Category: Краткие содержания

Вечная тема: поздним вечером отец в тревоге поджидает дома где-то задержавшегося сына и бормочет себе под нос, что нет больших волнений, чем волнения родительские…

Старик Микион родных детей не имеет. У его же брата Демеи – двое сыновей. Одного из них, Эсхина, усыновил Микион. Воспитывает юношу в рамках разумной дозволенности и полного доверия. Демея часто упрекает его за это.

И вот как раз сын Демеи Ктесифон влюбляется в арфистку Вакхиду, которая пока является собственностью сводника Санниона.

Благородный Эсхин, умный и энергичный, сурово приструнивает этого стяжателя: Саннион его явно побаивается. И есть основания для этого.

Более того, дабы оградить брата от слишком уж серьезных упреков, часть его грехов Эсхин принимает на себя, реально рискуя нанести ущерб своей репутации. И эта братская самоотверженность трогательна.

Сир, раб Микиона, очень предан хозяевам: выручает их и словом, и делом. Помогал он воспитывать обоих юношей. Кстати, сообразительный Сир принимает самое активное участие и в “укрощении” ‘корыстолюбивого сводника Санниона.

И снова – традиционный сюжетный ход: в свое время Эсхин обесчестил хорошую девушку Памфилу. У той уже приближаются роды, И честный Эсхин готов принять на себя все заботы отцовства: он ни от чего не отрекается.

Но мнимые его грехи повредили его отношениям с невестой и ее родней; Эсхину просто отказано от дома.

Все же общими усилиями родственников, друзей и преданных слуг истина и мир будут восстановлены. Но это еще впереди.

Кстати, и в такой ситуации рабы частенько оказываются умней и человечней некоторых господ. А уж находчивей – так уж всегда!

Демея все больше убеждается, что брат его лаской и добром добивается большего, чем он – строгими ограничениями и придирками.

Благодаря дружескому содействию Эсхина и Сира легкомысленный Ктесифон весело проводит время с певичкой. Их чувства искренни и поэтому вызывают симпатию зрителей. Но это, понятно, волнует его отца Демею. Поэтому в особо критические моменты преданный Сир умело выпроваживает его подальше от места любовных свиданий сына.

Чтобы проверить надежность чувств Эсхина, его отец рассказывает о женихе-родственнике из Милета, который готов забрать Памфилу вместе с ребенком. Тем более что Эсхин в свое время легкомысленно тянул со сватовством; будущая его жена была уже на девятом месяце!

Но, видя искреннее раскаяние и даже отчаяние сына, отец его успокаивает: все уже улажено и родня невесты поверила, что он не столь уж виноват, как твердила молва. И молодая мать поверила тоже.

Уплатив двадцать мин своднику за певичку, Микион решает и ее оставить в доме – веселей будет жить!

А все еще ворчащего Демею он увещевает: каждый имеет право жить так, как привык, если, конечно, это не слишком мешает окружающим.

И Демея меняется прямо на глазах! Еще недавно – суровый и надменный, он становится приветлив даже по отношению к рабам. И в порыве чувств велит слугам снести забор меж двумя домами:

Пусть двор будет общий, чтобы свадьбу играть широко, сообща, и тогда невесте не придется идти в дом жениха, что в ее нынешнем положении было бы уже нелегко.

И наконец, тот же Демея предлагает Микиону даровать свободу преданнейшему рабу Сиру. А заодно – и его жене.

И. Грекова

Дамский мастер

Повесть (1964)

Директор Института информационных машин профессор Марья Владимировна Ковалева, живущая с двумя взрослыми сыновьями-оболтусами, чувствует, что устала от каждодневности, и решает как-то разнообразить свое существование, например остричься – сменить прическу. Ожидая очереди в парикмахерской, Марья Владимировна размышляет о том, как начнет новую жизнь (ее папа до самой смерти любил повторять: “Остригусь и начну”), – можно уехать в Новосибирск и получить там однокомнатную квартиру, а можно выйти замуж за друга молодости, влюбленного в нее, и уехать к нему в Евпаторию… Вдруг она слышит “резкий мальчишеский голос”, предлагающий дамам из очереди “обслуживаться”. Оказывается, это еще не мастер, а стажер, паренек лет восемнадцати “с хохолком на макушке”. На очередь он поглядывает презрительно, а сам “весь какой-то не то чтобы просто тощий, а узкий: узкое бледное лицо, тонкие, до острых локтей голые руки, и на бледном диковатом лице – горящие темные глаза. Не то олененок, не то волчонок”. Никто из женщин не хочет к нему идти, но Марья Владимировна решается: “Давайте уродуйте”. Паренек в ответ смеется, и она с удивлением обнаруживает, что есть “что-то диковатое не только в глазах его, но и в улыбке. Зубы острые, ярко-белые”.

