни бесспорна.

РУССКИЙ ОГОНЕК Погружены в томительный мороз, Вокруг меня снега оцепенели. Оцепенели маленькие ели, И было небо темное, без звезд. Какая глушь! Я был один живой. Один живой в бескрайнем мертвом поле! Вдруг тихий свет Мелькнул в пустыне, как сторожевой… Я был совсем как снежный человек, Входя в избу, И услыхал, отряхивая снег: – Вот печь для вас и теплая одежда… – Потом хозяйка слушала меня, Но в тусклом взгляде Жизни было мало, И, неподвижно сидя у огня, Она совсем, казалось, задремала… Как много желтых снимков на Руси В такой простой и бережной оправе! И вдруг открылся мне И поразил Сиротский смысл семейных фотографий: Огнем, враждой Земля полным-полна, И близких всех душа не позабудет… – Скажи, родимый, Будет ли война? – И я сказал: – Наверное, не будет. – Дай бог, дай бог… Ведь всем не угодишь, А от раздора пользы не прибудет… – И вдруг опять: – Не будет, говоришь? – Нет, – говорю, – наверное, не будет. – Дай бог, дай бог… И долго на меня Она смотрела, как глухонемая, И, головы седой не поднимая, Опять сидела тихо у огня. Что снилось ей? Весь этот белый свет, Быть может, встал пред нею в то мгновенье? Но я глухим бренчанием монет Прервал ее старинные виденья… – Господь с тобой! Мы денег не берем! – Что ж, – говорю, – желаю вам здоровья! За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью… Спасибо, скромный русский огонек, За то, что ты в предчувствии тревожном Горишь для тех, кто в поле бездорожном От всех друзей отчаянно далек, За то, что, с доброй верою дружа, Среди тревог великих и разбоя Горишь, горишь, как добрая душа, Горишь во мгле – и нет тебе покоя…

Н. Рубцов умер в тридцать пять лет. Безусловно, он прожил слишком короткую жизнь, но какое богатейшее поэтическое и духовное наследство оставил после себя! В его стихотворениях сосредоточено столько проникновенной любви и истинного интереса к русской природе, русской деревне, русской жизни… Ему свойственна яркая, полная красок и звуков картина мира, им подмечены мельчайшие проявления жизни, и любой миг прекрасен и дорог Рубцову. Стихотворение “Русский огонек”, написанное в 1964 году, привлекает уже своим названием. У читателя сразу выстраивается ассоциативный ряд: русский – значит, близкий, родной; огонек – значит, дом, тепло, уют, защита. Особый характер придает названию уменьшительно-ласкательный суффикс “ек”. В воображении сразу встает образ маленького одинокого домика, занесенного снегом, но от этого он еще милее, притягательнее и дороже. Так же и в стихотворении: снег, мороз, далекий уголок – таких на Руси великое множество. При помощи художественно-изобразительных средств уже с первых строк перед читателем возникает необыкновенно живая, со множеством мельчайших деталей картина. Мы понимаем, что лирический герой устал, вся природа как бы сжалась, оцепенела, кажется, что она и вовсе умерла – ведь ели – “маленькие”, небо – “темное”, звезд нет, а поле – “бескрайнее” и “мертвое”. Чтобы передать свое одиночество на фоне безжизненной природы, лирический герой лишь о себе одном говорит как о живом: “Я был один живой”. Путник вспоминает прошлое, недаром употреблены глаголы “было”, “был”, а мы, благодаря точному описанию окружающего мира и состояния души странника, становимся свидетелями и слушателями его рассказа. Читатель чувствует эмоциональное состояние героя и понимает, что тот ищет приюта, места, где можно отдохнуть и согреться, спастись от тягот пути и одиночества. Вдруг тихий свет Мелькнул в пустыне, как сторожевой…

