А. С. ГРИБОЕДОВ (1795-1829)
ГОРЕ ОТ УМА
Комедия в 4-х действиях, в стихах
Действие первое
В доме Павла Афанасьевича Фамусова, управляющего в казенном доме, — раннее утро. Горничная Лизанька в тревоге: из комнаты барышни слышатся звуки флейты и фортепиано. Там всю ночь любезничает с молодой барышней Софьей секретарь хозяина Алексей Степанович Молчалин, живущий в этом же доме. Что будет, ежели батюшка войдет?
Батюшка входит. Он заигрывает с хорошенькой горничной, она уворачивается. Лиза уверяет барина, что Софья всю ночь читала и вот только на рассвете заснула.
Фамусов:
Скажи-ка, что глаза ей портить не годится,
И в чтеньи прок-от не велик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
Заслышав недовольный голос дочери, Фамусов удаляется на цыпочках.
Лиза:
Ушел… Ах, от господ подалей,
У них беды себе на всякий час готовь.
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
Из комнаты выходят Софья и Молчалин. Лиза упрекает хозяйку в неосторожности: нельзя так долго засиживаться!
Софья:
Счастливые часов не наблюдают.
Появляется Фамусов. Он недоверчиво интересуется, что это делает Молчалин в столь ранний час в обществе его дочки. Софья, Лиза и секретарь плетут несусветную чушь, чтоб только избавить папеньку от подозрений. Фамусов советует молодому человеку «для прогулок подальше выбрать закоулок» и удаляется.
Лиза не одобряет романа барышни:
…В любви не будет этой прока
Ни во веки веков.
Как все московские, ваш батюшка таков:
Желал бы зятя он с звездами да чинами,
А при звездах не все богаты между нами…
Вот, например, полковник Скалозуб:
И золотой мешок, и метит в генералы.
Софье не по душе глупость полковника. Тогда Лизанька хвалит Александра Андреевича Чацкого — он «чувствителен, и весел, и остер…». Софья возражает:
Остер, умен, красноречив,
В друзьях особенно счастлив,
Вот об себе задумал он высоко…
Охота странствовать напала на него…
Ах! Если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далеко?
По мнению барышни, Молчалин — образец добродетели: застенчивый, несмелый, «ни слова вольного», только «руку к сердцу жмет». Неожиданно слуга объявляет о появлении Чацкого.
Чацкий:
Чуть свет уж на ногах!
И я у ваших ног.
Молодой человек удивлен холодности Софьи — ведь когда-то между ними были такие теплые чувства.
И тут же начинает пенять на московские нравы:
Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?
Когда ж постранствуешь, воротишься домой,
И дым отечества нам сладок и приятен!
Ранний визитер не может оставить своей привычки подвергать всех критике:
Ах! К воспитанью перейдем!
Что, нынче так же, как издревле,
Хлопочут набирать учителей полки,
Числом поболее, ценою подешевле?
Его интересует: господствует ли еще при такой системе образования «смешенье языков — французского с нижегородским»?
Достается от Чацкого и Молчалину. Речистый гость отзывается о секретаре с презрительной похвалой:
…он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.
Софью остроумие Чацкого раздражает:
Случалось ли, чтоб вы, смеясь или в печали,
Ошибкою, добро о ком-нибудь сказали?
Хоть не теперь, а в детстве, может быть?
Опять появляется Фамусов. От Чацкого он слышит только: «Как Софья Павловна у вас похорошела!»
Папаша в волнении:
Тот нищий, этот франт-приятель;
Отъявлен мотом, сорванцом…
Что за комиссия, Создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
Действие второе
Фамусов обращается к слуге:
Петрушка! Вечно ты с обновкой —
С разодранным локтем… Достань-ка календарь,
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой…
Из этого чтения становится ясно, что жизнь Фамусова — цепочка визитов: на обеды, на поминки, на крестины…
Является Чацкий. Он расспрашивает Фамусова о здоровье Софьи Павловны, о том, не приключилось ли ей какой печали.
И в конце концов осведомляется:
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Фамусов:
Сказал бы я, во-первых, не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А главное, поди-тка послужи.
Чацкий:
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Фамусов:
Вот то-то: все вы гордецы…
Учились бы на старших глядя…
Он приводит в пример своего дядю, который «не то на серебре, на золоте едал». Однажды на высочайшем приеме ему «случилось оступиться». Высочайшее лицо изволило улыбнуться — и дядя еще два раза упал, уже нарочно. За это ему и почет, и привилегии: «упал он больно, встал здорово».
