При издании поэмы “Мертвые души” Гоголь пожелал сам оформить титульный лист. На нем была изображена коляска Чичикова, символизирующая путь России, а вокруг – множество человеческих черепов. Опубликовать именно этот титульный лист было очень важно для Гоголя, как и то, чтобы книга вышла в свет одновременно с появлением картины Иванова “Явление Христа народу”. Тема жизни и смерти, а также тема возрождения красной нитью проходят через творчество Гоголя. Свою задачу Гоголь видел’ в исправлении и направлении на истинный путь сердец человеческих, и попытки эти были предприняты через театр, в гражданской деятельности, преподавании и, наконец, в творчестве. “На зеркало неча пенять, коли рожа крива”, – гласит пословица, взятая эпиграфом к “Ревизору”. Пьеса и является этим зеркалом, в которое должен был посмотреться зритель, чтобы увидеть и искоренить свои никчемные страсти.
Гоголь считал, что, лишь указывая людям на их недостатки, он поможет исправить их и оживить души. Нарисовав страшную картину нравственного падения, он заставляет читателя ужаснуться и задуматься. В “Вечерах на хуторе близ Диканьки” кузнец Вакула “малюет черта” с мыслью о спасении. Подобно своему герою, Гоголь продолжает изображать чертей во всех последующих произведениях, чтобы с помощью смеха пригвоздить к позорному столбу пороки человеческие. “В религиозном понимании Гоголя черт есть мистическая сущность и реальное существо, в котором сосредоточилось отрицание Бога, вечное зло. Гоголь как художник с помощью смеха исследует природу этой мистической сущности; смех Гоголя – это и борьба с адом за “душу живую””.
“Ревизор” не принес желаемого результата, несмотря на то, что пьеса имела большой успех. Современники Гоголя не смогли оценить ее значение. Задачи, которые писатель пытался решить, не были выполнены. Гоголь осознает необходимость иной формы и иных путей воздействия на человека. Его “Мертвые души” – это синтез всех возможных путей борьбы за души человеческие. Произведение вмещает в себя как прямой пафос и поучения, так и художественную проповедь, иллюстрированную изображением самих “мертвых душ” – помещиков и городских чиновников.
Лирические отступления также придают произведению смысл художественной проповеди и подводят своеобразный итог изображенным страшным картинам жизни и быта. Апеллируя ко всему человечеству в целом и рассматривая пути духовного воскресения,. Гоголь в лирических отступлениях указывает на то, что “тьма и зло заложены не в социальных оболочках народа, а в духовном ядре” (Н. Бердяев). Предметом изучения писателя становятся души человеческие, изображенные в страшных картинах “недолжной” жизни.
Уже в самом названии поэмы Гоголем определена ее задача. Последовательное выявление мертвых душ на “маршруте” Чичикова влечет за собой вопрос: в чем причины той мертвечины? Одна из них состоит в том, что люди забыли свое прямое назначение. Еще в “Ревизоре” чиновники уездного города заняты чем угодно, но только не своими прямыми обязанностями. Они представляют собой скопище бездельников. В судебной конторе разводят гусей, разговор, вместо государственных дел, идет о борзых собаках, а в “Мертвых душах” глава и отец города – губернатор занят вышивкой по тюлю. Эти люди потеряли свое место на земле, они занимают промежуточное состояние – между жизнью земной и жизнью потусторонней.
Городские чиновники в “Мертвых душах”, “Шинели” также заняты лишь пустословием и бездельем. Вся заслуга губернатора города NN состоит в том, что он посадил “роскошный” сад из трех жалких деревьев. Стоит отметить, что сад как метафора души часто используется Гоголем (вспомним про сад у Плюшкина). Три чахлых деревца – олицетворение душ городских обитателей. Души их так же близки к смерти, как эти несчастные посадки губернатора.
Помещики “Мертвых душ” тоже забыли о своих обязанностях, начиная с Манилова, который вообще не помнит, сколько у него крестьян. Ущербность его подчеркивается детальным описанием его быта – недоделанными креслами, вечно пьяной и вечно спящей дворней. Он не отец и не хозяин своим крестьянам: настоящий помещик, по патриархальным представлениям христианской России, должен служить нравственным примером для своих детей – крестьян, как сюзерен для своих вассалов. Но человек, забывший Бога, человек, у которого атрофировалось понятие о грехе, никак не может быть примером.