Необычные эпитеты употребляет автор для определения света – “тихий” и “сторожевой”. Это значит – ровный, мягкий, безопасный, способный защитить. В общем, такой, в каком нуждается заблудшая душа. Однако нет твердой уверенности в спасении, ведь свет “пригрезившийся”, он “мелькнул”. Далее следует фигура умолчания, и становится ясно, что герой пошел на этот свет, поверил в него. Многоточие заканчивает первую часть стихотворения, из которой мы понимаем, где находится лирический герой, что его окружает, что с ним происходит. Необычна структура этой части: первое и два последних слова смещены. В этом чувствуется порывистость, неопределенность, неуверенность и. ..усталость. Вторую часть можно назвать кульминационной. Здесь уже два человека, и между ними происходит важный разговор. Путник, входя в избу, сравнивает себя со “снежным человеком”. Возможно оттого, что в снегу, а возможно потому, что пока отлучен от человечества, его тепла и участия. В скобках переданы тревожные и отчаянные мысли героя: “Последняя надежда!” Но в этом доме он встречает непритязательное, бескорыстное человеческое добро. “Изба” – простой небогатый дом, “изба” – нечто родное, вековое, с детства близкое, до мелочей знакомое. Неожиданному гостю предлагается здесь все, чем богаты хозяева, – исконное, русское радушие и участие: – Вот печь для вас и теплая одежда…- И появляется та, что является как бы хранительницей “русского огонька”. Какая она? Но в тусклом взгляде Жизни было мало, И, неподвижно сидя у огня, Она совсем, казалось, задремала…

В стихотворении у героини нет имени, нет подробного описания внешности, и это не случайно. Хозяйка – собирательный образ, отражающий национальные черты русской женщины: матери, жены, сестры, выстрадавшей на своем веку многое, потерявшей близких. От этого взгляд потускнел, голова седа, выглядит она словно “глухонемая”. Тихо сидит и дремлет – отдыхает от великих трудов. Художественное пространство расширяется: от маленькой избы до всей земли. Здесь, в избе, тишина, уют, добро, а “там”, за ее пределами, огонь, вражда, испытания. Один-единственный вопрос заботит женщину: будет ли вновь страдание, будет ли вновь смерть – будет ли вновь война. Скажи, родимый, Будет ли война? – Именно ей, потерявшей близких людей на войне, понятен ужас кровопролития и бессмысленность того, что она несет: А от раздора пользы не прибудет… Лирический герой не может ответить точно, что войны не будет, что этого не повторится никогда – он пришел из мира, где нет покоя, нет взаимопонимания. Такой ответ не внушает уверенности, получается, что люди, к сожалению, так ничему и не научились – остается уповать на какие-то высшие силы, на Бога. За внешним спокойствием женщины, дремотой скрывается боль за весь мир, где “полным-полно огня и вражды”: Что снилось ей? Весь этот белый свет, Быть может, встал пред нею в то мгновенье? Вновь лирический герой возвращается к действительности и поступает так, как принято в том мире, откуда он пришел: расплачивается за гостеприимство деньгами. Но бренчание монет “глухое”. Этот эпитет подчеркивает, что деньги меркнут перед сердечным добром и отзывчивостью, они неуместны и неприличны здесь. – Господь с тобой! Мы денег не берем! Местоимение “мы” имеет обобщающий характер, за ним стоят все те, кто готов бескорыстно помочь, спасти нуждающегося. И гораздо важнее отплатить тем же: За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью… Анафора усиливает смысл строк, делая ударение на словах “все”, “всю”. А фигура умолчания подчеркивает, что еще какие-либо слова не нужны. За этим многоточием великий смысл: каждый человек должен сам почувствовать и понять сокровенный смысл сказанного. В стихотворении затрагивается судьба целой страны, Руси, как говорит лирический герой. Как много желтых снимков на Руси! В такой простой и бережной оправе! Очевидно, что “желтые снимки” – это фотографии умерших, погибших на войне. Эпитет “желтые” не только говорит нам о качестве старых снимков, но и содержит в себе печаль от разлуки с близкими людьми. Эти неказистые снимки дороже всего, печаль, связанная с ними, свята, недаром фотографии “в простой и бережной оправе”. И лирический герой, открыв для себя это, не может не сказать о светлой памяти с особым чувством. Снимков много потому, что ни в одной стране не было столько войн, сколько их было на многострадальной Руси. Поэтому понятна антитеза, заключенная в словах “сиротский смысл семейных фотографий”. Казалось бы, раз семья, то не может быть сиротства, но эти снимки несут в себе боль – они повешены на стену в память о родных ушедших из жизни людях. Третья, последняя часть стихотворения, содержит в себе восемь строчек. Они звучат как вывод из всего рассказа, раскрывают идею стихотворения. Лирический герой благодарит “русский огонек” за готовность помочь в трудную минуту, за душевную теплоту и бескорыстие, за память: Спасибо, скромный русский огонек… Можно предположить, что под “русским огоньком” автор подразумевает русских людей, ведь именно людям свойственно “тревожное предчувствие”, только люди могут “дружить с доброй верою”. В последней строке употреблено сравнение – “как добрая душа”. Это прямое указание на человека, но не любого, а искреннего, духовного, способного понять того, кто находится в страшном положении, “от всех друзей отчаянно далек” “среди тревог великих и разбоя”. Горишь, горишь, как добрая душа, Горишь во мгле – и нет тебе покоя… Анафора, фигура умолчания усиливают мысль о том, что на добро можно рассчитывать, что есть надежда на неугасимость огонька любви, веры, понимания. Все восемь заключительных строк представляют собой одно предложение, то есть выражают единую, цельную мысль о неистребимости добра на земле. За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью… И до тех пор, пока расплата будет такой, пока будет жива человеческая душа, будет жив, будет гореть огонек – символ жизни, стремления из мрака к свету!

