Category: Краткие содержания

Герберт Уэллс

Страна слепых

Существовала легенда о таинственной горной долине в самой глуши Эквадорских Анд, отделенной от внешнего мира после извержения вулкана. Называлась она страна слепых. В долине той было все, что может желать человек, и поселенцам, ушедшим туда, жилось привольно. Но странная болезнь напала на них, она поражала слепотой всех новорожденных, а иногда и детей постарше. Зрение меркло так постепенно, что люди едва замечали его утрату. Во всем кроме зрения они были сильными и способными людьми.

Но однажды явился в общину человек из внешнего мира. Это был проводник англичан, приехавших в Эквадор лазать по горам. Звали его Нуньес. Ночью он свалился с большой высоты на крутой снежный откос и скатился с большим снежным обвалом. Все считали его погибшим. Но он выжил. Очарованный фантастической, таинственной красотою природы он лежал притихший. Наутро он долго спускался вниз, пока не вышел к долине, усеянной небольшими домиками. Отсутствие окон и нелепая обмазка вызвала у Нуньеса мысль о слепоте. Затем он убедился, что действительно попал в Страну Слепых, о которой гласит предание. Он вспомнил о старой пословице: “В Стране Слепых и кривой – король”; и сразу решил, что он-то и станет их королем, так как единственный способен видеть. Они ничего не знали о зрении; все слова с этим значением стерлись из языка или приобрели другое значение. Нуньес пробовал рассказать им о большом мире, о небе, о горах, но они не верили ему или ничего не понимали. Внешний мир – лишь сказка для детей. На самом деле из долина и есть весь мир. Над долиной гладкая крыша; над их головами поют и шелестят ангелы, которых нельзя коснуться (птицы). Время делится на жаркое (день – они спят) и холодное (ночь – они работают). Таким образом, ожидание Нуньеса, что слепцы в изумлении склонятся перед ним, не оправдалось. Слепые посчитали, что он только родился из скалы, поэтому еще ничего не умеет и не понимает.

Нуньес всегда мог чувствовать красоту, и он от всего сердца стал благодарить судьбу, что она наделила его даром зрения. Но как легки и свободны могут быть движения слепого, он узнал лишь тогда, когда вздумал утвердить свою волю и поднял мятеж. Он хотел в честной борьбе доказать им превосходство зрячего. Следуя своему решению, он уже схватил лопату, и тут он узнал о себе нечто для него самого неожиданное: что он просто не может хладнокровно ударить слепого. Но слепые поняли, что он затеял и тоже схватили лопаты и колья и стали надвигаться на него. Тогда он побежал, толком не зная, куда бежать. А слепые практически настигли его, он чудом успел укрыться за стеной Долины Слепых. Там он провел два дня и две ночи без пищи и крова. В конце концов, он приполз к стене с намерением заключить мир. Он сказал, что был безумен и просил принять его обратно. Его приняли, но сделали слугой. Его хозяин был добродушный человек, проникся к нему. Нуньес полюбил его младшую дочь Медину-Саротэ. Ее не слишком ценили в мире слепых, т. к. у нее были точеные черты лица, ее сомкнутые веки не были вдавлены и красны, как у остальных в долине, – казалось, они могут в любое мгновение вновь подняться. У нее были длинные ресницы, что у слепых считалось уродливым. Она тоже полюбила его, и они решили пожениться. Но слепые оказались против, т. к. Нуньес считался недоразвитым человеком, которые опозорит их род и испортит их кровь. Один премудрый старейшина предложил выход: нужно удалить Нуньесу глаза, чтобы излечить его от странностей. Ради своей возлюбленной он согласился, хотя в душе еще не решился расстаться со зрением, т. к. на свете есть столько красивых вещей. В последний день перед операцией он попрощался со своей возлюбленной и долго гулял. Нуньес собирался просто пойти в уединенное место и побыть там, пока не настанет час его жертвы, но поднял глаза и увидел утро – утро, подобное ангелу в золотых доспехах. Он пошел вперед за окружную стену в горы.

Когда солнце склонилось к закату, он больше не карабкался: он был далеко и очень высоко. Он лежал покойно, и на его лице была улыбка. Вокруг него была неописуемая красота природы, но он больше не смотрел на эту красоту, он лежал недвижный, улыбаясь, как будто удовлетворенный уже тем одним, что вырвался из Долины Слепых, где думал стать королем. Закат отгорел, настала ночь, а он все лежал, примиренный и довольный, под холодными светлыми звездами.

В предисловии автор сообщает читателю, что записки эти принадлежат перу его друга Максудова, покончившего с собой и завещавшего ему их выправить, подписать своим именем и выпустить в свет. Автор предупреждает, что самоубийца не имел никакого отношения к театру, так что записки эти являются плодом его больной фантазии. Повествование ведется от лица Максудова.

Сергей Леонтьевич Максудов, сотрудник газеты “Вестник пароходства”, увидев во сне родной город, снег, гражданскую войну, начинает писать об этом роман. Закончив, читает его своим знакомым, которые утверждают, что роман этот опубликовать ему не удастся. Отправив в два толстых журнала отрывки из романа, Максудов получает их назад с резолюцией “не подходит”. Убедившись в том, что роман плох, Максудов решает, что жизни его пришел конец. Выкрав у приятеля револьвер, Максудов готовится покончить с собой, но вдруг раздается стук в дверь, и в комнате появляется Рудольфи, редактор-издатель единственного в Москве частного журнала “Родина”. Рудольфи читает роман Максудова и предлагает его издать.

Максудов незаметно возвращает украденный револьвер, бросает службу в “Пароходстве” и погружается в другой мир: бывая у Рудольфи, знакомится с писателями и издателями. Наконец роман напечатан, и Максудов получает несколько авторских экземпляров журнала. В ту же ночь у Максудова начинается грипп, а когда, проболев десять дней, он отправляется к Рудольфи, выясняется, что Рудольфи неделю назад уехал в Америку, а весь тираж журнала исчез.

Максудов возвращается в “Пароходство” и решает сочинять новый роман, но не понимает, о чем же будет этот роман. И опять однажды ночью он видит во сне тех же людей, тот же дальний город, снег, бок рояля. Достав из ящика книжку романа, Максудов, присмотревшись, видит волшебную камеру, выросшую из белой страницы, а в камере звучит рояль, движутся люди, описанные в романе. Максудов решает писать то, что видит, и, начав, понимает, что пишет пьесу.

Неожиданно Максудов получает приглашение от Ильчина, режиссера Независимого Театра – одного из выдающихся московских театров. Ильчин сообщает Максудову, что он прочитал его роман, и предлагает Максудову написать пьесу. Максудов признается, что пьесу он уже пишет, и заключает договор на ее постановку Независимым Театром, причем в договоре каждый пункт начинается со слов “автор не имеет права” или “автор обязуется”. Максудов знакомится с актером Бомбардовым, который показывает ему портретную галерею театра с висящими в ней портретами Сары Бернар, Мольера, Шекспира, Нерона, Грибоедова, Гольдони и прочих, перемежающимися портретами актеров и сотрудников театра.

Через несколько дней, направляясь в театр, Максудов видит у дверей афишу, на которой после имен Эсхила, Софокла, Лопе де Вега, Шиллера и Островского стоит: Максудов “Черный снег”.

Бомбардов объясняет Максудову, что во главе Независимого Театра стоят двое директоров: Иван Васильевич, живущий на Сивцевом Вражке, и Аристарх Платонович, путешествующий сейчас по Индии. У каждого из них свой кабинет и своя секретарша. Директора не разговаривают друг с другом с 1885 года, разграничив сферы деятельности, однако это не мешает работе театра. Секретарша Аристарха Платоновича Поликсена Торопецкая под диктовку Максудова перепечатывает его пьесу. Максудов с изумлением разглядывает развешанные по стенам кабинета фотографии, на которых Аристарх Платонович запечатлен в компании то Тургенева, то Писемского, то Толстого, то Гоголя. Во время перерывов в диктовке Максудов разгуливает по зданию театра, заходя в помещение, где хранятся декорации, в чайный буфет, в контору, где сидит заведующий внутренним порядком Филипп Филиппович. Максудов поражен проницательностью Филиппа Филипповича, обладающего совершенным знанием людей, понимающего, кому и какой билет дать, а кому и не дать вовсе, улаживающего мгновенно все недоразумения.

