Главный герой комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” Чацкий является типичным представителем той части русского общества первой четверти ХIХ века, которая несла в себе новые взгляды, мысли, идеалы и настроения – “века нынешнего”, как после появления комедии стали называть молодое поколение дворян. В дальнейшем этих людей часто соотносили с декабристами, участниками восстания 14 декабря 1825 года.
Работа над пьесой завершилась еще в конце 1824 года, то есть почти за год до событий на Сенатской площади. Но уже тогда будущие декабристы увидели в Чацком человека, близкого им по духу и по взглядам. В дальнейшем эта точка зрения утвердилась и стала общепризнанной. Так, А. И. Герцен с утверждал: “Фигура Чацкого… появляется накануне возмущения на Исаакиевской площади; это декабрист”.
С тех пор комедия Грибоедова и ее герой по-разному осмыслялись как критикой, так и читателями, появлялись и сейчас существуют разнообразные сценические трактовки этого произведения. Порой в Чацком видят некий общечеловеческий тип, что на самом деле соответствует тому, как он представлен в действии комедии. Но, безусловно, есть в этом герое и то, что тесно связано с той конкретно-исторической эпохой, когда он впервые появляется – и в литературе, и в жизни. Именно эта составляющая образа главного героя комедии и включается в себя черты, роднящие его с декабристами.
Прежде всего, в биографии Чацкого мы находим много общего с тем, что нам известно о жизни и судьбе декабристов. Как и большинство из них, герой комедии принадлежит к российской аристократии. К этому же слою общества относятся и все, кроме Молчалина, представители фамусовского общества, которое отражает тех, кто противостоял новым веяниям в жизни России той эпохи. В комедии также именно они вступают в борьбу с Чацким, пытающимся, приехав в дом Фамусова, пропагандировать там свои новые идеи.
Эти новые взгляды он приобрел, когда уехал из этого дома, где воспитывался вместе с дочерью Фамусова Софьей. Мы не знаем точно, где он побывал и чем занимался в эти три года, но есть некоторые факты, позволяющие сделать вполне определенные предположения.
Очевидно, что Чацкий, как и многие декабристы, был на военной службе и неплохо о ней отзывается – например, в разговоре со своим полковым товарищем Платоном Михайловичем Горичем, которого московская жизнь переменила так, что он превратился в “мужа-мальчика”, “мужа-слугу”.
В комедии говорится, что Чацкий побывал за границей, а значит, можно предположить, что он участвовал в заграничном походе русской армии во время Отечественной войны 1812-1815 годов – ведь действие комедии происходит почти сразу после ее окончания.
Именно из-за границы он приезжает, переполненный новыми идеями, что вполне соотносимо с фактами биографии многих декабристов. Контакт с европейским обществом во время заграничной компании русских войск во многом способствовал формированию их идейной платформы, прежде всего антикрепостнической позиции, поскольку европейское общество уже давно исповедовало идеи гражданской свободы.
Но еще раньше многие будущие декабристы приняли участие в разработке реформ, которые обещало провести правительство в начале царствования Александра 1. Можно предположить, что и Чацкий побывал в этих кругах. Во всяком случае, слухи об этом дошли до Москвы. Так, например, Молчалин говорит Чацкому: “Татьяна Юрьевна рассказывала что-то. .. с министрами про вашу связь, потом разрыв”.
Действительно, прогрессивно настроенные молодые люди, участвовавшие в разработке реформ, вышли из комитета, когда стало очевидно, что его деятельность зашла в тупик. Тогда и возникла потребность в поисках новых путей реализации идей гражданского общества в России, которые привели затем к созданию тайных обществ и выступлению декабристов в 1825 году.
Но, конечно, одних биографических сходств мало, чтобы назвать Чацкого декабристом. Гораздо важнее то, что ему присущ тот особый дух, который был присущ этим молодым людям, побуждаемым к действиям благородными порывами. Это дух романтически настроенной молодежи, прекрасный и в то же время не всегда соответствующий практическим задачам, которые ставило перед собой движение декабристов.
Романтический настрой давал им необыкновенную силу и даже какое-то безрассудство – ведь их было так мало, а противостояла им вся система государства и большинство общества. Но романтизм вел и к определенным ошибкам, просчетам в том, что касалось конкретных действий, что во многом определило поражение декабризма.
В Чацком мы тоже часто видим романтические порывы, чисто романтическое безрассудство – он бросается в борьбу со всем фамусовским обществом, находясь там в абсолютном одиночестве и, почти до конца действия пьесы, не замечая, что его вовсе не хотят слушать. Даже холодность Софьи, очевидную уже при первой встрече, он как будто не замечает, ослепленный своим чувством, и в результате именно от нее получает сокрушительный удар, когда его объявляют сумасшедшим.