Слапинова Ольга

Характеризуя прошлое, поэт искусно использует сравнения и метафоры. Как они передают отношение автора стихотворения к прошлому? Обратите внимание на то, что слово “прошлое” поэт употребляет четырежды, каждый раз создавая новый образ. В чем смысл развернутой метафоры пятой, шестой, седьмой и восьмой строф стихотворения? Как соотносится с этими строфами эпиграф?

Художественные приемы показывают отношение поэта к прошлому. Прошлое – это и глубокий колодец, и глиняный сосуд, и старый клад, и минное поле. И четыре завершающие строфы стихотворения развертывают метафору, перекликаясь с эпиграфом стихотворения. Мощный заряд этой метафоры отчетливо доказывает то, что прошлое подготавливает настоящее.

Как передано в стихотворении отношение людей к прошлому? Почему к прошлому, по мысли поэта, нужно относиться осторожно, избегать ошибок?

Отношение к прошлому подчеркнуто двукратным повторением слова осторожно во второй строфе:

Осторожно с прошлым, осторожно…

И это важно, потому что прошлое хранит в себе “Забытые заржавленные мины”, которые могут взорваться в любой момент. Сегодняшний день тесно, даже неразрывно связан с прошлым. Именно поэтому половина стихотворения повествует о “минном поле прошлого”.

Как вы понимаете метафоры -“прошлое лежит”, “поток годов”, “в толще лет”? Как они дополняют образ прошлого в стихотворении?

Метафоры поток годов, прошлое лежит, в толще лет подчеркивают движение времени, беспрерывность этого движения. Они подчеркивают то обстоятельство, что прошлое связано с постоянным движением времени.

Поэт признавался, что его стихотворениям и песням присуща “манера что-то сообщать, как-то разговаривать с близкими друзьями”. Как воплощается такая “манера” в тексте стихотворения? Каким предстает перед читателем поэт, размышляющий о прошлом? В каких словах он серьезен, в каких – ироничен, в каких – глубоко лиричен?

Во всех строфах этого стихотворения поэт размышляет о прошлом. И в каждой из них есть и серьезное раздумье, и лирическое чувство, и отчасти ирония. И трудно обозначить слова, которые были бы, например, только ироничны. Так обычно расценивают строфу шестую:

В минном поле прошлого копаться – Лучше без ошибок, потому Что на минном поле ошибаться Просто абсолютно ни к чему.

В этой строфе активно используется просторечье, она шутлива по манере повествования, но никак не лишена и других качеств, о которых идет речь.

В чем вы видите особенности ритмики стихотворения? Чем отличен ритмический строй стихов в четных и нечетных строфах стихотворения? Почему поэт так часто сочетает в своих стихотворениях и песнях строфы, написанные разными стихотворными размерами?

Ритмика стихотворения необычна. Поэт чередует пятистрочные и четырехстрочные строфы, меняя в них также и ритм. И такая замена часто повторяется в стихах поэта.

Основные подходы к лирическому стихотворению классического типа мы попытаемся показать на примере анализа стихотворения Ф. И. Тютчева “Последний катаклизм” .

