Русская литература со времен Пушкина умела раскрывать психологию человека, его сокровенные мысли и чувства. Лев Николаевич Толстой внес в психологизм русской литературы свое открытие, названное Чернышевским умением передавать “диалектику души”.
“Люди, как реки…” – говорил Толстой, подчеркивая этим сравнением многогранность и сложность человеческой личности, изменчивость и непрерывное движение, развитие, “текучесть” внутренней жизни людей.
По Толстому, всякий результат человеческой жизни непреднамерен, стихиен. В событии всегда участвует множество разнонаправленных стремлений и воль, они пересекаются и сталкиваются между собой.
Итак, есть ли внутренняя, необходимая мера в человеческой жизни, между ее явлениями, между людьми целесообразная связь, или связь эта хаотична, случайна? В чем смысл активности человека, жизненных усилий его? Вопросы эти решаются всем романом “Войнаимир”, каждым его эпизодом. Путь, который проходят в романе главные герои, – это поиски не одним разумом, а жизнью, судьбой ответов на главные эти вопросы.
Очень разные Пьер Безухов и Андрей Болконский, но каждому из них, каждому по-своему, приходится на своем пути пройти через тяжелые моральные испытания, когда нужно заново решать вопрос о смысле собственной жизни и ее связи с жизнью других людей, с объективным порядком вещей, и вопрос этот оказывается так запутан и осложнен, что уже, кажется, невозможно решить его положительно.
В стихию человеческой жизни со всей ее видимой пестротой и запутанностью отношений, позиций, точек зрения, целей, как в пучину, погружается мыслью и душой Пьер Безухов, чтобы узнать: есть ли объединяющее начало, есть ли закон и цель в этом видимом хаосе? Нестройность, несогласованность этой картины мира составляет страдание, с которым проходит по жизни Андрей Болконский.
Из разговоров Пьера и Андрея на первых страницах романа “Война и мир” уже заметны те линии, по которым пойдет жизнь одного и другого. Рядом со старшим другом Пьер расплывчат и рыхл со своим, по-видимому, бесцельным философствованием, со своими вопросами: кто виноват, кто прав. Князь Андрей разговаривает с Пьером, как человек действия; он объясняет, зачем идет на войну: “Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!” Он говорит о надеждах и силах, пропадающих в пустом светском существовании. Князь Андрей не хочет допустить, чтобы случайности жизни распоряжались его судьбой. Он верит в свое высокое назначение, и тем самым он, кажется, решил для себя общий вопрос о целесообразности миропорядка и человеческой жизни – главный вопрос, который исследуется и выясняется каждой строчкой романа Л. Н. Толстого.
Князь Андрей верит в свою звезду; он не случайно, без цели заброшен в мир, он верит в то, что рожден для подвига и величия. Но ему предстоит пережить столкновение этих иллюзии, воспринятых из примеров других времен, с реальностью его времени, усложнившего и запутавшего человеческие отношения и все, казавшиеся недавно ясными, понятия о величии, о подвиге, славе, о смысле людских усилий. Князь Андрей скажет позднее о себе во время свидания с Пьером в Богучарове, что он жил для славы, то есть жил для других. “Ведь что же слава? Та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы”. Князь Андрей вначале ориентируется на этот героический канон; в его мечтах армия попадает в безвыходное положение, и он один спасает ее и выигрывает войну – совсем как в древних преданиях. Но в действительности история имеет более прозаический вид. Болконскому откроется, что мировая слава Наполеона венчает эгоистический произвол, а действительный подвиг скромного капитана Тушина не будет увенчан славой и останется неизвестен. Жизнь предстанет ему в несовпадении видимого и настоящего, и его собственное героическое стремление в своем реальном значении и по настоящим своим последствиям окажется чем-то не тем, что мечталось ему. Оно окажется гордой обособленностью, отделяющей его от общей судьбы людей, вместо того, чтобы эту судьбу решать, как подобает герою.
В критические дни кампании 1805 года, пробираясь к штабу своей армии, уже обреченной на поражение, Болконский с презрением смотрит на царящий кругом хаос, на смешавшиеся повозки, утопающие в грязи, на картину беспорядка, паники, охвативших войска. Ему оскорбительна эта картина, такой она являет контраст его собственной героической настроенности: он едет, чтобы спасти армию.