Однако Виталий (так его зовут) оказывается первоклассным парикмахером, прямо-таки художником. Он делает Марье Владимировне потрясающую прическу, однако ее надо регулярно поддерживать в форме, вот почему Марья Владимировна начинает ходить к Виталию каждую неделю, и постепенно они становятся друзьями. Марья Владимировна узнает, что Виталий, чтобы не сидеть на шее у мачехи и пьющего отца, смог окончить лишь неполные семь классов, но испытывает тягу к образованию и “над своим общим развитием” работает по плану: читает, к примеру, Полное собрание сочинений Белинского и мечтает поступить в институт. Виталию, как ни странно, интересен диалектический материализм, он увлекается политикой и чувствует, что принес бы пользу в этой области (“Любопытный парень!” – думает Марья Владимировна). У него своеобразный, довольно официальный стиль речи и при этом – необыкновенная серьезность, любовь к работе и знаниям. Однажды Виталий рассказывает Марье Владимировне, что детство провел в детдоме, откуда его хотела забрать одна славная женщина, Анна Григорьевна, но потом нашлись его отец, сестра и мачеха (его мать, “по слухам”, умная женщина, умерла, когда он был совсем маленьким) и забрали его, а он долго тосковал по Анне Григорьевне, которая теперь даже не хочет его видеть. Еще Марья Владимировна неожиданно обнаруживает, что у Виталия поразительные музыкальные способности, но сам Виталий, зная это, отмечает: “…для того чтобы приобрести пианино, нужно прежде всего быть обеспеченным площадью”.

На работе Марья Владимировна довольно строгая и резкая начальница, заместитель которой, Лебедев, – “вздорный, болтливый старик”, а секретарша – красивая, но бестолковая девушка Галя (“не секретарша, а горе… обуза”); Марья Владимировна не находит общего языка с Галей, увлеченной не столько работой, сколько молодыми людьми, кино, тряпками и танцами, однако начальница и секретарша все равно привязаны друг к другу. В день, когда Марья Владимировна, к изумлению сослуживцев, приходит с новой стрижкой, Галя в который раз отпрашивается в магазин за дефицитным товаром, с Лебедевым возникает конфликт, и директор остается на рабочем месте одна, но, несмотря на это, впервые за долгое время (видимо, под влиянием стрижки) успевает решить сложную научную задачу.

Через некоторое время Галя, смущаясь, спрашивает Марью Владимировну, кто это ее так великолепно стрижет, и та направляет ее к Виталию, который к этому времени сдал экзамен на мастера и стал очень популярным парикмахером с “солидной” клиентурой. На молодежный вечер в клуб Галя с Виталием приходят вместе, причем у Гали прекрасная прическа, превращающая ее из хорошенькой девушки в красавицу. После этого вечера Галя и Виталий начинают встречаться. Каждые три-четыре дня Галя приходит на работу с новой прической и с счастливым лицом, но только длится это недолго, и однажды Марья Владимировна застает ее в слезах. Оказывается, Галя полюбила Виталия серьезно, а он к ней равнодушен. Марья Владимировна предлагает Гале поговорить с Виталием, и та радостно соглашается. Виталий же объясняет Марье Владимировне, что “интересовался Галей как подходящим материалом для прически”, а теперь он “ее голову исчерпал”. Кроме того, Виталий говорит об отсутствии у него и у Гали жилплощади, о том, что не готов к браку “ни по возрасту, ни экономически”. Марья Владимировна находит такой подход циничным. По ее мнению, самое главное, любит ли Виталий Галю. Этот вопрос ставит Виталия в тупик, поскольку он еще молод и сам не понимает, что значит любить. Марья Владимировна полагает, что любовь – это постоянное ощущение присутствия человека. Виталий “вполне уясняет” такое толкование и приходит к выводу, что “в таком понимании” он Галю не любит.