Когда пробьет последний час природы,

Состав частей разрушится земных:

Все зримое опять покроют воды,

И божий лик изобразится в них!

Анализ начинаем с поэтики заглавия, так как в нем содержится главный лирический образ, скрыта главная для поэта эмоция и философская идея. По сути дела, название отражает авторское понимание текста. Прилагательное “последний” обозначает события, происходящие на грани, у последней черты.

Само слово “катаклизм” подчеркивает философский смысл стихотворения. Судя по названию, можно предположить, что в тексте будет развернута картина из Апокалипсиса, рисующая последний день творения. Однако Тютчев — оригинальный поэт-философ. Для него последний день окажется первым днем нового творения.

Стихотворение состоит из одной строфы — катрена. Однако композиционно эта строфа делится на две части — первые два стиха и последние два.

Это деление содержательно, оно отражает два основных мировых процесса, которые даны в двух симметрично расположенных в тексте глаголах “разрушится” и “изобразится”.

В стихотворении присутствуют две стихии — земли и воды. Рисуя гибель земли под водой, Тютчев обращается к библейскому мифу о Ноевом потопе. В самом этом обращении есть одновременное указание на гибель и спасение.

Философский характер стиха подчеркивается внесубъектным построением — отсутствием местоимений “я”, “ты”, “мы” и т д., которые воплощают в стихе образ человека. Стихотворение несет в себе философское обобщение. Об этом свидетельствует и выбор лексики — не эмпирической, а предельно отвлеченной.

Процесс разрушения “закреплен” в синтаксисе стиха: для первых двух строк характерна глубокая инверсия. Сравните для примера обратный порядок слов и прямой:

“Когда пробьет последний час природы…”;

“Когда последний час природы пробьет. ..”

В первом случае ударение, падающее на конец, определяется законами стихового построения, во втором — оно логическое.

Инверсия исчезает в последней строке, что соответствует процессу созидания. Последняя строка стиха выделяется не только отсутствием инверсии, не только восклицательной интонацией, отражающей особую патетичность фразы, но и фонетически звук “и”, многократно повторенный, по-особому инструментирует концовку стиха “И божий лик изобразится в них!”

Стихотворение “Последний катаклизм” написано пятистопным ямбом с мужскими и женскими окончаниями. Рифмы в стихе как грамматические, так и неграмматические. Перекрестные, открытые и закрытые. Все это построение стиха основано на законе двойственности, “бинарности”, что отражается прежде всего на содержательном уровне.

Наряду с первой строкой, где нет ни одного метрического сбоя, представлен чистый ямб, который выражает неумолимость и неотвратимость наступления “последнего часа”, все остальные строки содержат отступления. Отсутствие ударения называется пиррихий. Представим вторую строку стиха “Состав частей разрушится земных” как метрическую схему :

UI/UI/UI/UU/UI.

Четвертая стопа, приходящаяся на глагол “разрушится”, окажется “облегченной”, пиррихиической.

Особенно много отступлений возникает в третьей строке :

II/UU/UI/UI/UI/U.

В первой стопе появляется сверхсхемное ударение, называемое в стихосложении спондеем. Вторая стопа пиррихиическая, с пропуском ударения.

В целом большое количество сбоев в этой строке можно объяснить, на наш взгляд, тем, что в ней скрыто обозначена человеческая трагедия. Последний катаклизм разрушит не только “состав земных частей”, но и обернется человеческой трагедией. На первый взгляд, в стихотворении нет места человеческому. Как мы отметили вначале, стихотворение является громадным философским обобщением. Однако выражение “все зримое” включает в себя и человеческий план, поэтому строка как бы окрашена человеческой эмоцией, нарушающей привычный ритм стиха.

Предложенный анализ, как уже отмечалось выше, не является “ключом”, с помощью которого можно “открыть” любой поэтический текст.

Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день. Ты небо недавно кругом облегала, И молния грозно тебя обвивала, И ты издавала таинственный гром, И алчную землю поила дождем. Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес.

Стихотворение Пушкина “Туча” проникнуто свежестью летнего дня после грозы, пронизано солнечным светом, лишь задержавшаяся, почему-то, на небе туча “наводит унылую тень”. Стихотворение “нетерпеливое”: и поэт, и природа, словно ждут, когда небо станет чистым, туча скроется за горизонтом.

