Первой книгой, которую будущий писатель прочел в детские годы, стал сборник “Сто четыре священные истории Ветхого и Нового завета”. На каторге Достоевского лишили права не только заниматься литературным творчеством, но даже писать и читать. Единственной разрешенной книгой было Евангелие, переданное ему вместе с едой и теплой одеждой женами ссыльных декабристов. Эту книгу он постоянно перечитывал в остроге, а после освобождения не расставался с ней до конца своих дней. С Петербургом Достоевского связывали особые отношения: Достоевский был во многом писателем Петербурга, а Петербург стал во многом городом Достоевского. Таинственность, болезненная странность, фантастичность этого города, акцентируемая в произведениях писателя, впервые была им прочувствована в юные годы, когда перед ним, одиноким и заброшенным в большом, холодном и враждебном городе, однажды предстало необычайное видение: “Помню, раз, в зимний январский вечер, я спешил… к себе домой, – рассказывал он впоследствии. – Был я тогда еще очень молод. Подойдя к Неве, я остановился на минутку… Ночь ложилась над городом, и вся необъятная, вспухшая от замерзшего снега поляна Невы, с последним отблеском солнца, осыпалась бесконечными мириадами иглистого инея… Сжатый воздух дрожал от малейшего звука, и, словно великаны, со всех кровель обеих набережных подымались и неслись вверх по холодному небу столпы дыма, сплетаясь и расплетаясь в дороге, так что, казалось, новые здания вставали над старыми, новый город складывался в воздухе… Казалось, наконец, что весь этот мир, со всеми жильцами его, сильными и слабыми, со всеми жилищами их, приютами нищих или раззолоченными палатами, в этот сумеречный час походит на фантастическую, волшебную грезу, на сон, который в свою очередь тотчас исчезнет и искурится паром к темно-синему небу… Я полагаю, что с той именно минуты началось мое существование… И стал я разглядывать и вдруг увидел какие-то странные лица. Все это были странные, чудные фигуры, вполне прозаические… вполне титулярные советники и в то же время как будто какие-то фантастические титулярные советники…”.