А на работе у Виталия неприятности: умирает его сотрудник, старейший парикмахер Моисей Борисович, и на его место приходит вульгарная крашеная блондинка Люба, “крупная, тяжелая, как битюг”. Она сразу невзлюбила Виталия, отбивающего у нее всю клиентуру. Находятся у профессионального дамского мастера и другие завистники, и как-то раз Марья Владимировна застает в слезах уже его, а не Галю. Оказывается, многим не нравится, что у Виталия образовалась своя клиентура и что он обслуживает не всех подряд, а лишь тех, у кого он может “почерпнуть для своего развития”; в результате у Виталия выкрадывают записную книжку, где записаны адреса и телефоны клиенток, и передают ее “в профсоюзную организацию для разбора дела”. Марья Владимировна хочет помочь и звонит заведующему сектором местных парикмахерских Матюнину, но тщетно (позже выясняется, что Матюнин ждет от всех работников, в том числе и от Виталия, ежемесячной взятки). Виталий решает уйти из парикмахеров – помимо всего прочего, надоело “зависеть от доброго желания клиентов, которых я даже не всегда уважаю”. Марья Владимировна советует ему не торопиться, однако уже вскоре он устраивается на завод учеником слесаря, решая сдать “за десятилетку, потом за институт”, но Марью Владимировну обещает обслуживать всегда.

Марья Владимировна же сама не знает, радоваться ей или огорчаться этой новости. Есть смутное ощущение, что чего-то она “тут недосмотрела”, хотя в целом она надеется, что произошло нечто хорошее, и мысленно желает своему доброму другу Виталию счастливого пути…

А. Д. Плисецкая

Эдвард Станиславович Радзинский

104 страницы про любовь

Пьеса (1964)

В молодежном кафе “Комета” поэт читает стихи. Председатель общественного совета кафе пытается устроить обсуждение. Девушка-посетительница хвалит стихи. Для сидящего неподалеку парня это становится поводом для знакомства. Девушку зовут Наташа. Парень представляется как Евдокимов. Он понимает, что нравится Наташе.

На следующий день они опять идут в “Комету”. Ночью, выйдя из кафе, пытаются поймать такси для Наташи. Она стюардесса, и утром ей надо на самолет. Евдокимов уговаривает девушку зайти к нему, вызвать такси по телефону. Он наконец-то называет свое имя: Электрон.

Наташа уходит от Евдокимова только утром. Они договариваются о встрече. Лишь после ее ухода Евдокимов замечает записку. Наташа пишет, что встречаться больше не надо.

Евдокимов работает в НИИ. Его сослуживцы и сверстники – Владик и Галя Острецовы. Они влюблены друг в друга. Галя звонит Владику под видом “незнакомки”. Руководитель группы Семенов дает разрешение на опыт, разработанный Евдокимовым.

Штурман Лева Карцев неравнодушен к Наташе, но она не дает ему надежды на взаимность. Наташа знает, что другая стюардесса, Ира, любит Леву.

Наташа встречается с Евдокимовым. Они идут в зоопарк. И снова Наташа остается у него ночевать. А наутро, когда она возвращается домой, мать выгоняет ее. Наташина подруга, парикмахерша Лилька, зовет ее жить к себе, но Наташа не соглашается. Лилька беременна и хочет назвать ребенка Электроном.

Опыт Евдокимова будет проводиться на днях. Там же, в НИИ, работает Феликс – Наташина “первая любовь”. Он сообщает Электрону, что мать выгнала Наташу из дома. Евдокимову нельзя отлучаться от работы, но у него “горит” свидание с Наташей. И он уходит, несмотря на недовольство Семенова.

