Как-то в одной библиотеке вечером заговорили-заспорили персонажи русской литературы об Иване-дураке. “Мне стыдно, – сказала Бедная Лиза, – что он находится вместе с нами”. -“Мне тоже неловко рядом с ним стоять, – сказал Обломов. – От него портянками воняет”. -“Пускай справку достанет, что он умный”, – предложила Бедная Лиза. “Где же он достанет?” – возразил Илья Муромец. “У Мудреца. И пусть успеет это сделать до третьих петухов”. Долго спорили, и наконец Илья Муромец сказал: “Иди, Ванька. Надо. Вишь, какие они все… ученые. Иди и помни, в огне тебе не гореть, в воде не тонуть… За остальное не ручаюсь”. Иван поклонился всем поясным поклоном: “Не поминайте лихом, если пропаду”. И пошел. Шел-шел, видит – огонек светится. Стоит избушка на курьих ножках, а вокруг кирпич навален, шифер, пиломатериалы всякие. Вышла на крыльцо Баба Яга: “Кто такой?” “Иван-дурак. Иду за справкой к Мудрецу”. -“А ты правда дурак или только простодушный?” -“К чему ты, Баба Яга, клонишь?” -“Да я как тебя увидела, сразу подумала: ох и талантливый парень! Ты строить умеешь?” -“С отцом терема рубил. А тебе зачем?” -“Коттеджик построить хочу. Возьмешься?” -“Некогда мне. За справкой иду”. -“А-а, – зловеще протянула Баба Яга, – теперь я поняла, с кем имею дело. Симулянт! Проходимец! Последний раз спрашиваю: будешь строить?” -“Нет”. -“В печь его!” – закричала Баба Яга. Четыре стражника сгребли Ивана и в печь затолкали. А тут на дворе зазвенели бубенцы. “Дочка едет, – обрадовалась Баба Яга. – С женихом, Змеем Горынычем”. Вошла в избушку дочь, тоже страшная и тоже с усами. “Фу-фу-фу, – сказала она. – Русским духом пахнет”. -“А это я Ивана жарю”. Дочка заглянула в печь, а оттуда – то ли плач, то ли смех. “Ой, не могу, – стонет Иван. – Не от огня помру – от смеха”. -“Чего это ты?” -“Да над усами твоими смеюсь. Как же с мужем жить будешь? Он в темноте и не сообразит, с кем это он – с бабой или мужиком. Разлюбит. А может, осерчав, и голову откусить. Я этих Горынычей знаю”. -“А можешь усы вывести?” -“Могу”. -“Вылезай”. И тут как раз в окна просунулись три головы Горыныча и на Ивана уставились. “Это племянник мой, – объяснила Баба Яга. – Гостит”. Горыныч так внимательно и так долго рассматривал Ивана, что тот не выдержал, занервничал: “Ну что? Племянник я, племянник. Тебе же сказали. Или что – гостей жрать будешь? А?!” Головы Горыныча удивились. “По-моему, он хамит”, – сказала одна. Вторая, подумав, добавила: “Дурак, а нервный”. Третья высказалась вовсе кратко: “Лангет”. -“Я счас тебе такой лангет покажу! – взорвался Иван со страха. – Я счас такое устрою! Головы надоело носить?!” -“Нет, ну он же вовсю хамит”, – чуть не плача сказала первая голова. “Хватит тянуть”, – сказала вторая голова. “Да, хватит тянуть”, – дурашливо поддакнул Иван и запел: “Эх брил я тебя / На завалинке / Подарила ты мене / Чулки-валенки…” Тихо стало. “А романсы умеешь? – спросил Горыныч. – Ну-ка спой. А то руку откушу. И вы пойте”, – приказал он Бабе Яге с дочкой.
И запел Иван про “Хасбулата удалого”, а потом, хоть и упирался, пришлось еще и станцевать перед Змеем. “Ну вот теперь ты поумнел”, – сказал Горыныч и выбросил Ивана из избы в темный лес Идет Иван, а навстречу ему – медведь. “Ухожу, – пожаловался он Ивану, – от стыда и срама. Монастырь, возле которого я всегда жил, черти обложили. Музыку заводят, пьют, безобразничают, монахов донимают. Убегать отсюда надо, а то и пить научат, или в цирк запрошусь. Тебе, Иван, не надо туда. Эти пострашнее Змея Горыныча”. -“А про Мудреца они знают?” – спросил Иван. “Они про все знают”. -“Тогда придется”, – вздохнул Иван и пошел к монастырю. А там вокруг стен монастырских черти гуляют – кто чечетку копытцем выбивает, кто журнал с картинками листает, кто коньяк распивает. А возле неуступчивого монастырского стражника у ворот три музыканта и девица “Очи черные” исполняют. Иван чертей сразу же на горло стал брать: “Я князь такой, что от вас клочья полетят. По кочкам разнесу!” Черти изумились. Один полез было на Ивана, но свои оттащили его в сторону. И возник перед Иваном некто изящный в очках: “В чем дело, дружок? Что надо?” -“Справку надо”, – ответил Иван. “Поможем, но и ты нам помоги”.
