Category: Грамматика русского языка

  • Г. А. Зябрева, А. В. Ишин

    Полемика

    Г. А. Зябрева, А. В. Ишин

    Два этюда о стихотворении М. Ю. Лермонтова “Пророк”

    В настоящей публикации предлагаются две трактовки одного из наиболее проблемных и спорных стихотворений Лермонтова. Автор первой – Г. А. Зябрева – рассматривает “Пророк” в нравственно-психологическом аспекте, в отличие от аспекта социально-психологического, утвердившегося в отечественном литературоведении. Автор второй – А. В. Ишин – анализирует произведение в свете метафизического поиска поэта, оспаривая традиционный взгляд на него как натуру богоборческую.

    Несмотря на разницу подходов и возникающие при этом нюансы в оценке смысла и пафоса стихотворения, исследователи пересекаются в главном – в понимании критического осмысления поэтом личности своего героя. Вот почему представляется целесообразным обозначить обе точки зрения в границах одной работы.

    I

    Стихотворение “Пророк” является одним из самых концептуально выразительных в наследии Лермонтова. Между тем, до сих пор доминирует упрощенная интерпретация его, низводящая смысл произведения к противостоянию достойного героя и недостойной массы, конфликту поэта-правдолюбца и отвергающей его толпы.

    Нельзя отрицать, данная антитеза реально присутствует в тексте, более того, подтверждается и даже усиливается другой оппозицией: общество – природа. И если мир людской, как всегда у Лермонтова, выступает дисгармоничным, несовершенным, полным противоречий, то мир природный оказывается прекрасным, величественным, благодатным. Вот почему среди людей слово истины не находит отклика, зато природа не просто внемлет этому слову, а склоняется перед духовной властью его носителя.

    Исходя из сказанного, следует принять общепризнанную позицию, согласно которой поэт у Лермонтова – личность в социальном плане трагическая: осмеиваемая, презираемая, гонимая. И все же должно подчеркнуть, что отношение автора к герою является не только и не столько сочувственным, сколько обостренно требовательным, сурово взыскательным. В основе такого отношения лежит неприятие поведения человека, наделенного Божественным даром “всеведения” и призванного, в соответствии с этим, выжигать в окружающих дурное и возжигать высокое, но психологически не готового к самозакланию во имя добра.

    Лермонтовский пророк слишком мало привязан к несчастному люду, мало жалеет пораженных духовными недугами, и потому “любви и правды чистые ученья” скорее декларирует,”провозглашает”, нежели проповедует, наставляя ко праведни – честву всей своей жизнью. Слово в его устах не становится Делом и лишь провоцирует дополнительную агрессию озлобленных и порочных.

    Как помним, реакцией на эту агрессию становится бегство героя в пустыню, но ведь такой поступок естествен и оправдан для человека обычного, а не для того, кто отмечен Всевышним и назначен к жертвенному подвигу.

    Об истинном отношении автора произведения к попытке его персонажа спасти свою жизнь, покинув заблудших, свидетельствуют эмоционально выразительные глаголы “бежал”, “пробираюсь”, Наречие “торопливо”, Прилагательное “угрюм”, Которые по закону контрастных ассоциаций вызывают в памяти иные слова: “шествует”, “торжественно”, “величав” И др., – сопровождающие предания о библейских пророках. Однако Лермонтов намеренно отказывается от изображения героя в духе религиозно-нравственной традиции. Вот почему его стихотворение окрашивается горькой иронией, и даже само имя “Пророк” звучит без надлежащего пиетета и пафоса.