А Наташа в это время в Ташкенте. Им не дают вылета. Она звонит Евдокимову из гостиничного номера. Рядом спит Ира. Карцев заходит поговорить с Наташей, но она твердо дает ему понять, что не любит его. Ира, конечно же, все слышала. Узнав о чувствах Карцева к Наташе, она не может скрыть обиды на подругу, ревности. Наташа не сердится. Она рассказывает Ире историю своей жизни. Наташа подозревает, что она всего лишь “развлечение” для Евдокимова.

В гостях у Евдокимова Наташа говорит, что изменила ему в Ташкенте. Они решают расстаться. Евдокимов провожает девушку “в последний раз”, но в метро она намекает ему, что соврала, говоря об измене. Евдокимов раскаивается, что поспешил поверить ей. Наташа оскорблена, но все-таки прощает его. Вместе они идут в ресторан. Евдокимов провожает Наташу к самолету.

Семенов освободил Галю Острецову от опыта. Но она ездила на “Альфу” за режимами и обнаружила, что предстоящий опыт очень опасный. Галя уговаривает Евдокимова не брать на опыт Владика. Евдокимов вспоминает, что Галя раньше любила его, но испугалась, что “дело может зайти далеко”. Он упрекает Галю в излишней рассудочности.

Накануне проведения опыта Владик устраивает вечеринку. Приходит Евдокимов и Наташа, потом еще один знакомый, Петя Гальперин, и Феликс. Феликс просит Евдокимова, чтобы он принял его к себе в отдел, но тот отказывает. Феликс рассказывает о своих жизненных неудачах. Евдокимову его не жалко: он считает, что все произошло по собственной вине Феликса. Когда Феликс уходит, Наташа обвиняет Евдокимова в неумении жалеть людей. Они ссорятся, и Наташа уходит.

Евдокимов дома. Он собирается на опыт. С юга возвращается его мать и отчим. Когда Евдокимов спускается вниз, то обнаруживает, что Наташа ждала его в парадном. Он уезжает на “Альфу”, а ей надо лететь в Брюссель. Они договариваются о встрече.

Опыт прошел удачно. Евдокимов счастлив. Он и Владик стоят у метро “Динамо”, ожидая Наташу. Впервые Евдокимов купил для нее цветы. Приходит Ира. Она объясняет, что на самолете, где летела Наташа, “что-то загорелось”. Наташа “выпускала пассажиров и не успела…”. После этого, рассказывает Ира, Наташа жила еще два часа. Она просила передать Евдокимову, что “главное – это выдержка”.

Ира уходит. Евдокимов и Владик до самого утра неподвижно сидят на скамейке. Расклейщица заклеивает старые афиши, оставляя только одну: стюардесса с поднятой рукой.

О. В. Буткова

Борис Андреевич Пильняк

Голый год

Роман (1922)

Роману предшествуют два эпиграфа. Первый (ко всему роману) взят из книги “Бытие разумное, или Нравственное воззрение на достоинство жизни”. “Каждая минута клянется судьбе в сохранении глубокого молчания о жребии нашем, даже до того времени, когда она с течением жизни соединяется, и тогда когда будущее молчит о судьбине нашей, всякая проходящая минута вечностью начинаться может”. Второй эпиграф (к “Вступлению”) взят из А. Блока: “Рожденные в года глухие, Пути не помнят своего. Мы, дети страшных лет России, Забыть не в силах ничего”.

Однако память несуразна и бессмысленна. Так композиционно и предстают воспоминания первых революционных лет (“новой цивилизации”) в постоянном сопоставлении с тысячелетней историей, со стариной, плохо поддающейся перековке. В канонном купеческом городе Ордынине живет, к примеру, торговец Иван Емельянович Ратчин, “в доме которого (за волкодавами у каменных глухих ворот) всегда безмолвно. Лишь вечерами из подвала, где обитают приказчики с мальчиками, доносится подавленное пение псалмов и акафистов. Дома у приказчиков отбираются пиджаки и штиблеты, а у мальчиков штаны (дабы не шаманались ночами)”. Из такого дома когда-то на первую мировую войну уходит сын Ивана Емельяновича – Донат.