Интересно построение стихотворения. В первом катрене поэт точно укоряет тучу за то, что она еще не скрылась, нагоняя тоску и воспоминания о минувшем ливне. Во втором четверостишии автор вспоминает минувшую грозу, когда земля жадно глотала живительную влагу, когда ослепительно сверкала молния, звучали раскаты грома… Когда эта туча была в расцвете своего могущества. В последних четырех строках поэт обращается к туче, говорит, что ее время прошло и призывает скорее скрыться с глаз.

Не случайно стихотворение так построено. I катрен повествует нам о туче, главной героине, это своеобразное “вводное” четверостишие. Здесь автор сожалеет, что туча еще омрачает “ясную лазурь” неба.

I катрен – апофеоз, кульминация стихотворения. Воспоминания о вдохновляют поэта, он яркими сочными, красками рисует нам ее картину. Можно сказать, что эти четыре строки – самые агрессивные во всем стихотворении.

Последний, III катрен наполнен умиротворением. Автор уже никому не грозит, а лишь уговаривает тучу скрыться. Это и есть подходящее завершение стихотворения.

В стихотворении мы видим разнообразие стилистических фигур и тропов. Несмотря на то, что тема и идея стихотворения одна, каждый катрен имеет собственный стиль.

I катрен – немного унылый; почувствовать его настроение помогают стилистические образы, созданные поэтом: “унылую тень”, например, или целая строка “Одна ты печалишь ликующий день”.

С другой стороны, это четверостишие словно подготавливает нас к следующему, более “боевитому”. Здесь чувствуется и досада поэта на непокорную тучу. Это дает нам понять и обращение к туче, и троекратное повторение “одна ты”.

Стиль II катрена – агрессивный “боевой”. Об этом свидетельствуют и некоторые словосочетания: “грозно тебя обвивала”, “издавала таинственный гром”, “алчную землю”. Помогают нам лучше воспринять настроение катрена и повторяющиеся “рычащие” согласные в словах “кругом”, “грозно”, “гром”. Надо заметить, что они отсутствуют в последней строке, которая является главным переходом к III катрену. Его стиль и ключевое слово – умиротворение. Автор не требует, а просит тучу: “Довольно”. Стилистические образы здесь тоже спокойные. Мы словно представляем себе “листочки древес” и “успокоенные небеса”. Здесь употреблены и характерные слова со словосочетаниями: “миновалась”, “освежилась”, “лаская листочки древес”, Все это помогает нам лучше прочувствовать свежесть и стиль завершающего катрена.

В стихотворении можно отметить категориальное различие и сходство глагола времен глагола. Настоящее время глагола употреблено и в I, и в III четверостишиях. Нужно заметить, что и по стилю они схожи: поэт то требует, то просит тучу не омрачать солнечного дня. Во II катрене автор употребил прошедшее время глагола, вспоминая минувшую грозу. Этим он как бы подчеркнул различие между спокойными I, III и “воинственным” II катренами.

В лирической миниатюре А. С. Пушкина “Туча” мы можем отметить и индивидуально-авторское сочетание слов. Поэт употребил здесь множество ярких эпитетов, кроме него не свойственных никому другому. Среди них выделяются следующие сочетания: “рассеянной бури”, “ясной лазури”, “унылую тень”, “ликующий день”. Заметьте: не радостный, не веселый, а именно “ликующий” день. “Грозно обвивала”, “алчную землю”, “таинственный гром”, “успокоенных небес”.

Данные художественные средства играют огромную роль: они помогают нам понять и прочувствовать настроение стихотворения. Они делают его богаче и ярче, Не будь их, было бы стихотворение?

Давайте проведем небольшой эксперимент: из I катрена удалим лишь эпитеты. Что получится?

Последняя туча. .. бури!

Одна ты несешься по небу,

Одна ты наводишь. .. тень,

Одна ты печалишь. .. день.

Ну разве это стихотворение? Нет, конечно. Нельзя забывать, что мы убрали только эпитеты, а что будет, если оставить стихотворение без метафор, инверсий, сравнений, гипербол?! Теперь, я думаю, ясно, что без художественных и языковых средств в стихотворении никак нельзя!