    Исходной для оценки характера заглавного персонажа становится в стихотворении мысль о взаимосвязи внутреннего мира личности и мира, внешнего по отношению к ней. И поскольку поэт наблюдает деформации массового сознания, постольку не может не признать и кризиса сознания индивидуального, не отметить понижения нравственной сопротивляемости злу в каждом из окружающих. Поэтому в лице пророка представлен не духовно свободный, бескомпромиссный поборник истины, а один из современников автора, подобно прочим поврежденный общественными изъянами. Но хотя этот современник и утратил свою исключительность, нравственную безупречность, чувство ответственности за воцарившееся зло, он все же не превратился в безликую частицу толпы, в воинствующую заурядность. Открытый правде, пусть и не могущий безоглядно предаться ей, “пророк” теряет внутреннюю цельность и оказывается натурой раздвоенной, т. е. в определенном смысле значительной, потенциально способной мобилизовать себя для исполнения заданного призвания. Подобный герой вполне типичен для всей лермонтовской лирики и, без сомнения, несет в себе черты самого поэта.

    Зададимся вопросом, оборачивается ли развенчание пророка как личности непогрешимой отказом Лермонтова от нравственно-эстетического идеала? Полагаем, что нет. В рассматриваемом стихотворении идеал этот формируется в читательском восприятии способом “от обратного”: критическим изображением реальной слабости героя и, соответственно, подтекстовым воззванием пробудиться к осуществлению пророческой миссии. В прямой же проекции, непосредственно, образ истинного художника-пророка предстает в стихотворении “Смерть Поэта”, где устанавливается символическая параллель между судьбами земного человека, носителя дивного (чудного) гения, и Сына Божьего. В Пушкине, как и в Иисусе Христе, Лермонтов видит реальных и самоотверженных сеятелей правды и добра, искоренителей невежества и зла.

    II

    Самые основы творчества М. Ю. Лермонтова несут печать глубокой личностной тайны автора и, следовательно, являются предметом острых дискуссий в литературоведении. Вот почему наследие великого поэта нуждается в серьезном переосмыслении, соотнесенном с проникновением в метафизический контекст его вершинных произведений, в частности стихотворения “Пророк”. С нашей точки зрения, данное стихотворение дает ключ к пониманию творчества поэта в целом, хотя, как и множество других его созданий, заключает в себе целый ряд загадок.

    Большинство исследователей полагает, будто лермонтовский “Пророк” продолжает “Пророка” пушкинского, находясь с последним в прямой взаимосвязи, на что якобы указывает начало стихотворения. Так ли это на самом деле? Думается, нет. Ведь строка “С тех пор, как Вечный Судия мне дал всеведенье пророка” наталкивает нас на вопрос: “А пророк ли в полном (классическом) и – соответственно – пушкинском смысле этого слова перед нами?” Очевидно, герою М. Ю. Лермонтова даровано свыше лишь Одно Из необходимых для пророка (т. е. провозвестника будущего) качеств, а именно: Всеведенье. Провозглашать “любви и правды чистые ученья” он начинает скорее по Собственной Воле, в силу Собственного Стремления исправить несовершенный, греховный мир, нежели по прямому повелению свыше. Может быть, именно поэтому он ни у кого из окружающих и не встречает положительного отклика? (Ветхозаветные пророки, напомним, пусть и у весьма ограниченного круга людей, такой отклик находили).

    Еще один важный вопрос, рождающийся при анализе стихотворения, состоит в том, возгордился ли лермонтовский пророк своей исключительностью, отверг ли миссию пророческого служения? Такую трактовку предлагает, в частности, М. М. Дунаев, мотивируя ее уходом центрального персонажа из мира людей, в пустыню*. Полагаем, что с подобной интерпретацией согласиться нельзя.

    * См.: Дунаев М. М. Православие и русская литература. Ч. II – М., 1997. – С. 8-10.

    Во-первых, потому, что у героя сохраняется Божественный дар – благодать:

    Завет Предвечного храня,

    Мне тварь покорна там земная;

    И звезды слушают меня,

    Лучами радостно играя.

    Гордыня же свойственна Безблагодатной Личности.

    Во-вторых, потому, что пророк бежит не откуда-нибудь, а из Городов, Т. е., будучи изгнан из одного места, идет в другое, и только потом, повсюду встретив неприятие и поругание, “посыпав пеплом главу” (что несомненно символизирует глубокую скорбь, а не гордыню гонимого), поселяется в пустыне, где пребывает в духовной гармонии с природой и Творцом. Подобное развитие событий не являет собой чего-то необычного, ведь и библейские пророки, как известно, могли умолкать и оставлять на время суетный мир.

