БЕСЕДА ЧИЧИКОВА С МАНИЛОВЫМ (анализ эпизода 2 главы первого тома поэмы Н. В. Гоголя “Мертвые души”)
Итак, одна из первых успешных сделок господина коллежского советника Павла Ивановича Чичикова была заключена им с помещиком Маниловым. Эта первая встреча – весьма приятная, она даже не потребовала от Чичикова проявления его настоящих качеств, и секрет этого успеха, в первую очередь, связан с личностью Манилова.
Автор заранее подготавливает читателя к восприятию образа Манилова. Подъезжая к его деревне, Чичиков интересуется у встречных крестьян, далеко ли деревня Заманиловка, на что один из мужиков, “бывший поумнее и носивший бороду клином”, отвечает вполне разумным вопросом: “Маниловка, может быть, а не Заманиловка?” По замыслу автора первая встреча с местным помещиком должна была стать той легкой наживкой для Чичикова, благодаря которой он уверился в успехе своего предприятия. Манилов, сам того не подозревая, заманил Чичикова своей уступчивостью в сети рокового заблуждения.
Характер Манилова автор раскрывает довольно подробно и полно. “Черты лица его были не лишены приятности, – пишет Гоголь, – но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства”, однако во время общения с ним возникало непреодолимое желание отойти в сторону. “Если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. У всякого есть свой задор… но у Манилова ничего не было”. Словом, был он “ни то ни се; ни в городе Богдан ни в селе Селифан”. Манилов относился к той категории людей, которые внешне себя почти никак не проявляли. Изредка он давал возможность полуразгадать свои поступки, что создавало видимость, иллюзорность его мудрости и богатой внутренней жизни: окружающие полагали, что в его сердце и уме скрывается нечто чудесное.
В “деловом” поведении Манилова раскрылся его характер обитателя мира “деятельности безделья”: “Хозяйством нельзя сказать, чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как-то само собою”. Если к Манилову приходил приказчик с просьбой что-либо сделать, помещик быстро со всем соглашался. Если приходил мужик с просьбой освободить его от работы, Манилов тут же разрешал, даже не подозревая, что в это время мужик просто пьянствовал.
Манилов жил не реальностью, а своими фантазиями и нереальными “прожектами”, которые ограничивались только словами: провести от дома подземный ход; выстроить через пруд каменный мост, на котором были бы по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные товары. Фантазируя, Манилов искренне радовался, при этом “глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение”. “Увлекался” Манилов и чтением полезных книг, при этом “в его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года”.
Обстановка в маниловском доме напоминала самого хозяина: “в доме его чего-нибудь постоянно недоставало”. Например, в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая весьма дорогой и красивой тканью. Однако на два кресла ее не хватило, и поэтому кресла стояли в сторонке, обтянутые рогожей.
В другой комнате мебели не было вообще, хотя еще в первые дни после женитьбы было решено обзавестись какой-нибудь мебелью. Жена была под стать Манилову, “впрочем, они были совершенно довольны друг другом”: они были счастливы, награждая друг друга долгими нежными поцелуями и приятными сюрпризами (например, каким-нибудь бисерным чехольчиком для зубочистки). Хозяйка не утруждала себя заботами по дому, и причину этого автор видел в воспитании: хозяйство – предмет низкий, а Манилова была хорошо воспитана.
В подтверждение этого автор говорит, что в пансионе она получила представление о трех главных предметах, составляющих основу человеческих добродетелей: “французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов”. Как видим, смех сатирика обрушивается и на систему образования, которая принципиально противоречила здравому смыслу, исправно поставляя обществу “мертвых душ” свежие “мертвые души”.
В общении с Чичиковым Манилов в полной мере проявляет все свои качества. Так, Чичикова он называет “приятным, образованным гостем”, таким образом весьма ему польстив. Впрочем, в глазах Манилова каждый чиновник или помещик имел те или иные достоинства: губернатор – препочтеннейший и прелюбезнейший человек, вице-губернатор – милый человек, полицеймейстер – очень приятный человек, а его жена – прелюбезная женщина.
Город в представлении Манилова был средоточием умнейших и образованнейших людей: “Иногда, впрочем, приезжаем в город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, если будешь все время жить взаперти”. Все это еще раз подтверждает поверхностное видение Маниловым окружающих людей и окружающего мира. Казалось бы, мы должны радоваться, что существуют такие люди, живущие своими сладкими фантазиями и заблуждениями, но автор вводит в действие еще нескольких персонажей, которые разрушают иллюзию гармонии и счастья маниловской семьи: восьмилетнего Фемистоклюса и шестилетнего Алкида.
Отец гордится сыновьями, демонстрируя гостю их “большие способности” и “чрезвычайно много остроумия”. Однако за столом дети разрушают картину “превосходного” домашнего воспитания: Фемистоклюс сначала чуть было не испортил суп “препорядочной посторонней каплей” , а затем укусил Алкида за ухо; Алкид готов был расплакаться, “но, почувствовав, что за это легко можно лишиться блюда, привел рот в прежнее положение и начал со слезами грызть баранью кость, от которой у него обе щеки лоснились жиром”. Детям Манилова неведомо притворство и наигранная добропорядочность. Они проявляют свои искренние чувства и эмоции. В детях Манилова, которые являются зеркальным отображением царящего в доме порядка, как и в его поведении, “чего-нибудь вечно недоставало”. Так, они без труда называли главные города Франции и России, но не имели ни малейшего понятия о правилах поведения.
Столь детальное описание традиций воспитания, принятых в семье Манилова, помогает автору дополнить его противоречивый образ новыми красками.