Иван Васильевич приглашает Максудова в Сивцев Вражек для чтения пьесы, Бомбардов дает Максудову наставления, как себя вести, что говорить, а главное – не возражать против высказываний Ивана Васильевича в отношении пьесы. Максудов читает пьесу Ивану Васильевичу, и тот предлагает ее основательно переделать: сестру героя необходимо превратить в его мать, герою следует не застрелиться, а заколоться кинжалом и т. п., – при этом называет Максудова то Сергеем Пафнутьевичем, то Леонтием Сергеевичем. Максудов пытается возражать, вызвав явное неудовольствие Ивана Васильевича.

Бомбардов объясняет Максудову, как надо было себя вести с Иваном Васильевичем: не спорить, а на все отвечать “очень вам благодарен”, потому что Ивану Васильевичу никто никогда не возражает, что бы он ни говорил. Максудов растерян, он считает, что все пропало. Неожиданно его приглашают на совещание старейшин театра – “основоположников” – для обсуждения его пьесы. Из отзывов старейшин Максудов понимает, что пьеса им не нравится и играть ее они не хотят. Убитому горем Максудову Бомбардов объясняет, что, напротив, основоположникам очень понравилась пьеса и они хотели бы в ней играть, но там нет для них ролей: самому младшему из них двадцать восемь лет, а самому старшему герою пьесы – шестьдесят два года.

Несколько месяцев Максудов живет однообразной скучной жизнью: ежедневно ходит в “Вестник пароходства”, вечерами пытается сочинять новую пьесу, однако ничего не записывает. Наконец он получает сообщение о том, что режиссер Фома Стриж начинает репетировать его “Черный снег”. Максудов возвращается в театр, чувствуя, что уже не может жить без него, как морфинист без морфия.

Начинаются репетиции пьесы, на которых присутствует Иван Васильевич. Максудов очень старается ему понравиться: он отдает через день утюжить свой костюм, покупает шесть новых сорочек и восемь галстуков. Но все напрасно: Максудов чувствует, что с каждым днем нравится Ивану Васильевичу все меньше и меньше. И Максудов понимает, что это происходит потому, что ему самому совершенно не нравится Иван Васильевич. На репетициях Иван Васильевич предлагает актерам играть различные этюды, по мнению Максудова, совершенно бессмысленные и не имеющие прямого отношения к постановке его пьесы: например, вся труппа то достает из карманов невидимые бумажники и пересчитывает невидимые деньги, то пишет невидимое же письмо, то Иван Васильевич предлагает герою проехать на велосипеде так, чтобы было видно, что он влюблен. Зловещие подозрения закрадываются в душу Максудова: дело в том, что Иван Васильевич, 55 лет занимающийся режиссерской работой, изобрел широко известную и гениальную, по общему мнению, теорию, как актеру готовить свою роль, однако Максудов с ужасом понимает, что теория эта неприложима к его пьесе.

На этом месте обрываются записки Сергея Леонтьевича Максудова.

Вечером у Стерса играли в карты. Среди собравшихся был Томас Гарвей, молодой человек, застрявший в Лиссе из-за тяжелой болезни. Во время игры Гарвей услышал женский голос, отчетливо произнесший: “Бегущая по волнам”. Причем остальные игроки ничего не услышали.

Днем раньше из окна харчевни Гарвей наблюдал, как с парохода сошла девушка, державшаяся так, будто была одарена тайной подчинять себе обстоятельства и людей. Наутро Томас отправился выяснять, где остановилась поразившая его незнакомка, и узнал, что зовут ее Биче Сениэль.

Ему почему-то виделась связь между незнакомкой и вчерашним происшествием за картами. Эта догадка окрепла, когда в порту он увидел судно с легкими обводами и на борту его надпись: “Бегущая по волнам”.

Капитан Гез, неприветливый и резкий человек, отказался взять Гарвея пассажиром без разрешения владельца – некоего Брауна.

С запиской Брауна капитан принял Гарвея почти что любезно, познакомил со своими помощниками Синкрайтом и Бутлером, которые произвели неплохое впечатление, в отличие от остальной команды, похожей больше на сброд, чем на моряков.

Во время плавания Томас узнал, что судно построено Нэдом Сениэлем. Портрет его дочери Биче Сениэль Гарвей уже видел на столе в каюте капитана. Гез купил корабль, когда Нэд разорился.

В Дагоне на борт поднялись три женщины. Гарвею не хотелось принимать участие в начавшемся у капитана веселье, и он остался у себя. Через некоторое время, услышав крики одной из женщин и угрозы пьяного капитана, Гарвей вмешался и, защищаясь, свалил капитана ударом в челюсть.

В бешенстве Гез приказал посадить его в шлюпку и пустить ее в открытое море. Когда шлюпку уже относило от борта, закутанная с ног до головы женщина ловко перескочила к Гарвею. Под градом насмешек они отчалили от корабля.

Когда незнакомка заговорила, Гарвей понял, что именно этот голос он услышал на вечеринке у Стерса. Девушка назвалась Фрези Грант и велела Гарвею держать курс на юг. Там его подберет судно, идущее в Гель-Гью. Взяв с него слово никому о ней не рассказывать, в том числе и Биче Сениэль, Фрези Грант сошла на воду и унеслась вдаль по волнам. К полудню Гарвею действительно встретился “Нырок”, идущий в Гель-Гью. Здесь, на судне, Гарвей снова услышал о Фрези Грант. Однажды при совершенно спокойном море поднявшаяся волна опустила фрегат ее отца вблизи необычайной красоты острова, причалить к которому не было возможности. Фрези, однако, настаивала, и тогда молодой лейтенант вскользь заметил, что девушка так тонка и легка, что смогла бы добежать по воде. В ответ она спрыгнула на воду и легко побежала по волнам. Тут опустился туман, а когда он рассеялся, не видно было ни острова, ни девушки. Говорят, она стала являться потерпевшим кораблекрушение.

Гарвей слушал легенду с особым вниманием, но это заметила только Дэзи, племянница Проктора. Наконец “Нырок” подошел к Гель-Гью. Город был во власти карнавала. Гарвей пошел вместе с пестрой толпой и оказался около мраморной фигуры, на постаменте которой была надпись: “Бегущая по волнам”.

Город, оказывается, был основан Вильямсом Гобсом, потерпевшим крушение сто лет назад в окрестных водах. А спасла его Фрези Грант, прибежавшая по волнам и назвавшая курс, выведший Гобса к пустынному тогда берегу, где он и обосновался.

Тут Гарвея окликнула какая-то женщина и сообщила, что в театре его ждет особа в желтом платье с коричневой бахромой. Не сомневаясь, что это Биче Сениэль, Гарвей поспешил в театр. Но женщиной, одетой, как было сказано, оказалась Дэзи. Она была разочарована тем, что Гарвей назвал ее именем Биче, и быстро ушла. Через минуту Гарвей увидел Биче Сениэль. Она привезла деньги и теперь искала встречи с Гезом, чтобы выкупить судно. Гарвею удалось узнать, в какой гостинице остановился Гез. Наутро он отправился туда вместе с Бутлером. Они поднялись к капитану. Гез лежал с простреленной головой.

Сбежался народ. Вдруг привели Биче Сениэль. Оказалось, что накануне капитан был сильно пьян. Утром к нему пришла барышня, а потом прогремел выстрел. Девушку задержали на лестнице. Но тут заговорил Бутлер и признался, что это он убил Геза.

У него был свой счет с мошенником. Оказывается, “Бегущая по волнам” везла груз опия, и Бутлеру причиталась значительная часть дохода, но капитан обманул его.

Геза он в номере не застал, а когда тот появился с дамой, Бутлер спрятался в шкаф. Но свидание окончилось безобразной сценой, и, чтобы избавиться от Геза, девушка выпрыгнула из окна на лестничную площадку, где ее потом и задержали. Когда Бутлер выбрался из шкафа, капитан накинулся на него, и Бутлеру не оставалось ничего другого, как убить его.