    Кроме этого, чрезвычайно важно отметить, что в конце стихотворения мы вновь застаем пророка в “шумном граде”. Для чего он туда возвращается? Ведь в пустыне он не испытывает никакой зависимости от людского сообщества, живя, “как птицы, даром Божьей пищи”. По нашему мнению, в мир людей его может влечь только чувство неисполненного долга, особая духовная жажда проповеди, преображения несовершенного бытия.

    Однако здесь мы должны обратить внимание еще на одно важное обстоятельство, существенно отличающее лермонтовского пророка от его предшественника, созданного А. С. Пушкиным: герой М. Ю. Лермонтова, будучи в городе, через его стогны “пробирается торопливо”. Полагаем, что автор вовсе не принижает этим своего героя, а лишь акцентирует внимание на его Человеческой Сущности, не свободной от слабостей и тем самым отличной от Надбытийной, сверхчеловеческой Сущности пророка пушкинского. Если последний выступает в качестве идеала, то первый, как мы угадываем уже в самом начале произведения, не вполне готов к пророческому служению, требующему особых сил, особой жертвенности и подвижничества. Важно подчеркнуть, однако, что и жители “шумного града” – “толпа” – также не готовы воспринять очистительное слово. На это указывает речь “самолюбивых старцев”, употребляющих глаголы, которые характеризуют деятельность пророка в прошедшем времени, что Заранее Сводит результат его возможной новой проповеди к нулю:

    Он горд был, не ужился с нами:

    Глупец, хотел уверить нас,

    Что Бог гласит его устами!

    Итак, каков же он – этот лермонтовский пророк, кто в действительности скрывается за этим художественным символом великого поэта? По нашему убеждению, это, безусловно, современник М. Ю. Лермонтова, “герой времени” (примечательно, что и главный персонаж романа писателя – Г. А. Печорин – способен увидеть скрытое за внешней формой внутреннее содержание человека), личность духовная, критически мыслящая и глубоко трагическая. В значительной мере образ пророка скрывает в себе его создателя – М. Ю. Лермонтова.

    Стихотворение “Пророк” с необычайной силой и ясностью запечатлело две магистрали метафизического поиска Лермонтова. Эти направления суть: Поэт И Создатель, поэт И Толпа. Рассматривая весь комплекс произведений автора “Пророка”, мы наблюдаем у него, С одной стороны, Жажду аскетического созерцания возвышенного и гармоничного мира природы, где “пустыня внемлет Богу”, стремление к освобождению от “цепей бытия”, к полному и вневременному единению с Творцом (см., например, “Ангел”, “Крест на скале”, “Молитва” 1839г., “Выхожу один я на дорогу…”), а С другой – неутолимую потребность земного существования, пусть и сопряженного с ненавистью всех, кто отвергает служителей любви и правды, “бешено” побивает их камнями и воспринимает “пророческую речь” лишь “коварной бранью” (к примеру: “Земля и небо”, “Я жить хочу! хочу печали…”, “Отделкой золотой блистает мой кинжал…”, “Есть речи – значенье…”). Возможно, что именно указанное противоречие и составляет одну из главных (если не самую главную) тайн личности поэта.

