А. Ахматова родилась на юге России, в Одессе, а в юности бывала в солнечной Евпатории и в Херсонесе на берегах Черного моря. Она несла в своей душе радость жизни, щемящую красоту женственности, ее непостижимую прелесть и понимала, что “невозможно жить без солнца телу и душе без песни”. В ее теле жило это солнце, в ее душе жила эта песня. И она всю свою жизнь делилась с миром этими неиссякаемыми редчайшими сокровищами. Уже первыми ее стихами подтверждается непреложный закон творческого труда: прекрасная мысль всегда находит себя в прекрасном выражении. Не из ритмов и рифмы состоит поэзия. Главное в поэзии – слово. Из слов затем уже вытекают и волнение ритмов, и сияния звуков. Не должно быть, чтобы слова стихотворения, каждое отдельно, вставлялись в ячейки ритмо-инструментальной рамы; как ни плотно они будут пригнаны, чуть мысленно уберешь раму, все слова рассыпаются, как вытряхнутый типографский шрифт. К стихам А. Ахматовой последнее не относится. Что все ее произведения построены на слове, можно показать на примере стихотворения “Настоящую нежность не спутаешь”, написанного в 1913 году. Оно относится к циклу “Четки”:
Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные Несытые взгляды твои!
На первый взгляд, речь настолько проста и обыденна, что думаешь, что это вовсе и не поэзия:
Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем…
Какая простая, совсем будничная фраза, как спокойно и плавно течет первая строфа. Но вот, плавно перейдя во второй стих, речь сжимается и сечется. Слышно продолжение простой будничной фразы, но ритм уже передает гнев, и все стихотворение вдруг напряглось им:
…нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха.
Этот гнев решил все: он уже подчинил и принизил душу того, к кому обращена речь. Поэтому в следующей строке уже выплыло на поверхность торжество победы – в холодноватом презрении: Ты напрасно бережно кутаешь… Это “бережно кутаешь” так изобразительно и так изнежено, что могло быть сказано любому. А дальше почти издевательство в словах: Мне плечи и грудь в меха. Но вдруг происходит перемена тона на простой и значительный, и как синтаксически подлинно обоснована эта перемена: повторением слова “напрасно” с “и” перед ним:
И напрасно слова покорные…
На напрасную попытку дерзкой нежности дан был жесткий ответ, и затем особо оттенено, что напрасны даже покорные слова. Особенность такого оттенения в том, что эти строки входят уже в другую рифмическую систему, во второе четверостишие:
И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви.
Нет ли в этих строках иронии: покорные – о первой? Покорными словами говоришь о первой любви? В последних двух строфах:
Как я знаю эти упорные, Несытные взгляды твои…
Опять как бы непринужденность и выразительность драматической прозы в словосочетании. А в то же время тонкая лирическая жизнь в ритме, который делает взгляды, о которых упоминается, в самом деле “этими”, то есть вот здесь сейчас видимыми. Последняя фраза полна горечи, укоризны, приговора и еще чегото. Чего же?
Стихотворение кончилось на первом вздроге крыльев, но если бы Ахматова его продолжила, стало бы ясно: действующие лица стихотворения скатились бы в пропасть отрешения, и один дух трепетал бы, вольный, в недосягаемой высоте.