Отвели Ивана в сторону и стали с ним совещаться, как выкурить из монастыря монахов. Иван и дал совет – запеть родную для стражника песню. Грянули черти хором “По диким степям Забайкалья”. Грозный стражник загрустил, подошел к чертям, рядом сел, чарку предложенную выпил, а в пустые ворота монастыря двинули черти. Тут черт приказал Ивану: “Пляши камаринскую!” -“Пошел к дьяволу, – обозлился Иван. – Ведь договаривались же: я помогу вам, вы – мне”. -“А ну пляши, или к Мудрецу не поведем”. Пришлось Ивану пойти в пляс, и тут же очутился он вместе с чертом у маленького, беленького старичка – Мудреца. Но и тот просто так справку не дает: “Рассмешишь Несмеяну – дам справку”. Пошел Иван с Мудрецом к Несмеяне. А та от скуки звереет. Друзья ее лежат среди фикусов под кварцевыми лампами для загара и тоже скучают. “Пой для них”, – приказал Мудрец. Запел Иван частушку. “О-о… – застонали молодые. – Не надо, Ваня. Ну, пожалуйста…” -“Ваня, пляши!” – распорядился снова Мудрец. “Пошел к черту!” – рассердился Иван. “А справка? – зловеще спросил старичок. – Вот ответь мне на несколько вопросов, докажи, что умный. Тогда и выдам справку”. -“А можно, я спрошу?” – сказал Иван. “Пусть, пусть Иван спросит”, – закапризничала Несмеяна. “Почему у тебя лишнее ребро?” – спросил Иван у Мудреца. “Это любопытно, – заинтересовались молодые люди, окружили старика. – Ну-ка, покажи ребро”. И с гоготом начали раздевать и щупать Мудреца.
А Иван вытащил из кармана Мудреца печать и отправился домой. Проходил мимо монастыря – там с песнями и плясками хозяйничали черти. Встретил медведя, а тот уже условиями работы в цирке интересуется и выпить вместе предлагает. А когда мимо избы Бабы Яги проходил, то голос услышал: “Иванушка, освободи. Змей Горыныч меня в сортир под замок посадил в наказание”. Освободил Иван дочь Бабы Яги, а она спрашивает: “Хочешь стать моим любовником?” -“Пошли”, – решился Иван. “А ребеночка сделаешь мне?” – спросила дочь Бабы Яги. “С детьми умеешь обращаться?” -“Пеленать умею”, – похвасталась та и туго запеленала Ивана в простыни. А тут как раз Змей Горыныч нагрянул: “Что? Страсти разыгрались? Игры затеяли? Хавать вас буду!” И только изготовился проглотить Ивана, как вихрем влетел в избушку донской атаман, посланный из библиотеки на выручку Ивана. “Пошли на полянку, – сказал он Горынычу. – Враз все головы тебе отхвачу”. Долго длился бой. Одолел атаман Змея. “Боевитее тебя, казак, я мужчин не встречала”, – заговорила ласково дочь Бабы Яги, атаман заулыбался, ус начал крутить, да Иван одернул его: пора нам возвращаться.
В библиотеке Ивана и атамана встретили радостно: “Слава богу, живы-здоровы. Иван, добыл справку?” “Целую печать добыл”, – ответил Иван. Но что с ней делать, никто не знал. “Зачем же человека в такую даль посылали?” – сердито спросил Илья. “А ты, Ванька, садись на свое место – скоро петухи пропоют”. -“Нам бы не сидеть, Илья, не рассиживаться!” -“Экий ты вернулся…” -“Какой? – не унимался Иван. – Такой и пришел – кругом виноватый. Посиди тут!..” -“Вот и посиди и подумай”, – спокойно сказал Илья Муромец. И запели третьи петухи, тут и сказке конец. Будет, может, и другая ночь… Но это будет другая сказка.