Повидав мир и однажды подчинившись безропотно коммунистам, он по возвращении конечно же хочет все изменить в сонном царстве и для начала отдает отцовский дом Красной гвардии. Доната радуют все перемены в Ордынине, любое разрушение старого. В лесах, раскинувшихся вокруг города, загораются красные петухи барских усадеб. Без устали, хотя бы в четверть силы, меняя хозяев, работают Таежные заводы, куда давно проведена железная дорога. “Первый поезд, который остановился в Ордынине, был революционный поезд”.

Определяет лицо города и нынешняя жизнь старой княжеской семьи Ордыниных. “Большой дом, собиравшийся столетиями, ставший трехсаженным фундаментом, как на трех китах, в один год полысел, посыпался, повалился. Впрочем, каинова печать была припечатана уже давно”. Князь Евграф и княгиня Елена, их дети Борис, Глеб и Наталья запутались в водоворотах собственных судеб, которые еще больше, до безысходности, затянула родная Россия. Кто-то из них пьет, кто-то плачет, кто-то исповедуется. Глава дома умирает, а одна из дочерей тянется к новой жизни, то есть к коммунистам. Железная воля, богатство, семья как таковые обессилели и рассыпаются как песок. “Те из Ордыниных, кто способен мыслить, склоняются к тому, что путь России, конечно, особенный. “Европа тянула Россию в свою сторону, но завела в тупик, отсюда и тяга русского народа к бунту… Посмотри на историю мужицкую: как тропа лесная тысячелетие, пустоши, починки, погосты, перелоги-тысячелетия. Государство без государства, но растет как гриб. Ну и вера будет мужичья… А православное христианство вместе с царями пришло, с чужой властью, и народ от него в сектантство, в знахари, куда хочешь. На Яик, – от власти. Ну-ка, сыщи, чтобы в сказках про православие было? – лешаи, ведьмы, водяные, никак не господь Саваоф”.

Герои, занимающиеся археологическими раскопками, часто обсуждают русскую историю и культуру. “Величайшие наши мастера, – говорит тихо Глеб, – которые стоят выше да Винча, Корреджо, Перуджино, – это Андрей Рублев, Прокопий Чирин и те безымянные, что разбросаны по Новгородам, Псковам, Суздалям, Коломнам, по нашим монастырям и церквам. Какое у них было искусство, какое мастерство! Как они разрешали сложнейшие задачи. Искусство должно быть героическим. Художник, мастер-подвижник. И надо выбирать для своих работ – величественное и прекрасное. Что величавее Христа и богоматери? – особенно богоматери. Наши старые мастера истолковали образ богоматери как сладчайшую тайну, духовнейшую тайну материнства – вообще материнства”.

Однако современные бунтари, обновители мира, авторы реформ в ордынинской жизни бескультурны и чужеродны России. Чего стоит комиссар Лайтис, приехавший в Ордынин издалека со стеганым сшитым мамой атласным одеяльцем и подушечкой, которые он по наущению объявляющего себя масоном Семена Матвеича Зилотова расстилает в алтаре монастырской часовни, чтобы предаться там любви с совслужащей, машинисткой Олечкой Кунс, невольной доносчицей на своих соседей. После ночи любви в алтаре кто-то поджег монастырь, и еще одно культовое здание было разрушено. Прочитавший всего несколько масонских книг Зилотов, как старый чернокнижник, бессмысленно повторяет: “Пентаграмма, пентаграмма, пентаграмма…” Счастливую любовницу Олечку Кунс арестуют, как и многих других невиновных…

Один из персонажей уверен, что новой жизни надо противостоять, надо противиться тому, что так властно ворвалось, надо оторваться от времени, остаться свободным внутренне (“отказаться от вещей, ничего не иметь, не желать, не жалеть, быть нищим, только жить с картошкой ли, с кислой капустой, все равно”). Другая анархически и романтически настроенная героиня Ирина утверждает, что в новое время нужно жить телом: “Мыслей нет, – в тело вселяется томленье, точно все тело немеет, точно кто-то гладит его мягкой кисточкой, и кажется, что все предметы покрыты мягкой замшей: и кровать, и простыня, и стены, все обтянуто замшей. Теперешние дни несут только одно: борьбу за жизнь не на живот, а на смерть, поэтому так много смерти. К черту сказки про какой-то гуманизм! У меня нету холодка, когда я думаю об этом: пусть останутся одни сильные и навсегда на пьедестале будет женщина”.