4. Лазурь – слово обозначает яркую, чистую синеву. В стихотворении это очень важное слово. Сравните: “по ясной лазури” и “по ясной синеве”. Алчная – значит “жадная”, это слово не менее важно в стихотворении.

Миновалась – то есть минула, прошла. Это слово устаревшее, теперь не употребляется.

Скройся – скройся, удались, это слово тоже устаревшее.

Древес – деревьев, это слово не употребляется в современном русском языке.

Эти слова, мне кажется, настраивают читателя на торжественный лад, служат для большей полноты раскрытия смысла стихотворения.

5. Думаю, да, является. Именно на начало XIX в. приходится расцвет романтизма. Ознаменовалось это восторженностью, порывистостью. Стихотворение, как говориться, соответствует. Оно проникнуто восторгом от ясного “ликующего” дня, от “ясной лазури”, поэт в восхищении от природы. Да и недавнюю грозу описывает он ярко, красочно, что не менее характерно для романтизма.

Историческая элегия “Бородинское поле” написана в 1829 году, в период между персидской и польской военными кампаниями, когда молчали “грозы боев” и поэт-гусар по воле “сильных” находился в глухой провинции, что и вызывает у него грустные мысли о “мече”, упавшем из рук. Какие воспоминания рождаются в душе поэта в эти минуты? Каким чувством они проникнуты?

Поэт тяжело переживает утрату боевых товарищей. В дни сражений каждый знал, где друзья, где враги. В мирное время его “судьбу попрали сильные”, и поэт вынужден завидовать погибшим.

Проследите за общим планом стихотворения. В какой мере образы-картины, сменяющие друг друга, передают грустные размышления поэта?

Поэт обращается к славным героям Бородина, называя друг за другом их победоносные имена. Это Багратион, Раевский, Ермолов. Но даже эти славные имена не могут оживить прошлое, поскольку “с полей умчался брани дым”.

Каких “счастливцев горделивых” вспоминает автор элегии “Бородинское поле”? Как он характеризует их? Какие слова высокого стиля употребляет поэт, размышляя о героическом прошлом, о боевых соратниках и друзьях?

Самое восторженное обращение адресовано Багратиону:

…ты, опытный в боях, Ты, голосом своим рождающий в полках Погибели врагов предчувственные клики, Вождь гомерический, Багратион великий!

Столь же торжественны обращения к Раевскому и Ермолову. Слова поэта звучат высокопарно, изобилуют устаревшей лексикой: “Простри мне длань свою…”, “Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!”.

В чем вы видите смысл концовки стихотворения?

Концовка стихотворения содержит сожаления “невольного пахаря”, который вынужден заниматься мирным трудом, а не прославлять себя на поле брани.

Произведение ранней лирики Ахматовой, “Песня…” отражает драматизм уже в своем названии. Используя прием антитезы, Ахматова усиливает описываемые чувства лирической героини: “Так беспомощно грудь холодела, / Но шаги мои были легки”. Здесь же излюбленные поэтессой “говорящие детали”: перчатка с левой руки, надетая на правую руку, передает ощущение психологического дискомфорта; это состояние усиливает некий ритмический сбой в певучем стихотворном размере анапест, которым написана “Песня”.

Мир лирической героини раскололся, привычные вещи кажутся другими. “Песня…” передает острые переживания героини в момент разлуки, муки безжалостной судьбы: “грудь холодела”, “унылой… злой судьбой”, “умри”, “последней встречи”. Чтобы усилить ощущение теряемой любви, глаголы Ахматова использует исключительно в прошедшем времени – в знак того, что действие уже не повторится. Сама природа, кажется, сопереживает героине, но “темный дом”, где горят “равнодушно-желтым” огнем – огнем разлуки – свечи, молча провожает ее. В стихотворении описана лишь сцена прощания некогда любивших друг друга людей, но Ахматова передает между строк и счастливую предысторию этой любви, и драматизм женской судьбы героини. О том, что “Песня последней встречи” – поэтическая исповедь, напоминает и частое повторение местоимения “я”, что позволяет каждому читателю “примерить” на себя переживания лирической героини Ахматовой.

Стихотворение “Воспоминание” было написано 19 мая 1828 года в Петербурге. Каким предстает город с его “стогнами” в первых четырех строках стихотворения?