Узнав правду о корабле, Биче распорядилась продать оскверненное судно с аукциона. Перед расставанием Гарвей рассказал Биче о своей встрече с Фрези Грант. Биче вдруг стала настаивать, что рассказ его – легенда. Гарвей же подумал, что Дэзи отнеслась бы к его рассказу с полным доверием, и с сожалением вспомнил, что Дэзи помолвлена.

Прошло какое-то время. Однажды в Леге Гарвей повстречал Дэзи. Она рассталась с женихом, и в рассказе ее об этом не чувствовалось сожаления. Вскоре Гарвей и Дэзи поженились. Их дом на берегу моря посетил доктор Филатр.

Он рассказал о судьбе судна “Бегущая по волнам”, обветшавший корпус которого он обнаружил возле пустынного острова. Как и при каких обстоятельствах экипаж покинул судно, так и оставалось загадкой.

Видел Филатр и Биче Сениэль. Она была уже замужем и передала для Гарвея коротенькое письмо с пожеланием счастья.

Дэзи, по ее словам, ожидала, что в письме будет признано право Гарвея видеть то, что он хочет. Дэзи Гарвей говорит от лица всех: “Томас Гарвей, вы правы. Все было так, как вы рассказали. Фрези Грант! Ты существуешь! Отзовись!”

“Добрый вечер, друзья! – услышали мы с моря. – Я тороплюсь, я бегу…”

Бой с новгородцами

Девяносто лет живет в Новгороде Буслай. Ни с кем он не спорит и не вздорит: ни с Новгородом, ни со Псковом, ни с Москвой. Когда Буслай умирает, у него остается сын Василий. Когда Василию исполняется семь лет, он начинает ходить по городу, заходить на княжеский двор и “шутить” с прочими детьми: “Которого дернет за руку – рука прочь, которого за ногу – нога прочь”.

Матушке Василия, Мамелфе Тимофеевне, многие жалуются на поведение сына, и она не пускает Василия гулять по Новгороду. Когда юноше исполняется семнадцать лет, он делает себе ратную сбрую и задает пир. На этом пиру Василий выбирает дружину – тридцать молодцев без единого.

Потом Василий Буслаев пирует у новгородских князей. Там он вызывает на бой весь Новгород.

Мамелфа Тимофеевна, узнав об этом, выводит сына с княжеского пира и сажает в глубокие погреба А на Волховском мосту мужики новгородские сходятся с Васильевой дружиной. Они начинают бой. Перевес на стороне новгородских мужиков.

Дворовая девушка Мамелфы Тимофеевны выходит на Волхов с железными коромыслами. Она видит, что дружина Василия терпит поражение. Девушка хватает коромысло и начинает бить им новгородцев.

А потом девушка-чернавушка бежит к погребу и рассказывает Василию, что дружина его в беде. Василий просит девушку отпереть двери. Когда она выпускает Василия Буслаева, тот хватает тележную ось, идет на Волховский мост и убивает этой осью множество человек. Новгородских мужиков остается совсем мало, но бой продолжается.

Новгородские князья идут к Мамелфе Тимофеевне и просят, чтобы она уняла своего сына. Мать и сама боится Василия. Она советует обратиться к Старчищу Пилигримищу, крестовому отцу Василия Буслаева. Он живет в Сергиевом монастыре. Князья едут туда, умоляют Старчище Пилигримище, чтобы он пришел на Волховский мост и уговорил Василия прекратить побоище. Старчище, вняв их просьбам, приходит и пытается унять Василия, но тот убивает его железной осью.

Новгородские князья снова идут к Мамелфе Тимофеевне с той же просьбой. Мать догадывается, что нужно подойти к сыну не спереди, а сзади. Она обнимает Василия за плечи и просит прекратить бой.

Василий роняет ось. Он хвалит мать за то, что она зашла сзади – иначе и ей бы несдобровать. Теперь Василий Буслаев останавливает битву.

Новгородские князья падают Василию в ноги, приглашают в гости к себе и просят, чтобы он убрал тела убитых. Василий приказывает убрать трупы. Он идет домой – лечить свою храбрую дружину.

Василий Буслаев молиться ездил

Василий Буслаев просит благословения у своей матушки, Мамелфы Тимофеевны, поехать в Иерусалим, отвезти пожертвование. Мать предостерегает Василия, что дорога в Иерусалим опасна, и говорит, что спасти свою душу можно и здесь. Но Василий просит благословения второй и третий раз, говорит, что хочет приложиться к Господней гробнице, и в конце концов заявляет, что поедет и без благословения. Тогда мать благословляет его ехать.

Василий снаряжает корабль, берет с собой свою храбрую дружину. Когда они подплывают к Сорочинской горе, Василий видит на ее вершине крест. Он приказывает остановить корабль, чтобы помолиться кресту. Но когда Василий Буслаев поднимается на гору, креста там не оказывается. Василий находит только человеческий череп и пинает его ногой. Череп говорит, что тоже раньше был богатырем, и предсказывает: Василий Буслаев не вернется домой, а будет похоронен рядом с ним. Но Васька не верит в это.

Корабль приплывает в Иерусалим. Молодцы прикладываются к Господней гробнице, делают вклад – сорок тысяч. Потом Василий идет к Иордань-реке и купается в ней нагим телом. Мимо проходит старая женщина. Она говорит Василию, что здесь нельзя купаться нагим, и предсказывает ему, что он не вернется домой. Но Васька только плюет в ее сторону, не веря этим словам.

Со своей дружиной Василий отправляется в обратный путь. Снова подъезжают они к Сорочинской горе, и опять на ее вершине Василий видит крест. Вся дружина поднимается на гору. Но креста они не находят, а видят “сер-горюч камень”. Васька предлагает друзьям забаву: скакать поперек камня, вперед и назад. А потом – вдоль камня. Василий Буслаев падает и разбивается. Перед смертью он просит дружину, чтобы череп, лежащий на этой горе, положили вместе с ним в гроб. Дружина выполняет его волю. Над могилою ставят крест, а на нем делают надпись о двух богатырях, лежащих здесь. В знак скорби дружина убирает с корабля все украшения.

В Новгороде мать Василия Буслаева, Мамелфа Тимофеевна, ждет сына. Она смотрит в подзорную трубу и видит корабль, на котором уже нет украшений. Мать плачет: она понимает, что на корабле нету и хозяина.

Мамелфа Тимофеевна идет в церковь служить панихиду по Василию Буслаеву.

Пьер Корнель

Цинна

Эмилией владеет страстное желание отомстить Августу за смерть отца, Кая Торания, воспитателя будущего императора, казненного им во времена триумвирата В роли свершителя мести она видит своего возлюбленного, Цинну; как ни больно Эмилии сознавать, что, поднимая руку на всемогущего Августа, Цинна подвергает опасности свою, бесценную для нее жизнь, все же долг – превыше всего. уклониться от зова долга – величайший позор, тот же, кто долг свой исполнит, достоин высшей чести. Посему, даже горячо любя Цинну, Эмилия готова отдать ему руку, лишь когда им будет убит ненавистный тиран.

Наперсница Эмилии, Фульвия, пытается отговорить подругу от опасного замысла, напоминает, какими почестями и уважением окружил Эмилию Август, искупая тем самым старую вину. Но Эмилия стоит на своем: преступление Цезаря может искупить только смерть. Тогда Фульвия заводит речь об опасности, ожидающей Цинну на стезе мщения, и о том, что и без Цинны среди римлян у Августа не счесть врагов, жаждущих смерти императора; так не лучше ли предоставить расправу с тираном одному из них? Но нет, Эмилия посчитает долг мщения неисполненным, если Август будет убит кем-то другим.

Цинною же составлен целый заговор против императора В тесном кругу заговорщиков все как один пылают ненавистью к тирану, трупами вымостившему себе дорогу к римскому престолу, все как один жаждут смерти человека, ради собственного возвышения погрузившего страну в пучину братоубийственной резни, предательства, измен и доносов. Завтра – решающий день, в который тираноборцы порешили либо избавить Рим от Августа, либо самим сложить головы. Едва Цинна успевает рассказать Эмилии о планах заговорщиков, к нему является вольноотпущенник Эвандр с известием, что Август требует к себе его, Цинну, и второго вождя заговора – Максима. Цинна смущен приглашением императора, которое, впрочем, еще не означает, что заговор раскрыт, – как его самого, так и Максима Август числит среди ближайших своих друзей и нередко приглашает для совета.

