ИЗОБРАЖЕНИЕ ДЕГРАДАЦИИ ЧЕЛОВЕКА В ОБРАЗЕ ПЛЮШКИНА

В поэме Гоголя “Мертвые души” представлена целая галерея образов крепостников-душевладельцев: обитатель мира “деятельности безделья” Манилов, картежник и лжец Ноздрев, обстоятельная Коробочка, изворотливый и настойчивый в преследовании своей выгоды Собакевич. Но образ Плюшкина предстает как отрицание всех и всяческих разновидностей “общественного характера”, как приговор истории всем перечисленным выше дельцам и их социальному и политическому строю. Плюшкин – это самоотрицание деятельности, преследующей какие – либо реальные цели. Это переход действия в свою противоположность – антидействие.

В первую очередь, необходимо отметить, что сама фамилия, которая является “говорящей”, стала нарицательным именем для людей, страдающих болезненной страстью накопительства. Уже на пороге имения Плюшкина Чичиков встречает крестьян, очень точно охарактеризовавших этого помещика: “заплатанной, заплатанной!” Село Плюшкина представляет собой довольно жалкое зрелище: ветхие деревенские строения, избенки без стекол, некоторые из которых заткнуты тряпкой или зипуном. Имение помещика поражает воображение своей убогостью: “каким-то дряхлым инвалидом глядел сей странный замок, длинный, длинный непомерно”.

Первое знакомство Чичикова с Плюшкиным было и смешным и печальным одновременно. С первого взгляда Чичиков вообще не мог понять, кто перед ним, – мужчина или женщина. На фигуре бесполого существа было платье “совершенно неопределенное, похожее очень на женский капот, на голове колпак, какой носят деревенские дворовые бабы, только один голос показался ему несколько сиплым для женщины”. Таким же невыразительным было и лицо помещика: “оно было почти такое же, как у многих худощавых стариков”.

Единственное, что выделяло это лицо среди множества других, был выступающий вперед подбородок и маленькие, невыразительные, вечно бегающие глазки, которые не выражали никаких душевных порывов или переживаний. Его глаза служили исключительно практическим целям: “высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхают подозрительно самый воздух”. Авторское сравнение глаз Плюшкина с маленькими хитрыми мышками становится понятным, когда мы узнаем больше о его жизни.

Плюшкин был довольно богатым помещиком, владельцем более тысячи душ. Его кладовые были доверху наполнены хлебом, мукою, зерном, множеством холстов, сукон, овчин, высушенной рыбой, овощами и т. д., но все эти бесчисленные запасы никогда не употреблялись. Кроме того, Плюшкин ходил каждый день по улицам деревни, заглядывая под мостики, перекладины, и все, что попадалось ему на глаза (глаза-мышки), тянул домой, будь то старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок. Мужики, увидев Плюшкина на улице, говорили: “Вон уже рыболов пошел на охоту!” Жадность Плюшкина распространялась и на потерянную офицером шпору, и на забытое какой-нибудь бабой ведро у колодца. “Рачительный” хозяин Плюшкин в своей комнате “подымал с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на бюро или на окошко”.

Плюшкин находился в состоянии душевной болезни, о чем говорит и то, как он встречал и “потчевал” Чичикова, совершенно незнакомого человека. Обычно человек осознает свои недостатки и стремится не демонстрировать их окружающим, тем более незнакомым. Иногда мы долгое время общаемся с человеком, но даже не можем представить, какие качества скрываются под личиной его “доброты” и “вежливости”. Какие вздорные и бессмысленные разговоры ведет Плюшкин! Наш герой Чичиков шокирован, он искренне радуется возможности отказаться выпить “славный ликерчик”, в который, по словам Плюшкина, “козявки и всякая дрянь было напичкалась…”.

Возвращаясь к началу главы, мы читаем: “Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства…” Автору безвозвратно минувшие годы дороги тем, что тогда у него был свеж, остр, детски любопытный взгляд, от которого ничто не ускользало. Кого бы ни увидел юный путник, он мысленно уносился за каждым в его бедную жизнь, желая угадать, каков человек, какова его жизнь. Заканчивается воспоминание о прошлом грустным признанием, которое звучит, как скорбь о человеке, гибнущем как личность в оковах пошлости. Не так ли погиб Плюшкин?

Много лет назад он был просто бережливым хозяином, прекрасным семьянином. “Слишком сильные чувства не отражались в чертах лица его, но в глазах бы л виден у м”. Везде в господском доме был порядок: дети ухожены и веселы, хозяйка славилась хлебосольством. Но вскоре добрая хозяйка умерла, и все заботы перешли на самого Плюшкина. На старшую дочку он рассчитывать не мог: она без разрешения батюшки вышла замуж и убежала со штабс-ротмистром. Сын также не оправдал надежд отца: вместо спокойной чиновничьей жизни он выбрал военную службу. Младшая дочь, оставшаяся с отцом в доме, умерла. Таким образом, Плюшкин “очутился один сторожем, хранителем и владетелем своих богатств”. Сытая жизнь стала толчком к развитию скупости : детям было отказано в денежном довольствии. Постепенно старик начал забывать, сколько у него чего было, помнил только, в каком месте в шкафчике у него стоял графинчик с ликером, “на котором он сам сделал наметку, чтобы никто воровским образом ее не выпил”.

Ко времени встречи с Чичиковым Плюшкин дошел до черты крайнего убожества, поэтому столь отчаянно звучит авторский призыв к юноше забирать с собой в путь, выходя из юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, все человеческие качества и порывы: “Не оставляйте их на дороге, не подымите потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость!” На одно мгновение во время разговора с Чичиковым о знакомых в Плюшкине просыпаются человеческие эмоции: “на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то теплый луч”. Но это был лишь проблеск: “лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нем чувством стало еще бесчувственнее и еще пошлее”.

С одной стороны, Плюшкин вызывает жалость: старость наложила на него свой жестокий, безысходный отпечаток. На это и указывает автор в размышлениях об ушедшей юности: “Могила милосерднее ее, на могиле напишется: “Здесь погребен человек!” – но ничего не прочитаешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловеческой старости”. Но с другой стороны, ужас леденит сердце, когда представишь, что в руках этой “бесчеловечной старости” оказались судьбы тысячи ни в чем не повинных людей. Подчиненные злой волей Плюшкину, они должны были выносить на своих плечах чужую душевную болезнь.