Чацкий произносит запальчивую речь, сравнивая «век нынешний и век минувший». Молодой человек считает, что времена раболепства прошли. Фамусов в ужасе: «Он вольность хочет проповедать!.. Строжайше б запретил я этим господам на выстрел подъезжать к столицам!»
Хозяину дома объявляют о приезде полковника Скалозуба. Фамусов отправляется к нему. Чацкий в тревоге: «Уж не жених ли?.. Ах, тот скажи любви конец, кто на три года вдаль уедет!»
Скалозуб говорит исключительно о чинах: «Мне только бы досталось в генералы!»
Между прочим Фамусов делится с полковником своими принципами:
При мне служащие чужие очень редки:
Все больше сестрины, свояченицы детки.
Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку…
Ну как не порадеть родному человечку?
Павел Афанасьевич обронил доброжелательное словцо о Чацком: «…малый с головой, он славно пишет, переводит…»
Чацкий разражается пылкой речью. Это его знаменитый монолог:
А судьи кто?
За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима…
Дворяне продают верных слуг, не раз спасавших их жизни. На «крепостной балет» сгоняют «от матерей, отцов отторженных детей», а потом из-за долгов распродают их поодиночке…
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Чацкого возмущает то, что пытливая мысль, склонность к чтению, к наукам не ценится: «Мундир! Один мундир!..»
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины: «Ура!»
И в воздух чепчики бросали!
Софья видит в окно, как Молчалин упал с лошади и ушибся. Она так взволнована, что это вызывает подозрения Чацкого.
Молчалин же, вернувшись с обвязанной рукой, заигрывает с Лизой, приманивает ее обещанием подарков, объявляя, что барышню он любит «по должности».
Лиза отталкивает его: «Прошу подальше руки!» Ее сердце занято буфетчиком Петрушей.
Действие третье
Чацкий беседует с Софьей о Молчалине. Ее похвалы благоразумию и услужливости секретаря кажутся молодому человеку иронией: «Шалит, она его не любит».
Но подозрения опять возвращаются:
Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей?
А чем не муж?
Ума в нем только мало…
Но чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало?
Чацкий расспрашивает Молчалина о его талантах. Молчалин отвечает, что у него два таланта: «умеренность и аккуратность». Он учит Чацкого искать покровительства у богатых людей: «и награжденья брать, и весело пожить». Чацкий отвергает это предложение: «…смешивать два эти ремесла есть тьма искусников — я не из их числа». Секретарь Фамусова делится с собеседником:
В мои лета не должно сметь
Свое суждение иметь.
В дом Фамусова съезжаются гости. Давнишняя знакомая Чацкого, Наталья Дмитриевна вышла замуж и вертит своим мужем, как хочет. Мамаши ищут в Чацком жениха для своих дочерей, но, узнав, что он камер-юнкер и не богат, отворачиваются от него. Молчалин старается всем угодить, что становится новым поводом для желчной иронии Чацкого:
Молчалин! Кто так мирно все уладит?
Там моську вовремя погладит!
Тут в пору карточку вотрет!
Софья, раздраженная критикой, пускает слух, что Чацкий сошел с ума. Это подхватывает известный сплетник Загорецкий. Вскоре все гости толкуют о сумасшествии Чацкого. Фамусов говорит свое веское слово:
Ученье — вот чума! Ученость — вот причина…
… Уж коли зло пресечь,
Собрать все книги бы да сжечь.
Хозяин дома участливо спрашивает «сумасшедшего» о здоровье. Чацкий жалуется на «мильон терзаний: груди от дружеских тисков, ногам от шарканья, ушам от восклицаний».
Чацкий разгневан «незначащей встречей»:
Французик из Бордо, надсаживая грудь,
Собрал вокруг себя род веча…
Ни звука русского, ни русского лица!
Гостя возмущает, что Россия, Москва преклоняется перед Францией — всюду дух «пустого, рабского, слепого подражанья».
Действие четвертое
Большинство гостей разъезжается. Неожиданно появляется болтун Репетилов, который рассказывает Чацкому о неком сообществе прекрасных и свободолюбивых людей. Из его сбивчивой речи становится понятно, что все это люди пустые и нечестные. То же Репетилов твердит и Скалозубу, который уже собрался уезжать. Вояка рубит сплеча: «я вам фельдфебеля в Вольтеры дам, он в три шеренги вас построит, а пикнете, так мигом успокоит».
При разъезде гостей Чацкий задерживается в швейцарской, никем не замеченный. Софья тайком крадется сверху. Оба подслушивают разговор Молчалина с Лизой, которую барышня послала за своим избранником. Молчалин клянется горничной, что Софья ему не мила, он ухаживает за ней из угодничества…
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья, —
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была…
Лиза отталкивает Молчалина. Спускается Софья и делает ему, обманщику и предателю, суровый выговор.