Когда Цинна с Максимом являются к Августу, император просит всех прочих удалиться, а к двум друзьям обращается с неожиданной речью: он тяготится властью, восхождением к которой некогда упивался, но теперь несущей ему лишь тяжкое бремя забот, всеобщую ненависть и постоянный страх насильственной смерти. Август предлагает Цинне и Максиму принять из его рук правление Римом и самим решать, быть ли их родной стране республикой или империей.

Друзья по-разному встречают предложение императора. Цинна убеждает Августа, что императорская власть досталась ему по праву доблести и силы, что при нем Рим достиг невиданного доселе расцвета; окажись власть в руках народа, бессмысленной толпы, и страна вновь погрязнет в усобицах, величию Рима неминуемо настанет конец. Он уверен, что единственное правильное решение для Августа – сохранить за собой престол. Что же до смерти от руки убийц, то уж лучше умереть владыкой мира, нежели влачить существование заурядного подданного или гражданина.

Максим, в свою очередь, всей душой приветствовал бы отречение Августа и установление республики: римляне издревле славятся вольнолюбием, и, какой бы законной ни была власть императора, они всегда даже в самом мудром правителе будут видеть прежде всего тирана.

Выслушав обоих, Август, которому благо Рима несравненно дороже собственного покоя, принимает доводы Цинны и не слагает с себя императорской короны. Максима он назначает наместником на Сицилии, Цинну же оставляет при себе и отдает ему в жены Эмилию.

Максим в недоумении, отчего вдруг вождь заговорщиков стал другом тирании, но Цинна объясняет ему, зачем он убеждал Августа не оставлять престол: во-первых, свобода не есть свобода, когда ее принимают из рук тирана, а во-вторых, императору нельзя позволить так просто удалиться на покой – он смертью должен искупить свои злодеяния. Цинна не предал дела заговорщиков – он отомстит во что бы то ни стало. Максим сетует своему вольноотпущеннику Эвфорбу на то, что Рим не получил вольности лишь по прихоти влюбленного в Эмилию Цинны; теперь Максиму придется идти на преступление во благо счастливого соперника – он, оказывается, давно любит Эмилию, но та не отвечает ему взаимностью. Хитрый Эвфорб предлагает Максиму вернейшее, на его взгляд, средство и не обагрять рук в крови Августа, и заполучить Эмилию – нужно донести императору о заговоре, все участники которого, кроме Цинны, якобы раскаялись и молят о прощении.

Тем временем Цинна, тронутый величием души Августа, теряет былую решимость – он сознает, что перед ним стоит выбор: предать государя или возлюбленную; убьет он Августа или нет – в обоих случаях совершит предательство. Цинна еще лелеет надежду, что Эмилия разрешит его от клятвы, но девушка непреклонна – коль скоро она поклялась отомстить Августу, она добьется его смерти любой ценой, пусть даже ценою собственной жизни, которая ей отныне не мила, раз она не может соединить ее с возлюбленным-клятвопреступником. Что же до того, что Август великодушно вручил ее Цинне, то принимать такие дары означает раболепствовать перед тиранией.

Речи Эмилии заставляют Цинну сделать выбор – как ни тяжко это ему, он сдержит обещание и покончит с Августом.

Вольноотпущенник Эвфорб представил Августу все дело так, что, мол, Максим искренне раскаялся в злом умысле против особы императора, а Цинна, напротив, упорствует сам и препятствует прочим заговорщикам признать свою вину. Мера же раскаяния Максима столь велика, что в отчаянии он бросился к Тибру и, как полагает Эвфорб, окончил свои дни в его бурных водах.

Август до глубины души поражен предательством Цинны и горит жаждой мести, но, с другой стороны, сколько можно лить кровь? Сотни убийств до сих пор не обезопасили императора, и новые казни навряд ли обеспечат ему спокойное правление в стране, где никогда не переведутся противники тирании. Так не благороднее ли покорно встретить смерть от руки заговорщиков, нежели продолжать царствовать под дамокловым мечом?

За такими размышлениями Августа застает любящая супруга Ливия. Она просит его внять ее женскому совету: не лить на этот раз кровь заговорщиков, а помиловать их, ибо милость к поверженным врагам – доблесть для правителя не меньшая, чем умение решительно расправиться с ними. Слова Ливии тронули душу Августа, понемногу он склоняется к тому, чтобы оставить Цинну в живых. Уже схвачены вольноотпущенники Эвандр и Эвфорб, Цинну же Август срочно вызывает к себе на совет. Эмилия понимает – все это значит, что заговор раскрыт, а над ней и над Цинной нависла смертельная опасность. Но тут к Эмилии является Максим и заводит неуместный разговор о своей страсти, предлагая бежать на корабле с ним, Максимом, коль скоро Цинна уже в руках Августа и ему ничем не поможешь. Мало того, что Эмилия совершенно равнодушна к Максиму, – то, насколько тщательно подготовлен побег, наводит ее на подозрение, что именно Максим выдал заговорщиков тирану.

Предательский замысел Максима рухнул. Теперь он страшными словами клянет Эвфорба и себя, не понимая, как он, благородный римлянин, мог пойти на низкие преступления по совету вольноотпущенника, навсегда сохранившего, несмотря на дарованную ему свободу, самую что ни на есть рабскую душу.

Август призывает к себе Цинну и, велев не перебивать, напоминает неудавшемуся заговорщику о всех тех благодеяниях и почестях, какими император окружил неблагодарного потомка Помпея, а затем в подробностях излагает ему план заговора, рассказывает, кто где должен был стоять, когда нанести удар… Август обращается не только к чувствам Цинны, но и к его разуму, объясняет, что даже при удаче заговорщиков римляне не захотели бы иметь Цинну императором, ибо в городе есть много мужей, с которыми ему никак нельзя равняться ни славой предков, ни личной доблестью.

Цинна ничего не отрицает, он готов понести кару, но в ответных речах его нет и тени раскаяния. Раскаяния не слышится и в словах Эмилии, когда она, представ перед Августом, называет себя подлинной главой и вдохновительницей заговора. Цинна возражает, что это не Эмилия соблазнила его к злому умыслу, но сам он вынашивал планы мести еще задолго до того, как узнал ее.

Август и Эмилию увещевает оставить злобу, просит вспомнить, как возвысил он ее, дабы искупить убийство отца, в котором виновен не столько он, сколько рок, чьей игрушкой часто являются цари. Но Цинна с Эмилией неумолимы и полны решимости вместе встретить смертный час.

В отличие от них Максим до глубины души раскаивается в тройном предательстве – он предал государя, друзей-заговорщиков, хотел разрушить союз Цинны и Эмилии – и просит предать его и Эвфорба смерти.

Но Август на сей раз не торопится отправлять врагов на казнь; он превосходит все мыслимые пределы великодушия – всех прощает, благословляет брак Цинны и Эмилии, дарует Цинне консульскую власть. Мудрым великодушием император смягчает ожесточившиеся против него сердца и обретает в лице бывших заговорщиков вернейших друзей и сподвижников.

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Жан Поль Сартр (Jean Paul Sartre)

Тошнота (La nausee)

Роман (1938)

Роман построен по принципу дневниковых записей главного героя Антуана Рокантена, объездившего Центральную Европу, Северную Африку, Дальний Восток и уже три года как обосновавшегося в городе Бувиле, чтобы завершить свои исторические изыскания, посвященные маркизу де Рольбону, жившему в XVIII в.

В начале января 1932 г. Антуан Рокантен вдруг начинает ощущать в себе изменения. Его захлестывает некое неведомое до сих пор ощущение, похожее на легкий приступ безумия. Впервые оно охватывает его на берегу моря, когда он собирается бросить в воду гальку. Камень кажется ему чужеродным, но живым. Все предметы, на которых герой задерживает взгляд, кажутся ему живущими собственной жизнью, навязчивыми и таящими опасность. Это состояние часто мешает Рокантену работать над его историческим трудом о маркизе де Рольбоне, который был видной фигурой при дворе королевы Марии Антуанетты, единственным наперсником герцогини Ангулемской, побывал в России и, по всей видимости, приложил руку к убийству Павла I.