  • Ключевский В. О

    Ключевский В. О Памяти А. С. Пушкина (Речь, произнесенная на торжественном заседании Московского университета, посвященном столетней годовщине со дня рождения поэта)

    Пушкин не был поэтом какого-либо одинокого чувства или настроения, даже целого порядка однородных чувств и настроений: пришлось бы перебрать весь состав души человеческой, перечисляя мотивы его поэзии. Недаром муза еще в младенчестве вручила ему семиствольную цевницу, способную на семь ладов петь и “гимны важные, внушенные богами, и песни мирные фригийских пастухов”. Перечитывая его лирические пьесы в хронологическом порядке, испытываешь какую-то ободряющую поэтическую качку от этой быстрой смены несходных чувств и образов, где летучей очередью в стройном разнозвучии проносятся и скучно-грустные впечатления зимней дороги под звуки длинной разгульно-тоскливой песни ямщика, и исполненное светлых надежд послание в Сибирь к декабрьским заточникам, и шаловливый альбомный комплимент, и высокое призвание поэта в величавом образе библейского пророка, а рядом в “Поэте” так жизненно-просто объяснены и самые эти кажущиеся столь своенравными переходы от низменной сцены малодушных состояний к вдохновенным подъемам свыше призванного духа. Это необъятное протяжение поэтического голоса, дававшее ему силу “владеть и смехом и слезами”, еще расширялось необычной восприимчивостью и гибкостью поэтического понимания, уменьем проникать в самые разнообразные людские положения, вживаться в чужую душу, всевозможные миросозерцания и настроения, в дух самых отдаленных друг от друга веков и самых несродных один другому народов, воспроизводить и Коран и Анакреона, и Шенье и Парни, и Байрона и Данте, и рыцарские времена и песни западных славян, и волшебные сказания старинной русской былины и темную эпоху Бориса Годунова, и не остывшие еще предания пугачевской и помещичьей старины.

    … в поэзии Пушкина нет ни великого, ни малого, все уравнивается, становясь прекрасным, и стройно укладывается в цельное миросозерцание, в бодрое настроение. Простенький вид и величественная картина природы, скромное житейское положение и трагический момент, самое незатейливое ежедневное чувство и редкий порыв человеческого духа – все это выходит у Пушкина реально-точно и жизненно-просто и все освещено каким-то внутренним светом, мягким и теплым. Источник этого света – особый взгляд на жизнь, вечно бодрый, светлый и примирительный, умеющий разглядеть затерявшиеся в житейской сумятице едва тлеющие искры добра и порядка и ими осветить темный смысл людских зол и недоразумений. Как сложился, откуда внушен этот взгляд? Конечно, прежде всего усилиями счастливо одаренного личного духа, стремящегося проникнуть в затемняемый житейскими противоречиями смысл жизни. Вспомните, как Пушкин ночью, в часы бессонницы, тревожимый “жизни мышьей беготней”, вслушиваясь в ее скучный шепот, силился понять ее смысл и учил ее темный язык. Но неуловимы источники и способы поэтического понимания, умеющего и вокруг себя подметить незаметное для простого глаза, рассеянные там и сям проблески разума жизни и собрать их в светоч, способный осветить темные пути и цели нашего существования. Тот же взгляд просвечивает из глубины русского народного мышления и чувствования, в наших песнях и пословицах, в ходе истории нашего народа, в основе всего его бытового склада. Заглянув пристально в самого себя, каждый из нас найдет его и в основе своего личного настроения, не мимолетного, случайно набегающего, а того постоянного настроения, которым определяются направление и темп жизни каждого из нас. Вникните в него еще поглубже, разберите мотивы поддерживаемого им настроения, и вы увидите, что они даже не специфически русские, национальные, а общечеловеческие мотивы общежития.

