БЕСЕДА ЧИЧИКОВА С МАНИЛОВЫМ (анализ эпизода 2 главы первого тома поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души»)
Итак, одна из первых успешных сделок господина коллежского советника Павла Ивановича Чичикова была заключена им с помещиком Маниловым. Эта первая встреча — весьма приятная, она даже не потребовала от Чичикова проявления его настоящих качеств, и секрет этого успеха, в первую очередь, связан с личностью Манилова.
Автор заранее подготавливает читателя к восприятию образа Манилова. Подъезжая к его деревне, Чичиков интересуется у встречных крестьян, далеко ли деревня Заманиловка, на что один из мужиков, «бывший поумнее и носивший бороду клином», отвечает вполне разумным вопросом: «Маниловка, может быть, а не Заманиловка?» По замыслу автора первая встреча с местным помещиком должна была стать той легкой наживкой для Чичикова, благодаря которой он уверился в успехе своего предприятия. Манилов, сам того не подозревая, заманил Чичикова своей уступчивостью в сети рокового заблуждения.
Характер Манилова автор раскрывает довольно подробно и полно. «Черты лица его были не лишены приятности, — пишет Гоголь, — но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства», однако во время общения с ним возникало непреодолимое желание отойти в сторону. «Если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную. От него не дождешься никакого живого или хоть даже заносчивого слова, какое можешь услышать почти от всякого, если коснешься задирающего его предмета. У всякого есть свой задор… но у Манилова ничего не было». Словом, был он «ни то ни се; ни в городе Богдан ни в селе Селифан». Манилов относился к той категории людей, которые внешне себя почти никак не проявляли. Изредка он давал возможность полуразгадать свои поступки, что создавало видимость, иллюзорность его мудрости и богатой внутренней жизни: окружающие полагали, что в его сердце и уме скрывается нечто чудесное.
В «деловом» поведении Манилова раскрылся его характер обитателя мира «деятельности безделья»: «Хозяйством нельзя сказать, чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как-то само собою». Если к Манилову приходил приказчик с просьбой что-либо сделать, помещик быстро со всем соглашался. Если приходил мужик с просьбой освободить его от работы, Манилов тут же разрешал, даже не подозревая, что в это время мужик просто пьянствовал.
Манилов жил не реальностью, а своими фантазиями и нереальными «прожектами», которые ограничивались только словами: провести от дома подземный ход; выстроить через пруд каменный мост, на котором были бы по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные товары. Фантазируя, Манилов искренне радовался, при этом «глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение». «Увлекался» Манилов и чтением полезных книг, при этом «в его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года».
Обстановка в маниловском доме напоминала самого хозяина: «в доме его чего-нибудь постоянно недоставало». Например, в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая весьма дорогой и красивой тканью. Однако на два кресла ее не хватило, и поэтому кресла стояли в сторонке, обтянутые рогожей.
В другой комнате мебели не было вообще, хотя еще в первые дни после женитьбы было решено обзавестись какой-нибудь мебелью. Жена была под стать Манилову, «впрочем, они были совершенно довольны друг другом»: они были счастливы, награждая друг друга долгими нежными поцелуями и приятными сюрпризами (например, каким-нибудь бисерным чехольчиком для зубочистки). Хозяйка не утруждала себя заботами по дому, и причину этого автор видел в воспитании: хозяйство — предмет низкий, а Манилова была хорошо воспитана.
В подтверждение этого автор говорит, что в пансионе она получила представление о трех главных предметах, составляющих основу человеческих добродетелей: «французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов». Как видим, смех сатирика обрушивается и на систему образования, которая принципиально противоречила здравому смыслу, исправно поставляя обществу «мертвых душ» свежие «мертвые души».
В общении с Чичиковым Манилов в полной мере проявляет все свои качества. Так, Чичикова он называет «приятным, образованным гостем», таким образом весьма ему польстив. Впрочем, в глазах Манилова каждый чиновник или помещик имел те или иные достоинства: губернатор — препочтеннейший и прелюбезнейший человек, вице-губернатор — милый человек, полицеймейстер — очень приятный человек, а его жена — прелюбезная женщина.
Город в представлении Манилова был средоточием умнейших и образованнейших людей: «Иногда, впрочем, приезжаем в город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, если будешь все время жить взаперти». Все это еще раз подтверждает поверхностное видение Маниловым окружающих людей и окружающего мира. Казалось бы, мы должны радоваться, что существуют такие люди, живущие своими сладкими фантазиями и заблуждениями, но автор вводит в действие еще нескольких персонажей, которые разрушают иллюзию гармонии и счастья маниловской семьи: восьмилетнего Фемистоклюса и шестилетнего Алкида.
Отец гордится сыновьями, демонстрируя гостю их «большие способности» и «чрезвычайно много остроумия». Однако за столом дети разрушают картину «превосходного» домашнего воспитания: Фемистоклюс сначала чуть было не испортил суп «препорядочной посторонней каплей» , а затем укусил Алкида за ухо; Алкид готов был расплакаться, «но, почувствовав, что за это легко можно лишиться блюда, привел рот в прежнее положение и начал со слезами грызть баранью кость, от которой у него обе щеки лоснились жиром». Детям Манилова неведомо притворство и наигранная добропорядочность. Они проявляют свои искренние чувства и эмоции. В детях Манилова, которые являются зеркальным отображением царящего в доме порядка, как и в его поведении, «чего-нибудь вечно недоставало». Так, они без труда называли главные города Франции и России, но не имели ни малейшего понятия о правилах поведения.
Столь детальное описание традиций воспитания, принятых в семье Манилова, помогает автору дополнить его противоречивый образ новыми красками.