Обнажается вторая и не менее важная причина омертвления душ по Гоголю – это отказ от Бога. По дороге Чичиков не встретил ни одной церкви. “Какие искривленные и неисповедимые пути выбирало человечество!” – восклицает Гоголь. Дорога России видится ему ужасной, полной падений, болотных огней и соблазнов. Но все-таки это дорога к Храму, ибо в главе о Плюшкине мы встречаем две церкви; готовится переход ко второму тому – “Чистилищу” – из первого – “адского”. Этот переход размыт и непрочен, как и намеренно размыта Гоголем в первом томе антитеза “живой – мертвый”.
Писатель намеренно делает нечеткими границы между живым и мертвым, и эта антитеза обретает метафорический смысл. Предприятие Чичикова предстает перед нами как некий крестовый поход. Он как бы собирает по разным кругам ада тени покойников с целью вывести их к настоящей, живой жизни. Манилов интересуется, с землей ли хочет купить души Чичиков. “Нет, на вывод”, – отвечает Чичиков. Можно предположить, что Гоголь здесь имеет в виду вывод из ада. Именно Чичикову дано сделать это – в поэме он один имеет христианское имя – Павел, которое еще к тому же намекает на апостола Павла. Начинается борьба за оживление, то есть за превращение грешных, мертвых душ в живые на великом пути России к духовному спасению.
Но на этом пути встречается “товар во всех отношениях живой” – это крестьяне. Они оживают в поэтичном описании Собакевича, потом в размышлениях Павла Чичикова как апостола и самого автора. Живыми оказываются те, которые положили “душу всю за други своя”, то есть люди самоотверженные и, не в пример забывшим о своем долге чиновникам, делавшие свое дело. Это Степан Пробка, каретник Михеев, сапожник Максим Телятников, кирпичник Милушкин.
Оживают крестьяне при переписывании Чичиковым списка купленных душ, когда сам автор начинает говорить голосом своего героя. В Евангелии сказано о том, что, если кто “захочет спасти душу свою”, тот ее потеряет. Вспомним Акакия Акакиевича, который пытался сэкономить на чем угодно, лишь бы заполучить замену живой души – мертвую шинель. Его смерть, хотя и вызывает сочувствие, не была переходом в лучший мир, а только превратила его в бесплотную тень, наподобие теней-призраков в царстве Аида. Так, житийная оболочка этой повести наполнена вовсе не житийными подвигами. Весь аскетизм и все отшельничество Акакия Акакиевича направлены не на спасение души, а на получение ее эрзаца – шинели. Ситуация эта также обыгрывается в повести “Иван Федорович Шпонька и его тетушка”. Там во сне героя жена превращается в материю, из которой “все шьют сюртуки”. Слово “жена” в произведениях Гоголя часто замещается словом “душа”. “Душа моя”, – обращаются к своим женам Манилов и Собакевич.
Но движение в сторону омертвления в “Шинели” (Акакий Акакиевич становится тенью), в “Ревизоре” (немая сцена) и в “Мертвых душах” используется как бы с обратным знаком. История Чичикова также дана как житие. Маленький Павлуша в детстве всех поражал своей скромностью, но затем он начинает жить только “для копейки”. Позднее Чичиков предстает перед обитателями города NN как некий “благородный разбойник” Ринальдо Ринальдини или Копейкин, защитник несчастных. Несчастные – это души, обреченные на адские страдания. Он кричит: “Они не мертвые, не мертвые!”. Чичиков выступает их защитником. Примечательно, что Чичиков даже возит с собой саблю, как апостол Павел, у которого был меч.
Самое знаменательное превращение происходит при встрече апостола Павла с апостолом-рыболовом Плюшкиным. “Вон наш рыболов пошел на охоту”, – говорят о нем мужики. В этой метафоре заложен глубокий смысл “вылавливания душ человеческих”. Плюшкин, в рубище, как святой подвижник, вспоминает о том, что он должен был “вылавливать” и собирать вместо бесполезных вещей – души человеческие. “Святители мои!” – восклицает он, когда эта мысль озаряет его подсознание. Читателю также сообщается житие Плюшкина, что в корне отличает его от других помещиков и сближает с Чичиковым. Из мира античности Чичиков попадает в раннехристианский мир Плюшкина.
Лирическая стихия после посещения Плюшкина Чичиковым все больше и больше захватывает роман. Одним из самых одухотворенных образов является губернаторская дочка; она написана совсем в другом ключе. Если Плюшкину и Чичикову еще предстоит вспомнить о своем назначении спасения душ, то губернаторская дочка, подобно Беатриче, указывает путь к духовному преображению. Такого образа нет ни в “Шинели”, ни в “Ревизоре”. В лирических отступлениях вырисовывается образ другого мира. Чичиков выезжает из ада с надеждой о возрождении душ, превращении их в живые.