Формирование русского стиха
Русский стих формировался веками и испытал множество влияний и трансформаций. Народный стих представлял собой довольно разноречивую с ритмической точки зрения стихию, не поддающуюся единой классификации. Можно с достаточной степенью уверенности говорить, что там были возможны и строго упорядоченные (метрические), и менее упорядоченные (дисметрические) варианты. Известной дисметрической формой народного стиха, дошедшей до современности, является рифмованный Раешник – весьма выразительный стих, к которому неоднократно обращались корифеи русской поэзии. Раешник часто называли рифмованной прозой, настолько слабы в этом стихе ритмические связи. Однако серьезное статистическое исследование Л. А. Шараповой такое представление опровергло. Раешник имеет множество ритмических отличий от прозы, кроме межстиховой паузы и рифмы. Автор приходит к закономерному выводу: “Следует разделять понятия “раешный стих” и “рифмованная проза”, а не употреблять их в качестве синонимов”.
Строго говоря, тщательная “ритмическая экспертиза” Л. А. Шараповой подтвердила то, что видно просто из чтения. Вспомним, например, “Сказку о попе и работнике его балде” А. С. Пушкина. Мы сразу почувствуем, что это именно стих, хотя и очень специфичный:
Жил-был поп,
Толоконный лоб.
Пошел поп по базару
Посмотреть кой-какого товару.
Навстречу ему Балда
Идет, сам не зная куда.
Затем на русскую поэзию, прежде всего книжную, оказал влияние европейский силлабический стих, однако он оказался не подходящим для русского языка с его выраженным и подвижным ударением. Русские силлабические стихи современным читателям покажутся странными:
Бог нам сила, прибежище,
От вын скорбей пристанище,
Аще земля вся смутится,
Наше сердце не боится…
Стоит, впрочем, заметить, что тезис о “неродной” для русского языка силлабике был поставлен под сомнение выдающимся стиховедом М. Л. Гаспаровым: “Силлабика никоим образом не была случайной заемной модой, будто бы не соответствовавшей “духу” русского языка. Это был стих широко употребительный, хорошо разработанный и гибкий. Если он и отступил перед натиском силлабо-тоники, то только потому, что та своей однообразной строгостью лучше подчеркивала противопоставление стиха и прозы” . В другом месте он пишет еще определеннее: “Силлабо-тоника победила в конкуренции систем стихосложения не потому, что она была чем-то “свойственнее” русскому языку, не потому, что она лучше отвечала его естественному ритму, а, наоборот, потому, что она резче всего отличалась от естественного ритма языка и этим особенно подчеркивала эстетическую специфику стиха” .
При всем уважению к авторитету М. Л. Гаспарова, это позиция спорная. Поэзия, конечно, стремится отделить себя от прозы, но реализует все-таки естественный потенциал языка. И мысль о том, что каждая следующая система оказывается более “диктаторской” к естественному языку, чем предыдущая, тоже не представляется безусловной. По этой логике после силлабо-тоники должна была появиться еще более упорядоченная система, но в реальности мы видим “обратное движение”: возникают свободные стихи, которые гораздо меньше акцентируют отличия стиха и прозы. Процесс смены систем едва ли имеет линейную логику.
Как бы то ни было, основные достижения русского классического стиха связаны с утвердившейся в XVIII веке Силлабо-тонической системой. Силлабо-тоническая система была предложена как наиболее соответствующая русскому стиху В. К. Тредиаковским в его трактате “Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий” (1735). Трактат этот современными глазами выглядит наивно, как и те стихи, которыми В. К. Тредиаковский иллюстрировал свою систему:
Худо тому жити,
Кто хулит любовь:
Век ему тужити,
Утирая бровь.
Однако заслуга Тредиаковского в том, что он первым поставил вопрос о том, что именно силлабо-тоника должна совершить переворот в русской поэзии. Сам же переворот совершил М. В. Ломоносов, сначала адаптировавший античную и европейскую поэзию к русским условиям в трактате “Письмо о правилах российского стихотворства” (1739), а затем художественной практикой подтвердивший права новой стихотворной системы. Именно с Ломоносова началась эпоха русской силлабо-тоники.
Шарапова Л. А. Стих “Сказки о попе и о работнике его балде” // Пушкин: Исследования и материалы АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). Л., 1989. Т. 13. С. 102.
Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха // http://www. infoliolib. info /philol/gasparov/gsprsfr. html
Гаспаров М. Л. Оппозиция “стих – проза” и становление русского литературного стиха // Русское стихосложение: Традиции и проблемы развития. М., 1985. С. 268
Там же.