Читатель представляет Петербург накануне белых ночей. Город с его площадями и улицами виден в полупрозрачной тени, вслед за шумным днем приходит молчание ночи. К людям приходит сон.

Что тревожит поэта в “часы томительного бденья”? Можно ли слова “угрызенья”, “мечты”, “думы”, “воспоминание” выстроить в один ряд как оттенки одного поэтического переживания? Какие метафоры использует поэт, последовательно воссоздавая разные лики переживания?

В то время, когда другие спят, поэт погружен в “томительное бденье”. И в этом состоянии его терзают и “сердечные угрызенья”, и “тяжкие думы”, и мечты, и воспоминания. Каждое из этих состояний передается метафорой: горят во мне змеи сердечной угрызенья, мечты кипят, теснится тяжких дум избыток, воспоминание… развивает свой свиток.

Перечитайте заключительные четыре строки. Почему воспоминание о прошедшей жизни вызывает у поэта горькое, мучительное чувство? В какой мере повторяющиеся союзы “и” и противительный союз “но” усиливают это чувство?

В заключительных строках стихотворения поэт проклинает свое прошлое и четыре раза повторенный союз и подчеркивает силу открывающего последнюю строку союза но, как бы суммирует все оттенки пережитого.

Поэт обращается к сестре и обещает ей “пук стихов”. Как вы объясните, почему эти слова автор выделил в стихотворении?

“Пук стихов” – это очень много стихов, которые лицеист обещает сестре. Он хочет удивить ее своей поэтической щедростью, поразить мощью своего таланта.

Какие синонимы использует поэт, говоря о себе, о своей сестре?

Он более говорит о себе: “поэт младой”, “мечты невольник милый”, “твой друг”, “чернец небогатый”, а сестра, к которой он обращается, -“друг бесценный”.

Почему поэт изображает Лицей монастырем? Что вызывает такое сравнение?

Лицей, конечно, не был монастырем, но нам известен строгий порядок, который в нем царил. У каждого лицеиста, в том числе и у Пушкина, была своя маленькая комната, которую, конечно, можно назвать кельей. Строгий порядок, четкий распорядок дня, невозможность свободного выхода за территорию Лицея давали право поэту вообразить себя монахом в монастыре.

Какие эпитеты использует поэт? Составьте маленький словарик эпитетов из приведенных в учебнике строк стихотворения.

Сначала выпишем эпитеты со словами, к которым они относятся: друг бесценный, лира забвенная, край уединенный, пустыня глухая, тишина угрюмая, стрела быстрая, весна златая, кров отчий, радость немая. Эти словосочетания можно расположить по алфавиту и создать крохотный словарик эпитетов стихотворения “К сестре”.

Подготовьте словарик рифм этого стихотворения.

Сначала выпишем конечные слова строк:

………………………………..бесценный, ……………………………….младой, ……………………………….с тобой ……………………………..забвенной, ………………………………окриленной, …………………………………монастырь …………………………………уединенный, …………………………………. мир ………………………………….опустился …………………………………глухой ………………………………..воцарился ………………………………..тишиной.

Затем запишем их рифмующимися парами:

бесценный – забвенной; младой – с тобой и др.

Среди них рифмы разного типа. Можно отдельно выписать каждый из этих типов. Сначала точные, затем неточные.

Те пары рифм, которые мы выписали, – неточные.

Определите, каким стихотворным размером написано это послание.

Послание “К сестре” написано ямбом.

Сложным явлением в символическом искусстве XX в. была лирика Зинаиды Гиппиус. Ее неутомимая поэтическая мысль, страстно бунтовавшая против конечности земной жизни, не знала полной удовлетворенности в своих исканиях.

Лирика З. Гиппиус исторична. В ней ясно видны следы национальных идей, веяний, переживаний, эмоций, конкретной жизненной обстановки начала XX в. Живой облик эпохи возникал у Гиппиус в стихах, написанных на основе исторического и психологического параллелизма. Важную роль в этом случае играет внешняя, бытовая деталь, которая своим метафорическим сближением с изломами человеческой души передает целую гамму лирических переживаний и размышлений. Такой прием, определивший композиционно-сюжетную основу стихотворения “Декабрь 1918”, позволил автору обрисовать внутренний мир современника, природу его смятения через психологию самой истории. Когда в последней происходят какие-то события, они перемещаются в сердце человека.