В этом героиня ошибается. Для коммунистов барышни, которых они поят чаем с ландрином, всегда были и будут “интерполитичны”. Какое там рыцарство, какой пьедестал! На экране Вера Холодная может умереть от страсти, но в жизни девушки умирают от голода, от безработицы, от насилия, от безысходных страданий, от невозможности помочь близким, создать семью, наконец. В предпоследней главе “Кому – таторы, а кому – ляторы” отчетливо и категорически вписаны большевики, величаемые автором “кожаными куртками”: “Каждый в стать кожаный красавец, каждый крепок, и кудри кольцом под фуражкой на затылок, у каждого крепко обтянуты скулы, складки у губ, движения у каждого утюжны. Из русской рыхлой и корявой народности – отбор. В кожаных куртках не подмочишь. Так вот знаем, так вот хотим, так вот поставили – и баста. Петр Орешин, поэт, правду сказал: “Или воля голытьбе или в поле на столбе”. Один из героев такого толка на собраниях старательно выговаривает новые слова: константировать, энегрично, литефонограмма, фукцировать. Слово “могут” звучит у него как “магуть”. Объясняясь в любви женщине красивой, ученой, из бывших, он утвердительно говорит: “Оба мы молодые, здоровые. И ребятенок у нас вырастет как надо”. В словарике иностранных слов, вошедших в русский язык, взятом им для изучения перед сном, напрасно он ищет слово “уют”, такого не разместили. Зато впереди в самой последней главе без названия всего три важных и определяющих будущую жизнь понятия: “Россия. Революция. Метель”.

Автор оптимистически изображает три Китай-города: в Москве, Нижнем Новгороде и Ордынине. Все они аллегорически восходят к просуществовавшей долгие тысячелетия Небесной империи, которой нет и не будет конца. И если проходящая минута вечности начинается голым годом, за которым, вероятнее всего, воспоследует еще такой же (раздрай, мрак и хаос), это еще не значит, что Россия пропала, лишившись основных своих нравственных ценностей.

О. В. Тимашева

Эдгар Аллан По

Лягушонок

В одном государстве жил король, который любил шутить. Поэтому все его семь министров были известными шутниками. Но был у короля и настоящий карлик-шут, которого все называли Лягушонок. Лягушонка вместе с девушкой Трипеттой подарил королю один генерал. Однажды король решил устроить маскарад и поручил Лягушонку придумать гостям костюмы. Карлик успешно справился с этим заданием. Однако король и его министры хотели, чтобы Лягушонок придумал для них нечто особенное.

Желая в очередной раз повеселиться, король заставил карлика выпить бокал вина. Не удовлетворившись результатом, он наполнил и второй бокал. В этот момент Трипетта попыталась заступиться за своего друга, зная, что тот не выносит вино. Но король лишь оттолкнул девушку и выплеснул вино ей в лицо, рассчитывая этим рассмешить окружающих. В ответ он услышал лишь скрежет зубов Лягушонка.

Карлик успел отойти от действия вина и предложил королю и его свите нарядиться “орангутангами”. Намазав дегтем и обваляв в пеньке тирана и министров, Лягушонок обвязал их цепью. В назначенное время восемь скованных “орангутангов” ворвались в зал и стали пугать гостей. В то время, когда они оказались в центре залы прямо под люстрой, они были подвешены карликом на цепи, свисающей с потолка. При помощи факела Лягушонок поджог обидчиков и со словами “я шут – и это моя последняя шутка” скрылся через люк в потолке. Никто больше не видел Лягушонка и Трипетту.

Ярослав Ивашкевич (польск. Jaroslaw Iwaszkiewicz; также известен под псевдонимом Eleuter; 20 февраля 1894 – 2 марта 1980) – польский писатель, поэт, драматург, переводчик, лауреат Международной Ленинской премии “За укрепление мира между народами” (1970).