    Поэзия Пушкина – русский народный отзвук этой общечеловеческой работы. Общечеловеческим ее содержанием и направлением измеряется и ее значение для нашего национального самосознания. Она впервые показала нам, как русский дух, развернувшись во всю ширь и поднявшись полным взмахом, попытался овладеть всем поэтическим содержанием мировой жизни, и восточным и западным, и античным и библейским, и славянским и русским. Этой широтой поэтического захвата она дала нам почувствовать, какие нетронутые силы таятся в глубине вырастившего ее народного духа, ожидая своего призыва на общечеловеческое дело. Вместе с тем она приподняла настроение, повысила тон жизни русского читающего общества, дав столько новой изящной пищи сердцу и воображению, необъятно расширила наш поэтический кругозор, обогатив наш духовный обиход таким запасом отовсюду собранных чувств, впечатлений и образов, разновременных и разнородных картин и воспоминаний, облеченных в небывалые по совершенству литературные формы. Русский читатель более прежнего стал любить свой язык, ценить свою словесность, чтить своего писателя, наконец, уважать самого себя и свое отечество; за многое привычное в русской жизни ему стало теперь стыдно, иное стало казаться нетерпимым, другое обязательным, если не по чувству нравственного долга, то хотя из приличия. Литература перестала быть развлечением для скучающих, стала серьезным, ответственным делом, убежищем и органом мыслящих людей. Но что еще важнее для нашего самосознания: если через поэзию Пушкина мы стали лучше понимать чужое и серьезнее смотреть на свое, то через нее же мы сами стали понятнее и себе самим и чужим. В тоне и настроении этой поэзии, в свойстве и сочетании основных мотивов, ее вдохновлявших, во взгляде поэта на жизнь, во всем складе его миросозерцания впервые обозначился духовный облик русского человека. В одной пьесе Пушкин сам назвал свой поэтический голос эхом русского народа. Но он видел народность писателя не в особенностях языка, не в выборе предметов из отечественной истории, а в особом образе мыслей и чувствований, принадлежащем исключительно какому-либо народу, в его особенной физиономии, создавшейся физическими и нравственными условиями его жизни и отражающейся в его поэзии. Вот эта физиономия русского народа с его образом мыслей и чувствований и отразилась образно и внятно в поэзии Пушкина.

  • Разряды прилагательных

    Что такое разряды прилагательных по значению?

    Разряды прилагательных по значению – это лексико-грамматические признаки прилагательных, которые указывают на характер называемого прилагательным качества. В русском языке выделяют три разряда прилагательных по значению: качественные, относительные, притяжательные.

    Лексико грамматические разряды имен прилагательных изучаются в 5 классе.

    Как определить разряд прилагательного по значению?

    Таблица разрядов прилагательных с примерами позволит быстро определить разряд рассматриваемого слова.

    КачественныеОбозначают признак, который может проявляться в большей степени, могут указывать на:

      Форму ; Размер, вес ; Цвет ; Свойство ; Вкус, запах ; Температуру ; Звук ; Общую характеристику и др.
    ОтносительныеВыражают признак через отношение к другому признаку или предмету :

      Материалу ; Времени ; Единице измерения, числу ; Месту ; Лицу ; Свойству, действию, предназначению и др.
    ПритяжательныеУказывают на принадлежность предмета лицу либо животному.
  • Лингвистический энциклопедический словарь

    Лингвистический энциклопедический словарь – тематический энциклопедический словарь, который представляет систему знаний в области языкознания. Словарь знакомит с основными теоретическими понятиями современной лингвистики: сообщает сведения о структуре и функциях языка, о причинах и закономерностях языкового развития, о принципах описания и классификации языков мира и т. п.

    Наиболее известным словарем такого рода является Лингвистический энциклопедический словарь под редакцией В. Н. Ярцевой. Адресованные школьникам Энциклопедический словарь юного филолога под редакцией М. В. Панова и его второе издание, вышедшее в 2006 г. под названием Энциклопедический словарь юного лингвиста предлагают в систематизированном виде различные сведения из области теории и истории языка, факты из жизни знаменитых лингвистов и т. п. Языкознанию посвящен также один из томов детской энциклопедии издательства “Аванта +” Языкознание. Русский язык, который в увлекательной форме знакомит школьников с основными понятиями русистики в контексте современных научных знаний об устройстве и развитии языков мира. Словарные статьи содержат иллюстрации, многочисленные любопытные примеры, занимательные лингвистические игры и задачи.

  • Поэзия и проза

    Поэзия и проза

    Поэзия и проза – два основных типа организации художественной речи.

    Проза – устная или письменная речь, которая не делится на соизмеримые отрезки – стихи. В отличие от поэзии, прозаическая художественная речь разделяется на абзацы, предложения и периоды. Художественная проза (рассказ, повесть, роман) в основном эпична, стремится к объективности в отличие от лирической и эмоциональной поэзии.