Когда наступил долгожданный момент Тулона, Андрей бежит впереди со знаменем и, раненный, падает вместе с ним. Потом его видит лежащим на поле битвы с древком Наполеон и произносит: “Какая прекрасная смерть!” Однако слова Наполеона доносятся до затуманенного слуха князя Андрея, словно жужжание мухи, и похвала Наполеона, вчерашнего кумира, уже не нужна ему. И вот он, поверженный навзничь, уже не видит ничего вокруг, он видит только высокое небо над собой и в нем одном находит величие и значительность, которых он ищет в жизни, но которых не было в его вожделенном Тулоне. Героическая минута оказалась наполнена той самой мелочной суетой, которая ему была оскорбительна в жизни. Честолюбивые планы, мечты о Тулоне и славе сами были такой суетой – небо Аустерлица сейчас говорит Андрею об этом. Призрачность официальной истории и внешнего героизма, соединенного с ней, становится очевидна рядом с простыми необходимыми моментами человеческой жизни, значения которых князь Андрей раньше не понимал, обольщаясь в истории ее поверхностной стороной. Однако простое и такое глубокое для автора “Войны и мира” семейное счастье – то самое, которое знают Ростовы, “мирное” счастье – не будет дано Андрею Болконскому. Почти на его глазах, в тот самый момент, когда он вернулся домой, умирает от родов жена; он ею пренебрегал, этой маленькой женщиной, презирал в ней светскую пустоту, но он слишком многим пренебрегал и был высокомерен к обычным, невыдающимся людям.
Позже он скажет Пьеру, что был виноват перед женой и надеялся оправдаться. Жизнь не дает оправдания и простого счастья, нужного каждому человеку; смертью маленькой княгини она обвиняет гордость Болконского, отвлеченность его высоких стремлений. Андрей наказан страданием в тихой домашней жизни, которой он живет после смерти жены и которой он впервые пожелал на поле Аустерлица. Но простая жизнь непросто дается Андрею. Она дается ему со страданием, тайная ее глубина и значительность для него не открыты. Князь Андрей ищет в жизни справедливость и совершенство. Навсегда непереходим для него разрыв – “небо” и земная реальность. Он видит небо, глядя поверх человеческой жизни. Этот разрыв – трагическая тема образа Андрея Болконского.
Князя Андрея навещает в его деревенском уединении Пьер Безухов. Между друзьями идет разговор о главных вопросах не только их собственной, но вообще человеческой жизни. Однако перед нами не отвлеченная дискуссия, а. диалог очень неодинаковых личностей. Страницы, посвященные свиданию в Богучарове, – одни из самых философски глубоких и вместе с тем художественно обаятельных в романе Толстого. Вот к чему непрестанно возвращается разговор как к своему центру, главному содержанию: что такое добро, справедливость, правда не в относительном, личном смысле, а в абсолютном, объединяющем, общем для всех? И существует ли это общее? Своя мечта, своя правда у каждого человека при отсутствии общей правды, необходимость и разумность меры добра и зла, того нравственного закона, что именно и является смыслом и целью всех жизненных поисков Андрея и Пьера.
Однако восторженно-отвлеченные речи Пьера не действуют на Болконского. Князь Андрей строг в своем отношении к жизни, он не хочет больше самообманов, гонит прочь утешения, он нарочито сухо-логичен, ему нужна только истина. Но какое-то нелогическое чувство, скрытое от себя, осталось в нем, и оно говорит, что истины, к которым он пришел, – не абсолютные истины.
“Зачем?” – вот великий вопрос, вопрос о цели, о назначении человека, его жизни, событиях, истории. Человеку недостаточно факта события, он хочет узнать: зачем? Жизнь не проста, и этот вопрос мучает толстовского героя в самые критические моменты жизни.
Свидание с Пьером было для князя Андрея вехой, с которой началась его новая жизнь во внутреннем мире. Приехав по делам в Отрадное, князь Андрей впервые встречается с Наташей. Она пробудила в Болконском потребность простого контакта с другим человеком – она была прежде закрыта князю Андрею, решавшему для себя одного всеобщие проблемы человеческого бытия. До Аустерлица Болконский стремился жить для других, отделяя себя от них, теперь же – жить вместе с другими. “Чтобы не для одного меня шла моя жизнь”, – вот постоянная тема размышлений князя Андрея, главный, ведущий их мотив.
В Петербурге Андрей во второй раз встречает Наташу Ростову на балу. Он покинул свое уединение и предался общественной деятельности; он занят службой в центре подготовки гражданских реформ, близок к Сперанскому – новому “великому человеку”, которым он теперь увлечен; опять общественное стремление его незаметно приняло форму прежних иллюзий; снова влечет его во внешние сферы, “туда, где готовилось будущее”. Но одна встреча с Наташей разрушает все это.
