А. Т. ТВАРДОВСКИЙ

ДВЕ КУЗНИЦЫ

(Из поэмы “За далью – даль”)

На хуторском глухом подворье,

В тени обкуренных берез

Стояла кузница в Загорье,

И я при ней с рожденья рос.

И отсвет жара горнового

Под закопченным потолком,

И свежесть пола земляного,

И запах дыма с деготьком –

Привычны мне с тех пор, пожалуй,

Как там, взойдя к отцу в обед,

Мать на руках меня держала,

Когда ей было двадцать лет…

Я помню нашей наковальни

В лесной тиши сиротский звон,

Такой усталый и печальный

По вечерам, как будто он

Вещал вокруг о жизни трудной,

О скудном выручкою дне

В той небогатой, малолюдной,

Негромкой нашей стороне,

Где меж болот, кустов и леса

Терялись бойкие пути;

Где мог бы все свое железо

Мужик под мышкой унести;

Где был заказчик – гость случайный,

Что к кузнецу раз в десять лет

Ходил, как к доктору, от крайней

Нужды, когда уж мочи нет.

И этот голос наковальни,

Да скрип мехов, да шум огня

С далекой той поры начальной

В ушах не молкнет у меня.

Не молкнет память жизни бедной,

Обидной, горькой и глухой,

Пускай исчезнувшей бесследно,

С отцом ушедшей на покой.

И пусть она не повторится,

Но я с нее свой начал путь,

И я добром, как говорится,

Ее обязан помянуть.

За все ребячьи впечатленья,

Что в зрелый век с собой принес;

За эту кузницу под тенью

Дымком обкуренных берез.

На малой той частице света

Была она для всех вокруг

Тогдашним клубом, и газетой,

И академией наук.

И с топором отхожим плотник,

И старый воин – грудь в крестах,

И местный мученик-охотник

С ружьишком ветхим на гвоздях;

И землемер, и дьякон медный,

И в блестках сбруи коновал,

И скупщик лиха Ицка бедный, –

И кто там только не бывал!

Там был приют суждений ярых

О недалекой старине,

О прежних выдумщиках-барах,

Об ихней пище и вине;

О загранице и России,

О хлебных сказочных краях,

О Боге, о нечистой силе,

О полководцах и царях;

О нуждах мира волостного,

Затменьях солнца и луны,

О наставленьях Льва Толстого

И притесненьях от казны…

Там человеческой природе

Отрада редкая была –

Побыть в охоту на народе,

Забыть, что жизнь невесела.

Сиди, пристроившись в прохладе,

Чужой махоркою дыми,

Кряхти, вздыхай – не скуки ради,

А за компанию с людьми.

И словно всяк – хозяин-барин

И ни к чему спешить домой…

Но я особо благодарен

Тем дням за ранний навык мой.

За то, что там ребенком малым

Познал, какие чудеса

Творит союз огня с металлом

В согласье с волей кузнеца

Я видел в яви это диво,

Как у него под молотком

Рождалось все, чем пашут ниву,

Корчуют лес и рубят дом.

Я им гордился бесконечно,

Я знал уже, что мастер мог

Тем молотком своим кузнечным

Сковать такой же молоток.

Я знал не только понаслышке,

Что труд его в большой чести,

Что без железной кочедыжки

И лаптя даже не сплести.

Мне с той поры в привычку стали

Дутья тугой, бодрящий рев,

Тревожный свет кипящей стали

И под ударом взрыв паров.

И садкий бой кувалды древней,

Что с горделивою тоской

Звенела там, в глуши деревни,

Как отзвук славы заводской.