    Поэзия – стихотворные произведения.

    Поэзия и проза – два основных типа искусства слова, различающиеся способами организации речи и прежде всего ритмостроением. Ритм поэтической речи создается отчетливым делением на стихи, что выражается графически: написание стихов в виде коротких отрезков (строк), которые симметрично расположены друг под другом. Именно графическое оформление определяет, в первую очередь, наше восприятие стиха как стихотворной формы. В поэзии взаимодействие стиховой формы со словами (сопоставление слов в условиях ритма и рифм, отчетливое выявление звуковой стороны речи, взаимоотношение ритмических и синтаксических строений) создает тончайшие оттенки и сдвиги художественного смысла. Поэзия в основном представляет собой монолог, в отличие от прозы. В то же время граница поэзии и прозы достаточно условна, существуют промежуточные формы: ритмическая проза и свободный стих.

  • Словоформа

    Словоформа – слово, употребленное в определенной грамматической форме; конкретный представитель слова в речи.

    Изменяемые слова имеют богатый набор словоформ: как правило, множество словоформ имеют существительные, прилагательные и глаголы. Например, имя прилагательное добрый имеет формы падежа, числа и рода: добрый, доброго, доброму… добрая, доброй… доброе, доброму, добрые, добрых и т. д.; кроме того, есть краткие формы прилагательного, которые имеют форму рода и числа: добр, добра, добро, добры, есть формы степеней сравнения: добрее, добрейший и др.

    Не все слова имеют такой богатый набор разных грамматических форм. Например, числительное сорок имеет всего две формы: одну омонимичную словоформу для выражения значений именительного и винительного падежей и вторую – для выражения значений остальных падежей. Есть неизменяемые слова, которые всегда выглядят одинаково. Так, единственной грамматической формой в русском языке представлены наречия, несклоняемые существительные, несклоняемые прилагательные и некоторые другие слова.

    Все формы одного слова, расположенные в определенном порядке, представляют собой парадигму данного слова. Совокупность всех форм одного слова образует лексему.

  • Словарь идеографический

    Словарь идеографический – словарь активного типа, ориентированный на переход от смысла к формальному выражению средствами языка. В отличие от других словарей, словарная статья идеографического словаря вводится не словом, а понятием, то есть категорией содержания, установленной в рамках той или иной классификации. Совокупность понятий отражает картину мира, представляющую собой обобщение человеческого опыта в определенной сфере человеческой деятельности.

    Идеографический раздел комплексного словаря Лексическая основа русского языка под редакцией В. В. Морковкина построен на основе логико-понятийной классификации.

    В Тематическом словаре русского языка Л. Т. Саяховой, Д. М. Хасановой и В. В. Морковкина все слова сгруппированы по разделам: “Человек”, “Общество”, “Природа”. Лексические единицы в словаре имеют грамматические характеристики и иллюстрируются словосочетаниями.

    Русский семантический словарь под общей редакцией Н. Ю. Шведовой в 6 томах классифицирует слова по семантическим и функциональным признакам. Все слова делятся на классы: 1) указующие слова, 2) именующие слова, 3) собственно связующие и собственно квалифицирующие. Далее слова распределяются по частям речи, затем – по лексическим группам и подгруппам. Словарь представляет фрагмент понятийной картины мира, характерной для сознания носителей русского языка, помогает уточнить принципы устройства лексической системы языка.

    Широко распространены тематические идеографические словари, которые охватывают не все слова языка, а только лексику определенной тематической группы: Словарь оценок внешности человека В. М. Богуславского, Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке В. И. Убийко, Сложные цветообозначения русской речи В. В. Краснянского, Идеографический словарь русских фразеологизмов с названиями животных Т. В. Козловой.

    Идеографическое представление научных терминов позволяет говорить об отражении определенной научной теории в рамках научного направления. Например, Тезаурус по теоретической и прикладной лингвистике С. Е. Никитиной представляет научную лингвистическую теорию конца 70-х гг. XX в.