Разрыв с Наташей возобновляет страдание Болконского,
То страдание от неидеальности жизни, которое он знал всегда. Наташа могла променять его на пустого хлыща Курагина – это для князя Андрея последнее разоблачение всяких идеальных иллюзий.
Ощущение краха соединяется у Болконского с начавшейся войной, вторжением завоевателей, пожаром Смоленска, разорением Лысых Гор, его родного гнезда. Грубое насилие, то же, что сломало его судьбу, теперь играет свою пагубную роль в общей жизни людей.
В роковую минуту смертельного ранения, когда дымящаяся граната, готовая тотчас взорваться, вертится волчком рядом с ним, страстный порыв любви к жизни захватывает князя Андрея. Непосредственного ощущения жизни он не знал, а если оно приходило, то разоблачалось потом как обман. В минуту ранения в первый и единственный раз он испытал с такой силой непосредственное чувство к лугу, пашне, струйке дыма. В умирающем князе Андрее идет борьба между любовью земною, мирской, ограниченной, различающей, избирательной любовью к одному человеку, которая может быть неотрывна от ненависти к другому, и абстрактной любовью, неразличающей, беспредметной, безличной. Страсть к жизни, с яркой силой испытанная в минуту ранения, затем заменяется абстрактной любовью к врагу. Но приходит Наташа, они встречаются вновь. Возобновившаяся любовь к одной женщине привязывает опять к жизни, вытесняя безразличное чувство любви вообще.
В этой борьбе одолевает абстракция, нечеловеческая любовь, одолевает смерть. Неидеальная, земная, мирская любовь требует от человека такого участия в жизни, которое для князя Андрея было всегда тяжело, невозможно.
И все же есть основания утверждать, что если б автор оставил своего героя живым, то он был бы одним из тех, кто в 1825 году вышел на Сенатскую площадь в Петербурге.
Совершенно иначе складывается жизнь Пьера Безухова. Вот он перед нами в момент разрыва с женой, после дуэли с Долоховым. Этот момент для Пьера – итог его отношений с великосветским обществом. Его тревожат не столько личные вопросы, сколько глобальные проблемы вообще: “Кто прав? Кто виноват? Никто”. После объяснения с женой он едет в Петербург, продолжая думать все то же; он не понимает, глядя на других людей, каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимают его. “Все в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. В нем самом и вокруг него – это для Пьера одно и то же. Его личное существование должно быть оправдано целесообразным устройством мира, и утрата этого чувства высшей целесообразности означает личное несчастье Пьера, тупик, почти невозможность жить. Пьеру определено собственным опытом и судьбой анализировать и распутывать, искать выход к общей правде через иллюзии и разочарования. Такой иллюзией станет масонство, которое войдет в судьбу Пьера в тяжелейшую минуту полной потерянности. Но позже, когда придет разочарование в масонстве, еще безнадежнее, кажется, будет тот новый тупик, в котором очутится Пьер и из которого только через испытания войны и плена ему суждено будет выбраться.
Двенадцатый год – совсем другое состояние жизни Пьера, отличающееся от разнобоя мыслей, который царил в душе героя в Торжке. Теперь, под Бородино, на место парадоксов встает действительное противоречие. Именно в плену, в лишениях и недостатках, Пьер научился ценить непосредственную жизнь, существование как процесс. В результате сближения с простыми солдатами, в результате знакомства с Платоном Каратаевым Пьер приходит к тому заключению, что несчастье людей происходит “не от недостатка, а от излишка”. Излишек здесь – не только материальные преимущества, отделяющие господ от народа, но также излишек духовной, внутренней жизни: искания, развития, “диалектика души”. Это все несвойственно им, простым людям, солдатам, крестьянам. Им как бы дано непосредственно, прямо, стихийно то знание смысла существования, к которому ищущие герои “Войны и мира” пробиваются долго и трудно.
Среди запутанной сложности жизни герои Толстого ищут ее простое и общее содержание. 1812 год и становится таким проясняющим все событием.
А каков в эпилоге Пьер? Он вернулся во многом к “докаратаевскому своему состоянию, к себе самому, к своим беспокойным вопросам, сомнениям. Пьер приходит в тайное политическое общество.
В “Войне и мире” жизнь подводит чему-то итог, как, например, стремлению князя Андрея к славе, – и к эпилогу кажется, что уже подведен итог всему; но то, что было снято и подытожено, возобновляется, делается опять актуальным, живым. Своей концовкой “Война и мир” – открытая книга: последние слова повествования – это мечты ребенка, планы жизни, которая вся впереди. И кто знает, может быть, Николенька Болконский, дети Безухова и их ровесники так же будут мучиться мыслями о своем предназначении, о счастье, славе, как это было с их отцами?