Из швейцарской появляется Чацкий. Он возмущен: «Молчалины блаженствуют на свете!»
Молчалин скрывается. И вовремя — на шум сбегается дворня со свечами и появляется Фамусов. Разгневанный отец считает, что Софья назначила свидание Чацкому, и обещает дочери:
Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми!
Подалее от этих хватов,
В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!
Чацкий:
Не образумлюсь… виноват,
И слушаю, не понимаю,
Как будто все еще мне объяснить хотят,
Растерян мыслями, чего-то ожидаю.
(с жаром)
Слепец! Я в ком искал награду всех трудов!
Спешил! Летел! Дрожал! Вот счастье, думал, близко!
Пред кем я давеча так страстно и так низко
Был расточитель нежных слов!
А вы? О боже мой! Кого себе избрали?
Когда подумаю, кого вы предпочли?
(Насмешливо)
Вы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом.
Себя крушить, и для чего!
Подумайте, всегда вы можете его
Беречь, и пеленать, и спосылать за делом.
Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей —
Высокий идеал московских всех мужей.
Довольно! С вами я горжусь моим разрывом!
А вы, сударь отец, вы, страстные к чинам,
Желаю вам дремать в неведенье счастливом,
Я сватаньем моим не угрожаю вам.
Другой найдется, благонравный,
Низкопоклонник и делец,
Достоинствами, наконец,
Он будущему тестю равный.
Так! Отрезвился я сполна!
Мечтанья с глаз долой — и спала пелена.
Теперь не худо было б сряду
На дочь, и на отца,
И на любовника-глупца
И на весь мир излить свою досаду.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
……
Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в ком рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок,
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
(Уезжает..)
Карету мне! Карету!
Комментарий. Что же происходит в пьесе на протяжении четырех действий? Если речь идет о событиях, которые определяют занимательность пьесы, — то таких событий в пьесе нет. И в самом деле, в «Горе от ума» нет интригующего движения от завязки, напряженно ведущей к развязке. Единственное событие — приезд в дом к Фамусову, известному в Москве барину средней руки, молодого дворянина, который когда-то воспитывался в этом доме на правах сына покойного друга хозяина, потом покинул столицу и где-то скитался три года.
Явившись в дом, где о нем уже начали забывать, Александр Андреевич Чацкий пробыл здесь весь день, с раннего утра до позднего вечера, и спутал, как говорится, все карты: свои, любимой девушки, своего соперника Молчалина и самого Фамусова, после чего, на всех рассердившись, покинул дом, чтобы никогда впредь не возвращаться.
От диалога к диалогу, от монолога к монологу по всей комедии — там штришок, здесь другой — умудрился Грибоедов дать столь четкую, живописную картину Москвы, что с нею не сравнятся все вместе взятые панорамы. Едва ли все их детали могут идти в сравнение с разящим впечатлением, какое производит едкий дым отечества, которым драматург пропитал характеристику барской и крепостнической Москвы в диалогах и монологах комедии. Здесь видишь господ, сидящих за обедами, которые «ешь три часа, а в три дни не сварится», которые выменивают верных слуг на «борзые три собаки», и тех, у кого на лбу написано: «Театр и Маскерад». Являются и барыни, командующие своими мужьями; дивишься московским девицам: «… умеют же себя принарядить тафтицей, бархатцем и дымкой, словечка в простоте не скажут, все с ужимкой». Видишь воспитанниц и мосек полон дом у какой-нибудь выжившей из ума древней фрейлины.
Два знаменитых монолога Фамусова о веке нынешнем и веке минувшем (II, 5) показывают, каковы ближайшие исторические корни, взрастившие лакейство, униженность перед начальствующими и ничем не укротимую жажду роскошной жизни, желание во что бы то ни стало, ничего не делая, есть — коли не на золоте, то уж, по крайней мере, на серебре и роскошном фарфоре.
Грибоедов раскрывает в комедии основы мировоззрения своего героя, точно определяя их характер и время зарождения. Это — идеи вольнодумца начала XIX века, окрыленного национальной борьбой, революционным реформизмом, утверждением народных прав и обязанностей высших сословий. Эта идеология, характерная для поколения Чацкого, еще не декабристская, но питавшая декабризм.
Центр комедии — в комичности положения самого Чацкого, и здесь комичность является средством трагического, а комедия — видом трагедии.
И. А. Гончаров писал о Чацком: «Он вечный обличитель лжи, запрятавшийся в пословицу: «один в поле не воин». Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, передовой воин, застрельщик и — всегда жертва!»