  • В каких еще произведениях русских писателей и поэтов ХІХ-го века герои разрешают конфликтную ситуацию дуэлью?

    В каких еще произведениях русских писателей и поэтов ХІХ-го века герои разрешают конфликтную ситуацию дуэлью?

    В своем ответе на вопрос, поставленный в задании, назовите не менее двух произведений ХІХ-го века, где происходит дуэль между героями-антагонистами (например, “Выстрел” и “Евгений Онегин” Л. С. Пушкина, “Герой нашего времени” М. Ю. Лермонтова, “Отцы и дети” И. С. Тургенева, “Война и мир” Л. Н. Толстого, “Дуэль” А. П. Чехова).

    Определив литературный контекст, укажите на связь проблематики данного фрагмента с названными произведениями. Рассмотрите трагический финал поединка двух друзей Онегина и Ленского, псевдоромантический характер дуэли Печорина и Грушницкого, поединок-игру между Павлом Петровичем и Базаровым, схватку Безухова с Долоховым, поединок фон Корена и Лаевского.

    Подводя итоги сказанному, отметьте, что, будучи атрибутом дворянской жизни, дуэль играет в сюжете особую роль, оказываясь связанной с идеей и проблематикой произведения.

  • Подтекст

    Подтекст

    1. Невысказанное прямо в тексте, но как бы вытекающее из отдельных реплик, деталей и пр. отношение автора к действующим лицам, их взаимоотношениям, сюжетным ситуациям.

    2. Неявный, скрытый смысл художественных образов, отдельных эпизодов или даже всего сюжета произведения.

    3. Скрытый смысл текста, не лежащий “на поверхности”, а обнаруживаемый в результате вдумчивого чтения, проникновения в авторский замысел. В литературе подтекст – одно из средств художественной выразительности, помогающее передать сложность человеческого сознания, возможное противоречие между кажущимся и истинным, между тем, что герой говорит, и тем, что он в это самое время делает.

  • “Вновь я посетил”

    А. С. Пушкин. Стихотворения

    “Вновь я посетил…”

    В 1835 году Пушкин последний раз побывал в Михайловском – на похоронах матери. В том же году было написано стихотворение “Вновь я посетил…” – поэтический итог жизни поэта.

    Композиция. Стихотворение делится на три части: приезд в Михайловское, описание природы края, обращение к будущим поколениям. Поэт рисует жизнь в ее постоянном изменении. Он обращается к прошлому, поскольку настоящее напоминает об ушедших годах, а в самом настоящем уже зреют ростки будущего. Вся художественная ткань произведения дает представление о быстротекущем времени, смене и преемственности поколений.

    Это стихотворение вбирает в себя весь жизненный опыт Пушкина. Здесь поэт поднимает “вечные” темы: жизни и смерти, связи природы и человека.

    Идейный смысл стихотворения заключается в связи человека с природой, гармонии с ней, а также в связи разных поколений, эпох человеческой жизни. Только тот, кто сможет понять, осознать и принять гармонию природы, почувствовать ее, вслушаться в каждый ее шорох и звук, почувствовать музыку природы, в силах ответить для себя на вопрос о смысле человеческой жизни, ценить и любить жизнь.

    В финале лирический герой приветствует новые поколения, которые олицетворяет молодая роща (“Здравствуй, племя младое, незнакомое!”). В его словах звучит легкая грусть:

    …не я

    Увижу твой могучий поздний возраст,

    Когда перерастешь моих знакомцев

    И старую главу их заслонить

    От глаз прохожего.

    Но он принимает преемственность поколений, вечное движение и обогащение человеческой мысли, потому что таковы законы бытия:

    Но пусть мой внук

    Услышит ваш приветный шум, когда,

    С приятельской беседы возвращаясь,

    Веселых и приятных мыслей полон,

    Пройдет он мимо вас во мраке ночи

    И обо мне вспомянет.