Важное место в романе Тургенева “Отцы и дети” отведено идейным спорам, которые становятся его важным структурным элементом. Спор идет между двумя идеологиями, двумя жизненными позициями. И наиболее ярко он выражен в полемике между Евгением Базаровым и Павлом Петровичем Кирсановым.
Следует обратить внимание на особый философский и нравственный характер этого спора. Обоих героев можно обвинить в пристрастии к употреблению “противоположных общих мест”, в котором сам Базаров упрекал Аркадия. Объясняя смысл этого выражения, Евгений говорил: “… сказать, например, что просвещение полезно, это общее место; а сказать, что просвещение вредно, это противоположное общее место. Оно как будто щеголеватее, а в сущности одно и то же”. Так Кирсанов говорит о необходимости следовать авторитетам и верить в них, но Базаров, в свою очередь, отрицает разумность и того и другого. Павел Петрович утверждает, что без принципов жить нельзя, что те, кто отрицает принципы, безнравственные и пустые люди. Базаров же называет “прынцип” пустым и бесполезным понятием. На упрек в презрении к народу Евгений отвечает: “… что ж, коли он заслуживает презрения!”, а на упоминание о великих поэтах, заявляет: “Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта!”.
Рисуя противоположные позиции своих героев, писатель в то же время не отдает явного предпочтения ни одному, ни другому. Он согласен с Базаровым по поводу того, что любые истины и авторитеты должны подвергаться сомнению. Однако при этом он дает понять, что необходимо все же с уважением относиться к культуре прошлого, к историческим ценностям, что полностью отрицает его герой. Тургенев вместе с Евгением критикует консерватизм Павла Петровича, барскую изнеженность, отрицает эстетское преклонение “барчуков” перед искусством, обличает пустословие русских либералов. Однако порывая с “барчуками”, Базаров бросает вызов непреходящим ценностям культуры, чего автор никак не может разделять. Отрицание “вашего” искусства переходит у Евгения в отрицание искусства в целом, отрицание “вашей” любви – в утверждение, что любовь – напускное чувство, отрицание “ваших” сословных принципов – в уничтожение любых авторитетов, отрицание сентиментально-дворянской любви к народу – в пренебрежительное отношение к мужику вообще.
Автор находит правоту и в словах Павла Петровича, в его утверждении, что жизнь с ее исторически взращенными формами может быть умнее отдельного человека. Но писатель подчеркивает, что это справедливо только при внимательном отношении к новым общественным явлениям. Доверие к прошлому, по его убеждению, предполагает проверку его жизнеспособности, его соответствия вечно обновляющейся жизни. В благоговении же Павла Кирсанова перед старыми авторитетами, в его одержимости сословной спесью проявляется дворянский эгоизм. Очень важным в понимании характеров и позиции обоих героев является также их отношение к народу. Так, Павел Петрович при всем его аристократизме и англоманстве воспринимает народ со славянофильских позиций: “Он свято чтит преданья, он – патриархальный, не может жить без веры…”. Для Базарова же, несмотря на его пренебрежительные высказывания, народ – понятие конкретное, обладающее определенными социально-историческими признаками и требующее соответствующей политической квалификации. Не презрение к народу на самом деле слышится в речах “нигилиста”, а критика темноты, забитости и отсталости.
Тургенев показывает, что в своем споре противники приходят к двум крайностям: Базаров – к утверждению личности, но ценой разрушения всех авторитетов; Кирсанов – к отрицанию человеческой личности перед принципами, принятыми на веру. Так в одном проявляются нетерпимость и заносчивость, а в другом – эгоизм и закостенелость. В подобном споре невозможно увидеть истину – Павлу Петровичу для этого не хватает отеческой любви, Евгению – сыновнего почтения.
Участниками спора движет не стремление к истине, а взаимная социальная нетерпимость. Сословная спесь Кирсанова провоцирует резкость суждений противника, пробуждает в разночинце болезненное самолюбие. Поэтому они оба несправедливы по отношению друг к другу. Автор дает нам понять, что в душе Базарова присутствует многое из того, что он отрицает: и романтизм, и народное начало, и способность любить, и умение ценить красоту и поэзию. А Павел Петрович не является в действительности тем самоуверенным аристократом, какого разыгрывает из себя перед Базаровым. Но вспыхивающая между соперниками взаимная социальная неприязнь неизмеримо обостряет разрушительные стороны консерватизма Кирсанова и нигилизма Базарова.
Таким образом, в идейном столкновении Евгения Базарова и Павла Петровича Кирсанова отразилась борьба материализма и идеализма, развернувшаяся в обществе 60-х годов XIX в. Кирсанов выступает здесь убежденным противником материализма, который, по его мнению, “всегда оказывался несостоятельным”. Отсюда и его презрительное отношение к “химикам”, к увлечению естествознанием. И все же, в этих спорах побеждает нигилист. Автор наглядно дает понять нам, что это не случайно. Ведь по сути базаровское отрицание имеет демократические истоки, питается духом народного недовольства, что, в конечном итоге, и определяет наступление нового времени, победу революционных устремлений и взглядов. В образе Павла Петровича Тургенев, наоборот, раскрывает всю ограниченность дворянско-аристократического либерализма, его ненависть к демократическому движению.