Десять лет назад, когда Рокантен только узнал о маркизе, он в него в буквальном смысле влюбился и после многолетних путешествий почти по всему земному шару три года назад решил обосноваться в Бувиле, где в городской библиотеке собран богатейший архив: письма маркиза, часть его дневника, разного рода документы. Однако с недавних пор он начинает ощущать, что маркиз де Рольбон ему смертельно надоел. Правда, на взгляд Рокантена, маркиз де Рольбон является единственным оправданием его собственного бессмысленного существования.

Все чаще и чаще его настигает то новое для него состояние, которому больше всего подходит название “тошнота”. Она накатывает на Рокантена приступами, и все меньше и меньше остается мест, где он может от нее скрыться. Даже в кафе, куда он часто ходит, среди людей ему не удается от нее спрятаться. Он просит официантку поставить пластинку с его любимой песней “Some of these days”. Музыка ширится, нарастает, заполняет зал своей металлической прозрачностью, и Тошнота исчезает. Рокантен счастлив. Он размышляет о том, каких вершин смог бы он достичь, если бы тканью мелодии стала его собственная жизнь.

Рокантен часто вспоминает о своей возлюбленной Анни, с которой расстался шесть лет назад. После нескольких лет молчания он вдруг получает от нее письмо, в котором Анни сообщает, что через несколько дней будет проездом в Париже, и ей необходимо с ним увидеться. В письме нет ни обращения, например “дорогой Антуан”, ни обычного вежливого прощания. Он узнает в этомее любовь к совершенству. Она всегда стремилась воплощать “совершенные мгновения”. Некие мгновения вее глазах обладали скрытым смыслом, который надо было “вылущить” из него и довести до совершенства. Но Рокантен всегда попадал впросак, и в эти минуты Анни его ненавидела. Когда они были вместе, все три года, они не позволяли ни единому мгновению, будь то моменты горести или счастья, отделиться от них и стать минувшими. Они все удерживали в себе. Вероятно, и расстались они по обоюдному согласию из-за того, что груз этот стал слишком тяжел.

В дневные часы Антуан Рокантен часто работает в читальном зале бувильской библиотеки. В 1930 г. там же он познакомился с неким Ожье П., канцелярским служащим, которому дал прозвище Самоучка, потому что тот проводил в библиотеке все свое свободное время и штудировал все имеющиеся здесь книги в алфавитном порядке. Этот Самоучка приглашает Рокантена пообедать с ним, ибо, судя по всему, собирается поведать ему нечто очень важное. Перед закрытием библиотеки на Рокантена вновь накатывает Тошнота. Он выходит на улицу в надежде, что свежий воздух поможет ему от нее избавиться” смотрит на мир, все предметы кажутся ему какими-то зыбкими, словно обессилевшими, он ощущает, что над городом нависла угроза. Насколько хрупкими кажутся ему все существующие в мире преграды! За одну ночь мир может измениться до неузнаваемости, и не делает этого только потому, что ему лень. Однако в данный момент у мира такой вид, будто он хочет стать другим. А в этом случае может случиться все, абсолютно все. Рокантену чудится, как из маленького прыщика на щеке ребенка вылупляется третий, насмешливый глаз, как язык во рту превращается в чудовищную сороконожку. Рокантену страшно. Приступы ужаса накатывают на него и в своей комнате, и в городском саду, и в кафе, и на берегу моря.

Рокантен идет в музей, где висят портреты известных всему миру мужей. Там он ощущает свою посредственность, необоснованность своего существования, понимает, что уже не напишет книги о Роль-боне. Он просто не может больше писать. Перед ним внезапно встает вопрос, куда же ему девать свою жизнь? Маркиз де Рольбон был его союзником, он нуждался в Рокантене, чтобы существовать, Рокантен – в нем, чтобы не чувствовать своего существования. Он переставал замечать, что сам существует; он существовал в обличье маркиза. А теперь эта накатившаяся на него Тошнота и стала его существованием, от которого он не может избавиться, которое он принужден влачить.

В среду Рокантен идет с Самоучкой в кафе обедать в надежде, что на время сумеет избавиться от Тошноты. Самоучка рассказывает ему о своем понимании жизни и спорит с Рокантеном, уверяющим его в том, что в существовании нет ни малейшего смысла. Самоучка считает себя гуманистом и уверяет, что смысл жизни – это любовь к людям. Он рассказывает о том, как, будучи военнопленным, однажды в лагере попал в барак, битком набитый мужчинами, как на него снизошла “любовь” к этим людям, ему хотелось их всех обнять. И каждый раз, попадая в этот барак, даже когда он был пустым, Самоучка испытывал невыразимый восторг. Он явно путает идеалы гуманизма с ощущениями гомосексуального характера, Рокантена вновь захлестывает Тошнота, своим поведением он даже пугает Самоучку и остальных посетителей кафе. Весьма неделикатно откланявшись, он спешит выбраться на улицу.

Вскоре в библиотеке происходит скандал. Один из служителей библиотеки, давно следящий за Самоучкой, подлавливает его, когда тот сидит в обществе двух мальчуганов и гладит одного из них по руке, обвиняет его в низости, в том, что он пристает к детям, и, дав ему в нос кулаком, с позором выгоняет из библиотеки, грозя вызвать полицию.

В субботу Рокантен приезжает в Париж и встречается с Анни. За шесть лет Анни очень пополнела, у нее усталый вид. Она изменилась не только внешне, но и внутренне. Она больше не одержима “совершенными мгновениями”, ибо поняла, что всегда найдется кто-то, кто их испортит. Раньше она считала, что существуют некие эмоции, состояния: Любовь, Ненависть, Смерть, которые порождают “выигрышные ситуации” – строительный материал для “совершенных мгновений”, а теперь поняла, что эти чувства находятся внутри нее. Теперь она вспоминает события своей жизни и выстраивает их, кое-что подправляя, в цепочку “совершенных мгновений”. Однако сама она не живет в настоящем, считает себя “живым мертвецом”. Надежды Рокантена на возобновление отношений с Анни рушатся, она уезжает в Лондон с мужчиной, у которого находится на содержании, а Рокантен намерен насовсем переселиться в Париж. Его все еще терзает ощущение абсурдности своего существования, сознание того, что он “лишний”.

Заехав в Бувиль, чтобы собрать вещи и расплатиться за гостиницу, Рокантен заходит в кафе, где прежде проводил немало времени. Его любимая песня, которую он просит поставить ему на прощание, заставляет его подумать о ее авторе, о певице, которая ее исполняет. Он испытывает к ним глубокую нежность. На него словно бы находит озарение, и он видит способ, который поможет ему примириться с собой, со своим существованием. Он решает написать роман. Если хоть кто-нибудь в целом мире, прочитав его, вот так же, с нежностью, подумает о его авторе, Антуан Рокантен будет счастлив.

Е. В. Семина

Время действия романа – 1797-1812 гг., пятнадцатилетие после неудавшегося восстания Тадеуша Костюшко и третьего раздела Польши между Пруссией, Австрией и Россией. В центре повествования – юный Рафал Ольбромский, сын небогатого старого шляхтича. На масленицу в доме отца он случайно знакомится с пани Геленой. Затем каникулы кончаются, и он возвращается в Сандомир, где учится в австрийской гимназии. Там ему с товарищем и родственником Кшиштофом Цедро приходит в голову прокатиться по реке в ледоход. Они чудом остаются в живых, и Рафала исключают из гимназии. Он живет в отцовском имении в Тарнинах, отец гневается на него. Но едва наступает возможность примирения, как Рафал совершает еще один проступок – тайно встречается с Геленой. После свидания на него нападают волки, он выживает, но лишается лошади. Гедену увозят не то в Варшаву, не то в Париж, а Рафада изгоняют из дома. Он едет к старшему брату Петру, которого отец уже давно проклял. Петр, участник восстания Костющко, медленно умирает от полученных ран. Конфликт с отцом возник у него на политической почве; Петр ушел из дому, когда отец хотел выпороть его.

