Классификация сюжетов
Здесь возможны разные основания, частично мы уже затрагивали эти вопросы. Кроме отмеченного, стоит выделить Хроникальные и Концентрические сюжеты.
В основе Хроникальных сюжетов – отсутствие четкой причинно-следственной связи событий. Сюжет выстраивается по оси времени, как хроника (отсюда и название). Таковы летописи, повести о путешествиях, многие дневниковые формы. По хроникальному принципу строятся, например, “Одиссея” Гомера, рыцарский роман и т. д. Вообще, древняя литература тяготеет к этому типу сюжетосложения. Особым видом хроникальных сюжетов являются так называемые Кумулятивные сюжеты, где события просто наращиваются одно на другое. Таковы многие русские сказки, например “Репка” или “Колобок”.
Противоположный хроникальному Концентрический тип сюжетов предполагает наличие Событийного центра (или центров), без которых весь остальной событийный ряд теряет смысл. Таково, например, “Преступление и наказание” Ф. М. Достоевского, сюжет которого построен вокруг события убийства.
Часто литература пользуется обоими способами.
Кроме того, для литературы новейшего времени характерна еще одна оппозиция. Это так называемые Моновариантные и Моделирующие (поливариантные) сюжетные схемы. Четкой устоявшейся терминологии по этой оппозиции еще нет, поэтому возможны и другие термины, характеризующие два типа сюжетов: традиционный и моделирующий, традиционный и постмодернистский, и т. п. Важно не заучить термины, а понимать, что за этим стоит.
Моновариантный (моно – один) сюжет традиционен. Эта схема предполагает, что каждое событие имело место один раз (представлено в одном варианте). Таковы практически все сюжеты русской классической литературы. Это одно из проявлений Жизнеподобия литературы.
Моделирующий (поливариантный, многовариантный) сюжет строится иначе. Художественное произведение воспринимается как модель, которую можно “переигрывать” на глазах читателя. Одно и то же событие существует в разных вариантах, и бессмыслен вопрос: “А как же было На самом деле?” Сам этот вопрос объясняется установкой на жизнеподобие, а как раз оно-то при таком сюжете и нарушается. Многовариантные сюжеты характерны для литературы постмодернизма, хотя истоки их можно найти уже в эпоху романтизма (начало ХIХ в.), например, у Гофмана.
В русской литературе один лишь “намек” на многовариантную схему создал немало проблем интерпретаторам “Евгения Онегина”. Речь идет о знаменитой “двойной” потенциальной судьбе Ленского. Помните, Пушкин размышляет о том, как могла бы сложиться судьба Ленского, не будь он убит на дуэли. Поэт предполагает два варианта:
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рожден;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень.
Это одна судьба. А вот другая:
А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат.
Пушкин еще увязывает эту загадку с традиционной логикой сюжета: ведь На самом деле в романе Ленский убит. Но интрига тем не менее сохраняется. Ведь в зависимости от того, Кого убил Онегин, мы изменим свое прочтение романа. Одно дело – нелепая ссора, другое – русский Дантес (кстати, М. Ю. Лермонтов в “Смерти поэта” именно так и интерпретировал гибель Ленского). А вот В. Г. Белинский выбрал второй вариант, на чем и построил анализ образа Ленского. Но у Пушкина есть Два варианта как равноправные. Более того, сам текст романа дает подтверждение и той, и другой версии (сравним авторский комментарий к сцене дуэли и сон Татьяны).
Таким образом, Пушкин задал загадку, которая будет вечно разгадываться и никогда не будет разгадана. Это, конечно, еще не поливариантный сюжет в современном смысле, однако Пушкин и здесь намного опередил свое время.
Гораздо более отчетливо поливариантный сюжет проявляется, например, в “Мастере и Маргарите” М. Булгакова, где даже события смерти героев различны (задайте себе вопрос, “где на Самом деле умерли Мастер и Маргарита”, и поймете, что ответить на него нельзя). А в современной постмодернистской литературе (например, в романах В. Пелевина) этот тип сюжета и вовсе доминирует.