Октябрьскую революцию, разгон Учредительного собрания, Брестский мир, большевистскую диктатуру Гиппиус воспринимает как поругательство над мечтой о свободной России. В стихотворении “Декабрь 1918” она прибегает к приему исторического параллелизма, сопоставив современные события с событиями декабря 1825 г., когда идея видеть Россию демократической конституционной республикой потерпела фиаско. Именно поэтому автор отсылает читателя к документальным источникам декабристов: Конституции Муравьева и своду законов “Русская Правда”, разработанному Пестелем.

В произведении З. Гиппиус ощущается какое-то нежное очарование хрупкостью человеческой жизни, ее незащищенностью. И здесь лепка образной мысли достигает удивительно филигранных очертаний. Особое значение в этой связи поэтесса придавала тщательной подборке поэтически сравниваемых явлений. Так революцию и последовавший за ней хаос она называет с вихрем невиданной игры. “Гремящий Зверь железный” олицетворяет самодержавие, но ему на смену приходит “зверь из бездны”, еще страшнее, беспощаднее – диктатура пролетариата, власть большевиков.

Оксюморон “победив – не победил” показывает, что царское самодержавие, жестоко подавившее движение декабристов, повержено и уничтожено. Ведь 1918 г. отличился еще и расстрелом царской семьи.

После заключения Брестского мира 3 марта 1918 г. Россия потеряла 780 тыс. кв. км. Территории с 66 млн. населения, 40% промышленного потенциала, около трети продовольственных ресурсов. Россия находилась буквально в состоянии коллапса.

Наш конь домчался, бездорожен,

Безузден, яр, – куда? куда?

И вот, исхлестан и стреножен,

Последнего он ждет суда.

Страна у последней черты, на краю гибели. Но главное, что в этом хаосе уже нет надежды на свободное демократическое развитие России, на свободу и права человека:

И не осталось даже пепла

От “Русской Правды” на земле.

Здесь мы видим метонимическое смещение: идеи и названия документа, где она была прописана. Перифраза “тайные заветы Муравьева” нужна поэту для той же цели – метафорического намека, призванного не только экспозиционно расширить лирическое действие, но и выразить в нем свое умозаключение.

Особенно безысходным представлялось Гиппиус несоответствие устремлений своего поколения: “Нас больше нет. Мы все забыли”, “Мы преданы червю и тле”. Метафоры “свились напрасные листы”, “не осталось даже пепла” раскрывают несбыточность идей декабристов, они сожжены и забыты, их пепел развеяли по ветру. Анафора “напрасно” и метафора “душа ослепла” подчеркивают эту мысль. Повествование наполняется публицистичностью благодаря риторическому вопросу “Наш конь домчался, бездорожен, безузден, яр, – куда? куда?”. Поистине зримая сцена создается этим патетическим возгласом.

Для выражения этой идеи требовался особый поэтический язык, и Гиппиус кропотливо создавала его, подбирая из словаря точные в смысловом отношении элементы нейтральной книжной речи и отдавая предпочтение лишь тем словесным оборотам, которые исключали всякую метафорическую вычурность. Это делает ее стих четким, афористически глубоким и ясным.

D? cembre 1918.

En tourbiant dans le jeu ignor?

En vous gardant dans l’esprit, tous glac? s

Sur la place du setnat dans le carr?.

Nous ne sommes plus. Nous avons tout oubli?.

A l’exeption de la B? te de fer cruelle

Qui vous a battus sans avoir triomph?.

Elle n’est plus. Mais l’odeur infecte de ses ailes

Nous a couverts maintenant tout? fait.

Notre cheval de bataille, debrid? et violent

O? est – il? Les id? es de mecompte l’havaissent.

Fouett?, entrav? e en fausse route il attend

La derni? re decision de la justice.

Les feuilles des precepts secrets de Mouraviev

Sont devenues inutiles, malheuresement.

Pestel est mort sans fondement

Au noeud de canvre sans avoir fait rien de neuf.

La peigne perdue. L’?me est devenue aveugle,

Rong? e par les vers sous la Pierre tombale.

Le dernies centre de la v? rit? russe du people

S’est dissipe? sous la fa? ade verbale.