В гости к Петру приезжает его бывший соратник, а ныне богатый помещик князь Гинтулт. Поспорив с ним о политике, Петр не выдерживает напряжения и умирает. Вскоре после похорон Рафал получает приглашение князя поселиться у него на правах придворного. Непросто складываются у Рафала отношения с надменной княжной Эльжбетой, сестрой Гинтулта; больно ранит его расправа солдат над Михциком, крепостным Петра, которому тот хотел дать вольную. Уверенный в том, что он эту вольную получил, Михцик отказывается исполнять барщину, за что обвиняется в подстрекательстве к мятежу.

Князь Гинтулт от скуки уезжает в Венецианскую республику ко двору палы, где его и застают военные действия между наполеоновской Францией и остальной Европой. На стороне Франции сражаются польские легионы: поляки надеются, что Франция поможет их родине вновь обрести независимость. В Париже Гинтулт встречает многих знаменитых поляков, в том числе генерала Домбровского и князя Сулковского, адъютанта Наполеона. Выясняется, что наполеоновская армия вместо освобождения Польши планирует поход в Египет.

Тем временем Рафал, окончив лицей, получает право поступать в академию и записывается в класс философии. Живя в Кракове практически без присмотра, он ведет себя легкомысленно, играет в карты. В конце концов учеба ему надоедает, и он возвращается домой. Там его встречают вопреки ожиданиям радушно, и он погружается в сельскохозяйственные работы, стараясь забыть свою любовь к Гелене.

Успевший за это время посетить Египет, Палестину и Грецию, князь Гинтулт оказывается в Мантуе, рассчитывая вскоре попасть домой, но боевые действия в самом сердце Европы останавливают его, и он вынужден вступить в польский легион в чине канонира. Вскоре он становится адъютантом генерала Бортона, командующего артиллерией, а затем его направляют в штаб генерала Якубовского. Однако Мантую, которую так доблестно защищали поляки, все же приходится сдать. По условиям капитуляции гарнизон получает право свободного выхода, и лишь польские солдаты, в большинстве своем выходцы из принадлежащих Австрии земель, подлежат выдаче австрийскому командованию, а офицеры – заключению в крепости.

Лишь осенью 1802 г. князь возвращается наконец на родину. Узнав об этом, Рафал пишет ему, и Гинтулт приглашает его к себе в секретари. Рафал переезжает в Варшаву. Князь ведет замкнутый образ жизни, и Рафала это тяготит, равно как и убогий провинциальный костюм. Встретив на улице бывшего товарища по классу философии Яржимского, он с удовольствием начинает прожигать жизнь в компании “золотой молодежи”, забывшей идеалы польского патриотизма.

Вскоре выясняется, что князь Гинтулт – масон, и благодаря ему Рафала принимают в польско-немецкое общество “У золотого светильника”. Однажды происходит объединенное собрание мужской и женской лож, где Рафал встречает Гелену. Она теперь носит фамилию де Вит и является женой мастера ложи. Выясняется, что мужа она не любит и до сих пор тоскует по Рафалу.

Рафал предлагает бежать, и они с Геленой поселяются в крестьянской хате высоко в горах. Но их счастью неожиданно приходит конец: заночевав как-то в горной пещере, они становятся жертвами разбойников. Гелену насилуют на глазах у Рафала, и она, не стерпев позора, бросается в пропасть. Потерянный, бродит юноша по горам. в надежде встретить людей и натыкается на отряд лотарингских кирасир, которые принимают его за разбойника и бросают в подземелье.

Выходит он оттуда лишь в начале сентября 1804 г. только благодаря тому, что солдаты обнаружили в хате, где жил Рафал, его документы. На вопрос, где женщина, с которой он, по свидетельству хозяина, жил, юноша заявляет, что это проститутка из Кракова, которую он прогнал.

Рафал направляется в Краков и по дороге заходит в корчму, где съедает обед, за который ему нечем заплатить. Выручает его товарищ по сандомирской гимназии Кшиштоф Цедро, который заехал в корчму сменить лошадей. Цедро приглашает друга к себе в имение Стоклосы. Сам он живет в Вене, где ищет связей, чтобы добиться камергерства. В Стоклосах Рафал знакомится со Сцепаном Некандой Трепкой, разорившимся шляхтичем, который живет в имении на правах управляющего. Здесь царит дух просветительства и польского патриотизма, неприятие прусского владычества. Вдохновленные рассказом бывшего солдата, который случайно заходит в имение, о Наполеоне, Рафалд с Кшиштофом отправляются на войну. Их не останавливают ни уговоры старика Цедро, ни казнь троих юношей за попытку перебраться “к полякам”…

Попав в Мысловицы, где стоит французский отряд, они получают подорожную в Севеж, комендантом которого оказывается капитан Яржимский. Он предлагает им остаться, обещая в скором времени офицерские звания, но молодые люди хотят дослужиться до офицеров из рядовых, поэтому вступают ополченцами в краковскую конницу.

Тут пути Рафала и Цедро расходятся: Цедро остается в Кракове, а Рафал записывается в отборный конный полк Дзевановского и идет на север, занятый прусскими и русскими войсками. Он участвует в сражении под Тчевом, во взятии Гданьска. Победа над российскими войсками под Фридландом 14 июня 1807 г. ведет к зключению Тильзитского мира, по которому на части польских земель создается Великое княжество Варшавское, а Галиция и южные районы Польши остаются у Австрии.

Перед участвовавшим лишь в мелких стычках Цедро встает дилемма: то ли возвратиться к мирным сельским трудам, то ли остаться в Калише в качестве офицера мирного времени и прожигать жизнь. Тогда он вместе с вахмистром Гайкосем переходит в уланы, чтобы остаться в наполеоновской армии, и принимает участие в испанском походе Бонапарта. 23 ноября 1808 г. за победу под Туделой Цедро получает офицерское звание, а под Калатайудом его контузит. Раненый, слушает он манифест Наполеона, упраздняющий права феодалов и церковные привилегии, а также “святую” инквизицию. Юноша понимает, что воевал не напрасно. Вдруг мимо его носилок проходит император, который заговаривает с ним. Произнеся из последних сил “Vive la Pologne!”, Цедро теряет сознание. После выздоровления он возвращается в свой полк.

В 1809 г. начинается новая кампания – между Францией и Австрией. 19 апреля Рафал принимает участие в сражении под Рашином. Однако, несмотря на победу, поляки отступают: саксонцы отказались от своих союзнических обязательств. Раненый Рафал попадает в лазарет, устроенный во дворце Гинтулта. Князь изменился до неузнаваемости; его Друг де Вит погиб, сражаясь на стороне врагов. От Гинтулта Рафал узнает, что по договору между Францией и Австрией Варшава сдана австрийцам.

После такого предательства в стане генералов наступает разброд. Генерал Зайончек предлагает покинуть Варшавское княжество и идти в Саксонию на соединение с императором, рассчитывая впоследствии Вернуться. Домбровский предлагает напасть на австрийцев, пока те не перешли Вислу и не построили мост, захватить всю Галицию, поднять народ… Все принимают этот план.

Польские войска переправляются через Висду и идут на Галицию. После неудавшейся обороны Сандомира Гинтулт попадает в руки австрийцев, но его спасает Михцик, слуга Петра Ольбромского. Гинтулт с Рафалом не дают артиллерии разрушить костел св. Иакова, чтобы остановить продвижение австрийцев, и им приходится бежать. Так Рафал становится изменником, исключенным из полковых списков, и вынужден скрываться в имении отца. Там же оказываются и раненый Гинтулт, и солдат Михцик.

Однако к Тарнинам подходит австрийская конница, и Рафал с Михциком вновь вынуждены бежать. Рафал возвращается в свой полк на прежнюю должность, и лишь благодаря быстрой смене событий ему удается избежать суда, разжалования или иных репрессий. Польское войско вновь выступает – на этот раз на юг. Проходя через имение дяди, Рафал находит усадьбу сожженной, а пана Нардзевского зарубленным. Рафал становится полноправным наследником дядиного имущества, постепенно отстраивает дом, сеет хлеб…

Наступает 1812 г. В гости к Рафаду приезжает Кшиштоф Цедро, который говорит о “великой войне” – он собирается участвовать в походе Наполеона на Россию. В середине августа корпус под командованием генерала Понятовского выходит на соединение с наполеоновской армией. Цедро и Рафал собственными глазами видят императора. Они полны героических надежд.