Но больше всего Чацкий похож на декабристов по своим взглядам. Главное, что сближает их, – это протест против крепостничества. В своем знаменитом монологе “А судьи кто?” он с возмущением говорит о помещиках, которые выменивают верных слуг на борзых собак, собирают крепостной балет, состоящий из “от матерей, отцов отторженных детей” и потом распродают их поодиночке.
Как и декабристы, Чацкий говорит о необходимости “службы делу, а не лицам”. Для людей фамусовского круга это кажется настоящим бредом, ведь их идеал – “и наслажденья брать, и весело пожить”. Интересно, что знаменитые лова Чацкого – “служить бы рад, прислуживаться тошно” – почти полностью повторяют фразу декабриста К. Ф. Рылеева. В одном из писем он отмечал: “Случить в России сейчас – значит прислуживаться”.
Протест против системы фаворитизма, выступление против авторитетов прошлого – “судей решительных и строгих” – сочетается у Чацкого с утверждением права человека на свободный выбор призвания. Он с большой симпатией говорит о людях, которых в обществе Фамусова считают “мечтателями, опасными” людьми. Из комедии мы знаем, что образ мыслей Чацкого разделяет князь Федор, брат Скалозуба, который, оставив службу, занялся в деревне чтением книг.
В реальной действительности многие будущие декабристы также предпочитали уклоняться от традиционного для дворян той эпохи жизненного пути. Некоторые из них занимались химией, географией, многие были поэтами. Кстати, и Чацкий не чужд поэтическим занятиям – “он славно пишет, переводит”. И всех таких людей – и в комедии, и в современной Грибоедову действительности – окружающие считали чудаками, или попросту называли безумцами: уж слишком сильно они отличались от привычного для дворянского общества круга лиц!
Но выбор такого рода необычных занятий требует и гораздо более широких и глубоких знаний. А потому Чацкий, как и декабристы, говорит о необходимости развития просвещения. Этого “век минувший” боится смертельно, потому что человека развитого, умного невозможно заставить жить по предписанным ему правилам, он свободен в своем выборе. Вот почему просвещение, по мнению фамусовского общества, основа всех новых и очень опасных веяний. “Ученье – вот беда”, – говорит об этом Фамусов.
Вопрос об истинном просвещении тесно связан с проблемой национальной культуры. Чацкого волнует “смешенье языков: французского с нижегородским”, преклонение перед всем иностранным, которое царит в русском обществе. А главное для него, как и для декабристов, преодолеть пропасть, которая разделяет образованных русских людей и народ. “Чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев”, – требует Чацкий.
Таким образом, в образе Чацкого действительно нашли отражение идеалы, нравы и дух декабристской части общества той эпохи. Подобные ему люди не могли смириться с жизнью, которую заполняют “обеды, ужины и танцы”. Они требуют свободы личной и общественной, стремятся к идеалам просвещения, образования, подлинной национальной культуры.
Но в реальной жизни их было не очень много. Грибоедов сохраняет такую же ситуацию и в своей комедии. Он говорит: “У меня в комедии один умный человек на двадцать пять глупцов”. Одиночество Чацкого подчеркивается образом его мнимого единомышленника Репетилова. Суть этого характера, который, на первый взгляд, может тоже показаться связанным с прогрессивными идеями и движениями эпохи, выражена в словах, показывающих необоснованность таких претензий: “Шумим, братец, шумим”.
Хотя существовала и другая точка зрения, согласно которой образ Репетилова должен был показать истинное отношение Грибоедова и к Чацкому. Ведь Грибоедов, при всей его близости к декабристским умонастроениям, не входил в какое-либо из обществ декабристов. Более того, он весьма скептически относился к тому способу действий, который они избрали. Известны его слова: “Сто прапорщиков хотят изменить весь государственный быт России”.
Но мне кажется, что при всех разногласиях, Грибоедов, хорошо знавший многих из декабристов, видевший благородство и чистоту их устремлений, вряд ли собирался в Чацком создать пародию на декабриста – такая роль отведена Репетилову, который и впрямь смешон.
Отношение автора к Чацкому гораздо сложнее. Оставляя открытым финал социального конфликта комедии – противоборства “века нынешнего” и “века минувшего”, – Грибоедов дает возможность жизни самой поставить в нем точку. “Все гонят! Все клянут! Мучителей толпа!” – горько звучат заключительные слова Чацкого.
Но прав был А. И. Гончаров, который сказал: “Чацкий сломлен количество старой силы, нанеся ей. .. смертельный удар качеством силы свежей”. И мы знаем, что никогда не устареет проблема смены поколений, поставленная в комедии Грибоедова, а потому “едва ли состарится когда-нибудь грибоедовский Чацкий”. И не так уж важно, видим мы сейчас в нем декабриста или нет.