А. И. КУПРИН
ГРАНАТОВЫЙ БРАСЛЕТ
Семнадцатого сентября у княгини Веры Николаевны Шеиной именины. Посыльный доставляет на ее имя подарок – футляр с гранатовым браслетом. Браслет из дутого золота невысокой пробы, покрытый красными гранатами. Среди них и маленький зеленый камешек – тоже гранат, но очень редкий. В футляр вложено также письмо, в котором поздравление с днем ангела и просьба принять в дар этот браслет, принадлежавший еще прабабке пишущего.
Зеленый камешек – своего рода талисман, сообщающий женщине дар предвидения, а мужчину охраняющий от насильственной смерти. “Точно кровь!” – вдруг тревожно подумала княгиня, глядя на густокрасные живые огни гранатов. Письмо было подписано: “Ваш до смерти, после смерти покорный слуга Г. С. Ж.”.
Княгиня возвращается в гостиную. Ее муж, князь Василий Львович, как раз демонстрирует собственное произведение – домашний альбом “Княгиня и влюбленный телеграфист”. Там в рисунках и смешных комментариях представлена история телеграфиста Г. С. Ж., осаждающего княгиню Веру любовными признаниями. Вот, например, картинка, где молодой Вася Шеин возвращает Вере обручальное кольцо со словами: “Я не смею мешать вашему счастью, но мой долг предупредить тебя: телеграфисты обольстительны, но коварны”.
Веру почему-то раздражает этот милый домашний юмор. Она предлагает гостям чаю. После чаепития гости разъезжаются.
Старый генерал Аносов, которого Вера и ее сестра Анна зовут дедушкой, остается с Верой в саду и просит рассказать ему об этой истории.
Г. С. Ж. начал осаждать Веру любовными письмами за два года до замужества. Он, очевидно, следил за нею неустанно, видел ее на вечерах и в театре, отмечал каждую деталь ее прически и платья. Вера наконец ответила ему и попросила больше не беспокоить. О любви таинственный корреспондент больше не писал, однако продолжал поздравлять по праздникам.
Аносов задумался: “Может быть, Верочка, твой жизненный путь пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины”.
После отъезда гостей брат Веры Николай увидел браслет и разгневался: “Он будет хвастать тем, что княгиня Шеина принимает от него подарки! Эту нелепую мещанскую штучку! Браслет нужно вернуть!”
Муж княгини доверяет ей, он вообще легкий и снисходительный человек. Но под давлением сурового Николая он решает вернуть браслет и сделать примерный выговор навязчивому поклоннику. Вскоре выяснили его адрес и фамилию – Георгий Желтков.
Очень бледный, “с нежным девичьим лицом, с голубыми глазами и упрямым детским подбородком с ямочкой посередине”, Желтков выглядит романтическим юношей в свои 30-35 лет.
Он ничего не отрицает и даже сознает неприличие своего поведения. Однако в нем ощущается определенное достоинство: Желтков игнорирует агрессивного Николая и общается только с сочувствующим ему Василием Львовичем. Пусть господа не беспокоятся: он скроется из города и о нем больше не услышат. Шеин ощутил, что присутствует при “какой – то громадной трагедии души”. У Веры тоже предчувствие, что эта история окончится скорой смертью.
На следующий день Вера Николаевна прочитала в газете о самоубийстве чиновника контрольной палаты Г. С. Желткова. Вечером почтальон принес его прощальное письмо. Любовь к Вере он называет “громадным счастьем, посланным ему Богом”. Уходя, он в восторге повторяет: “Да святится имя твое”. Если вдруг обожаемая женщина вспомнит о нем, пусть она сыграет ре-мажорную часть “Аппассионаты” Бетховена.
Чуткий и деликатный муж Веры разрешает ей проститься с покойным. В бедненькой квартирке княгиню встречает заплаканная хозяйка – полька, с грустью поминающая “пана Ежи”. На лице покойного такое выражение, будто он узнал глубокую тайну. Вера Николаевна поцеловала лежащего в гробу в холодный лоб и положила ему под шею красную розу.
Вернувшись домой, Вера застала свою институтскую подругу – знаменитую пианистку Женни Рейтер. Княгиня попросила сыграть для нее что-нибудь. И – по чудесному совпадению – Женни заиграла как раз ту часть “Аппассионаты”, о которой упоминал Желтков в своем прощальном письме. Каждый музыкальный период заканчивается в мыслях Веры Николаевны торжественным и печальным, молитвенным “Да святится имя Твое…”.
– Что с тобой? – встревожилась Женни, заметив слезы на лице подруги.
– Нет, нет… Он меня простил теперь… Мне хорошо… – ответила Вера.