В. О. Пелевин

Чапаев и Пустота

Одна из фундаментальных вещей Пелевина построена вокруг одного из самых фундаментальных психологических образов, вокруг архетипа квадрицы. В одной палате психиатрической больницы лежат четверо больных. Каждый поочередно рассказывает свою историю или, точнее, не историю, а описывает свой мир. В одном из миров соответствующий персонаж вступает в алхимический брак с Западом (психический больной Просто Мария – с Шварценегером). В другом – в алхимический брак с Востоком (Сердюк – с японцем Кавибатой). Один из миров – это мир главного героя, Петра Пустоты, который вместе с Василием Ивановичем Чапаевым и с Анной воюет на Восточном фронте (центральный мир повествования). Четвертый мир (рассказчик – свихнувшийся бандит Володин) сам распадается на четыре составляющие части личности рассказчика: внутренний подсудимый, внутренний прокурор, внутренний адвокат и “тот, кто от вечного кайфа прется”. Повторная четверица как бы усиливает центральную символику произведения для тех читателей, которые не поняли ее из символической фигуры четырех больных в одной палате.

Архетип четверицы, несмотря на формальную простоту сюжета (сумасшедший выписывается из больницы, потому что переживает прозрение, хотя и не то, на которое рассчитывал врач, а именно: больной приходит к выводу, что этот мир иллюзорен), придает произведению глубину, многоплановость.

В тексте обильно представлена и символика, так сказать, второго ряда. Например, фрагмент: “Мы оказались на идущей в гору грунтовой дороге. С левого ее края начинался пологий обрыв, а справа вставала выветрившаяся каменная стена удивительно красивого бледно-лилового оттенка”, – представляет собой цепь символов, являющихся в сновидениях, которые называют великими сновидениями. Обрыв слева тут означает бессознательное человека, каменная гора справа – это сознание. Подъем символизирует сложность погружения в бессознательное (мешает сознание).

Конечно, Пелевин сам не придумывает всю философскую подоплеку своего произведения. Это же художественный текст. Явным заимствованием являются манипуляции барона Юнгерна с Петькой; они удивительно точно повторяют ритуалы Дона Хуана, учителя Карлоса Кастанеды.

В качестве параллельного сюжета повествования Пелевин намеренно берет жизнь и мысли Василия Ивановича Чапаева. Тут автор совмещает простоту затертых до дыр народной молвой анекдотических образов с философской глубиной и задушевностью бесед этих же персонажей книги. Это противопоставление подготавливает читателя к восприятию основного конфликта произведения, конфликта между реальностью и представлением о ней. Существует ли реально этот мир? Он не более реален, чем тот Василий Иванович, который живет в анекдотах.

Если Айвазовский расписывается на обломке мачты, болтающейся среди волн, то у Пелевина мы встречаем своеобразную подпись, описание стиля писательской работы. В сцене знакомства Петра Пустоты со своей медицинской картой автор по сути дела говорит не о персонаже повествования, а о себе самом, что “его мысль, “как бы вгрызаясь, углубляется в сущность того или иного явления”. Благодаря такой особенности своего мышления в состоянии “анализировать каждый задаваемый вопрос, каждое слово, каждую букву, раскладывая их по косточкам”.

В книге “Чапаев и Пустота” есть немало любопытных и нравоучительных мест. Мне больше всего запомнилась как бы рекомендация автора, как литератору вести себя с некоторыми критиками: “Будучи вынужден по роду своих занятий встречаться со множеством тяжелых идиотов из литературных кругов, я развил в себе способность участвовать в их беседах, не особо вдумываясь в то, о чем идет речь, но свободно жонглируя нелепыми словами…”

ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Борис Виан (Boris Vian)

Пена дней

(L’ecume des jours)

Роман (1946)

Главный герой романа, Колен, очень милый молодой человек двадцати двух лет, так часто улыбающийся младенческой улыбкой, что от этого на подбородке у него даже появилась ямочка, готовится к приходу своего друга Шика. Николя, его повар, колдует на кухне, создавая шедевры кулинарного искусства. Шик – ровесник Колена и тоже холостяк, однако денег у него гораздо меньше, чем у его друга, и, в отличие от Колена, он вынужден работать инженером, а иногда и просить денег у своего дяди, работающего в министерстве.

Квартира у Колена примечательна сама по себе. Кухня оснащена чудо-приборами, выполняющими все необходимые операции самостоятельно. Раковина в ванной поставляет Колену живых угрей. Освещение с улицы в квартиру не проникает, зато в ней есть два своих солнца, в лучах которого играет маленькая мышка с черными усиками. Она – полноправный обитатель квартиры. Ее кормят и о ней трогательно заботятся. Есть у Колена и “пианоктейль” – механизм, созданный на основе пианино и позволяющий наигрыванием той или иной мелодии получать превосходные коктейли из спиртных напитков. За обедом выясняется, что Ализа, девушка, в которую недавно влюбился Шик, приходится Николя племянницей. Она, как и Шик, увлекается творчеством Жана-Соля Партра и собирает все его статьи.

На следующий день Колен отправляется вместе с Шиком, Ализой, Николя и Исидой (общей знакомой Колена и Николя) на каток. Там по вине Колена, мчащегося навстречу своим друзьям наперерез всем остальным катающимся, происходит куча-мала. Исида приглашает всю компанию в воскресенье к себе не вечеринку, которую она устраивает по случаю дня рождения своего пуделя Дюпона.

Колену, глядя на Шика, тоже хочется влюбиться. Он надеется, что на приеме у Исиды ему улыбнется счастье. Он действительно встречает там девушку по имени Хлоя и влюбляется в нее. Отношения их развиваются стремительно. Дело идет к свадьбе. Между тем Ализа начинает грустить, так как Шик считает, что ее родители никогда не согласятся на их брак из-за его бедности. Колен настолько счастлив, что хочет сделать счастливыми и своих друзей. Он дает Шику двадцать пять тысяч инфлянков из тех ста тысяч, которыми он обладает, чтобы Шик смог наконец жениться на Ализе.

Свадьба Колена удается на славу. Все восхищенно глядят на представление, которое дают в церкви Надстоятель, Пьяномарь и Священок. За это мероприятие Колен платит пять тысяч инфлянков. Большую часть из них Надстоятель загребает себе. На следующее утро молодожены в роскошном белом лимузине выезжают на юг. Николя на этот раз выполняет роль шофера. У него имеется одна весьма неприятная, с точки зрения Колена, особенность: когда он облачается в форменную одежду повара или шофера, с ним становится решительно невозможно разговаривать, так как он начинает изъясняться исключительно церемониально-официальным языком. В один прекрасный момент терпение Колена лопается, и, находясь в своем номере в какой-то придорожной гостинице, он швыряет в Николя туфлей, однако попадает в окно. Через разбитое окно с улицы в комнату проникает зимняя стужа, и наутро Хлоя просыпается совершенно больной. Несмотря на заботливый уход Колена и Никодя, ее здоровье ухудшается с каждым днем.

Тем временем Шик с Ализой самым усердным образом посещают все лекции Жана-Соля Партра. Чтобы протиснуться на них, им приходится идти на всевозможные хитрости: Шику – переодеваться в швейцара, Ализе – ночевать в заде.

Колен, Хлоя и Николя возвращаются домой. С самого порога они замечают, что в квартире произошли изменения. Два солнца теперь не заливают коридор, как прежде. Керамические плитки потускнели, стены больше не сверкают. Серая мышка с черными усиками, не понимая в чем дело, только разводит лапками. Затем она начинает натирать потускневшие кафельные плитки. уголок вновь блестит, как и прежде, но лапки мышки стерты в кровь, так что Николя приходится мастерить для нее маленькие костыли. Колен, заглянув в свой сейф, обнаруживает, что у него осталось всего тридцать пять тысяч инфлянков. Двадцать пять он отдал Шику, пятнадцать стоила машина, свадьба обошлась в пять тысяч, остальное разошлось по мелочам.

Хлоя чувствует себя лучше в день возвращения домой. Ей хочется пойти в магазин, накупить себе новых платьев, украшений, а затем отправиться на каток. Шик и Колен сразу едут на каток, а Исида и Николя сопровождают Хлою. Когда во время катания Колен узнает, что Хлое плохо и она упала в обморок, он стремглав бросается домой, по дороге со страхом думая о самом худшем, что могло случиться.

Хлоя – спокойная и даже просветленная – лежит на кровати. В грудной клетке она ощущает чье-то недоброе присутствие и, желая с ним совладать, время от времени кашляет. Доктор д’Эрьмо осматривает Хлою и прописывает ей лекарства. У нее в груди появился цветок, нимфея, водяная лилия. Он советует окружить Хлою цветами, чтобы они засушили нимфею. Он считает, что ей необходимо уехать куда-нибудь в горы. Колен отправляет ее в дорогостоящий горный санаторий и тратит огромные средства на цветы. Вскоре денег у него практически совсем не остается. Квартира приобретает все более унылый вид. Двадцатидевятилетний Николя почему-то выглядит на все тридцать пять. Стены и потолок в квартире сжимаются, оставляя все меньше пространства.

Шик, вместо того чтобы жениться на Ализе, все свои инфлянки, данные ему Коленом, тратит на приобретение книг Партра в роскошных переплетах и старых вещей, якобы принадлежавших некогда его кумиру. Истратив последнее, что у него есть, он сообщает Ализе, что не может и не хочет больше с ней встречаться, и выставляетее за дверь. Ализа в отчаянии.

Колен просит Николя перейти работать поваром к родителям Исиды. Николя больно покидать друга, однако Колен больше не может платить ему жалованье: у него совсем нет денег. Теперь он и сам вынужден искать работу и продать антиквару свой пианоктейль.

Хлоя возвращается из санатория, где ей сделали операцию и удалили нимфею. Однако в скором времени болезнь, перекинувшись на второе легкое, возобновляется. Колен теперь работает на заводе, где при помощи человеческого тепла выращивают винтовочные стволы. Стволы у Колена выходят неровными, из каждого ствола вырастает прекрасная металлическая роза. Затем он поступает охранником в банк, где ему целый день приходится ходить по темному подземному коридору. Все деньги он тратит на цветы для жены.

Шик так увлекся собиранием произведений Партра, что потратил на них все свои деньги, в частности и те, что предназначались для уплаты налогов. К нему выезжает сенешаль полиции со своими двумя помощниками. Ализа между тем направляется в кафе, где работает Жан-Соль Партр. В настоящий момент он пишет девятнадцатый том своей энциклопедии. Ализа просит его отложить публикацию энциклопедии, чтобы Шик успел накопить для нее денег. Партр отказывает ей вее просьбе, и тогда Ализа вырывает у него из груди сердце сердцедером. Партр умирает. Подобным образом она поступает со всеми продавцами книг, которые поставляли Шику произведения Партра, а лавки их поджигает. Тем временем полицейские убивают Шика. Ализа же гибнет в огне пожара.

Хлоя умирает. У Колена денег хватает лишь на похороны для бедных. Ему приходится выносить издевательства Надстоятеля и Священка, которым мало предложенной им суммы. Хлою хоронят на дальнем кладбище для бедных, которое находится на острове. С этого момента Колен начинает слабеть час от часу. Он не спит, не ест и все время проводит у могилы Хлои в ожидании, когда над ней покажется белая лилия, чтобы убить ее. В это время стены в его квартире смыкаются, а потолок падает на пол. Серая мышка едва успевает спастись. Она бежит к кошке и просит ее съесть.

Е. Б. Семина

А. Синявский

Любимов

В сказовой повести повествуется о странной истории, происшедшей с заурядным любимовским обывателем Леней Тихомировым. До той поры в Любимове, стоящем под Мокрой Горой, никаких чудесных событий не наблюдалось, а, напротив того, имелась большая комсомольская и интеллигентская прослойка и жизнь была вполне социалистическая под водительством секретаря горкома Тищенко Семена Гавриловича. Но Леня Тихомиров, потомок дворянина Проферансова, обрел над людьми чудную власть и одною только силушкой своей воли заставил Тищенко отречься от должности. Он воцарился в городе и объявил Любимов вольным городом, а до того – вполне в сказовой традиции, – оборачиваясь то лисицею, то мотоциклом, одержал над Тищенко убедительную победу.

Дело в том, что Проферансов Самсон Самсоныч был не простой помещик, но любомудр и теософ, и оставил манускрипт, с помощью которого можно было приобрести себе гигантскую юлю подчинять чужие поступки и направлять судьбы. Вот Леня Тихомиров и нашел манускрипт своего давнего предка. И принялся устанавливать в городе Любимове коммунистическую утопию, как он это дело понимал. Перво-наперво он всех накормил. То есть внушил им, что они едят колбасу. И впрямь была колбаса, и было вино – но странное дело! – голова с похмелья не болела, и вообще: пьешь-пьешь, а будто бы и ничего. Потом Леня всех преступников амнистировал. А после стал строить диктаторский коммунизм, при котором все сыты, но он думает за всех, потому что ему виднее, как лучше.

Но тем временем город Любимов осаждается со всех сторон советской властью, чтобы, значит, отрешить диктатора Леню и восстановить порядок. Не выходит! Потому как Леня своей волей сделал город невидимым. Только и попал туда неукротимый сыщик Виталий Кочетов, списанный с главного редактора журнала “Октябрь”, отъявленного мракобеса. Этот самый Виталий Кочетов попал к Лене в Любимов и вдруг увидел, что в городе-то все правильно! Все как надо! И даже еще коммунистичнее, чем в Советском Союзе! Полная диктатура, и один думает за всех! И Виталий проникся любовью к Лене, попросился к нему на службу и отписал о том своему ближайшему приятелю Анатолию Софронову, списанному с главного редактора “Огонька”.

А надо вам сказать, что Леня всю эту эскападу предпринял исключительно из любви к красавице по имени Серафима Петровна, и, добившись власти над всеми, Леня сей же час добился и ее любви. Всю эту эпопею рассказывает нам другой Преферансов, совсем даже не родственник Самсону Самсонычу, и зовут его Савелий Кузьмич, – но в рукопись Савелия Кузьмича все время кто-то вторгается, делает сноски, дописывает комментарии… Это дух Самсона Самсоныча Проферансова. Он читает рукопись, следит за событиями и видит, что ему пора вмешаться.

А вмешаться ему пора потому, что Бог с ним, с Леней, и с порабощенной им Серафимой, и даже с порабощенным городом, – но Леня уже и на перевоспитание родной матери замахнулся. Стал ей внушать, что Бога нет. Она его, болезного, иссохшего от государственных забот, кормит-поит, а он ей внушает: “Бога нет! Бога нет!” “Матерей не смейте трогать!” – восклицает дух Проферансова – и лишает Леню его чудодейственной силы.

И выяснилось, что Серафима Петровна еврейка, и с этим ничего не поделать, то есть существуют на свете вещи, Лене неподвластные. А поскольку евреи – это вроде перца в супе или дрожжей в пироге, то Серафиме Петровне первой надоело Ленино благоденствие. Она его и оставила.

А потом другие потянулись из города – словно всем сразу надоело, что Леня за них думает. Остался только верный Виталий Кочетов, но его переехало танком-амфибией, потому что Ленин город, опустевший, как бы вымерший, стал теперь всем виден. По кочетовской рации его запеленговали. А любимовцы рассеялись в окрестных полях. Так закончился великий коммунистический эксперимент по введению изобилия и единомыслия.

А Леня удрал в товарняке в Челябинск и, засыпая в вагоне под свист паровоза, чувствовал себя лучше, чем в роли диктатора.

Одна беда – в окрестностях Любимова идут аресты, следствие, горожан вылавливают и опрашивают, так что и рукопись эту надо спрятать поскорей под половицу… Не то найдут.

Абрам Терц – он же Андрей Синявский – был арестован через два года после окончания работы над этой повестью.