Ярослав Ивашкевич родился в деревне Кальник под Киевом, в Российской империи. Он учился в елисаветградской и киевской гимназиях, затем на юридическом факультете Киевского университета. Одновременно он обучался в Киевской консерватории, увлекался музыковедением. Литературный дебют Ярослава Ивашкевича состоялся лишь в 1915 году, когда его стихотворение “Лилит” было напечатано в киевском еженедельном журнале “Перо”. В октябре 1918 года Ивашкевич переехал в Варшаву, где стал активным участником авангардистских литературных групп “Под пикадором” и позднее “Скамандр” (польск. Skamander). В этот период Ивашкевич очень увлекался творчеством Ницше, Рембо, Уайльда. С Уайльдом Ивашкевича роднило преклонение перед “чистой красотой”. Для творчества Ивашкевича того времени характерны мотивы жестокой любви и одиночества. В 1930-е годы творчество Ивашкевича достигает зрелости. Он публикует несколько новых поэтических сборников, пробует свои силы в драматургии. В поэзии Ивашкевича тогда в основном превалирует тон тревоги и беспокойства, Ивашкевич стремится создать в своих произведениях атмосферу “мистифицированной повседневности”. В этих произведениях оформился сам стиль писателя, определяющими чертами которого стали чувственное, пластическое изображение, лиричность и камерность повествования.

Н. С. Лесков

Леди Макбет Мценского уезда

Катерина Львовна, “по наружности женщина очень приятная”, живет в зажиточном доме купца Измайлова со вдовым свекром Борисом Тимофеевичем и немолодым мужем Зиновием Борисовичем. Детей у Катерины Львовны нет, и “при всем довольстве” житье ее “за неласковым мужем” самое скучное. На шестой год замужества

Зиновий Борисович уезжает на мельничную плотину, оставив Катерину Львовну “одну-одинешеньку”. Во дворе своего дома она мерится силой с дерзким работником Сергеем, а от кухарки Аксиньи узнает, что молодец этот служит у Измайловых уже месяц, а из прежнего дома был изгнан за “любовь” с хозяйкой. Вечером Сергей приходит к Катерине Львовне, жалуется на скуку, говорит, что любит, и остается до утра. Но в одну из ночей Борис Тимофеевич замечает, как из невесткина окна спускается книзу красная рубаха Сергея. Свекр грозит, что все расскажет мужу Катерины Львовны, а Сергея в острог отправит. В ту же ночь Катерина Львовна отравляет своего свекра белым порошком, припасенным для крыс, и продолжает “алигорию” с Сергеем.

Между тем Сергей становится сух с Катериной Львовной, ревнует ее к мужу и говорит о своем ничтожном состоянии, признаваясь, что хотел бы “пред святым пред вечным храмом” мужем ей быть. В ответ Катерина Львовна обещает сделать его купцом. Возвращается домой Зиновий Борисович и обвиняет Катерину Львовну в “амурах”. Катерина Львовна выводит Сергея и смело целует его при муже. Любовники убивают Зиновия Борисовича, а труп хоронят в погребке. Зиновия Борисовича бесполезно разыскивают, а Катерина Львовна “поживает себе с Сергеем, по вдовьему положению на свободе”.

Вскоре к Измайловой приезжает жить малолетний племянник Зиновия Борисовича Федор Ляпин, деньги которого были у покойного купца в обороте. Наущаемая Сергеем, Катерина Львовна задумывает извести богобоязненного мальчика В ночь Всенощной под праздник Введения мальчик остается в доме наедине с любовниками и читает Житие святого Федора Стратилата. Сергей хватает Федю, а Катерина Львовна душит его пуховою подушкой. Но как только мальчик умирает, дом начинает трястись от ударов, Сергей паникует, видит покойного Зиновия Борисовича, и только Катерина Львовна понимает, что это с грохотом ломится народ, увидевший в щелку, что в “грешном доме” делается.

Сергея забирают в часть, и он при первых словах священника о страшном суде признается в убийстве Зиновия Борисовича и называет Катерину Львовну соучастницей. Катерина Львовна все отрицает, но на очной ставке признается, что убила “для Сергея”. Убийц наказывают плетьми и приговаривают к каторжным работам. Сергей возбуждает сочувствие, а Катерина Львовна ведет себя стойко и даже на родившегося ребенка смотреть отказывается. Его, единственного наследника купца, отдают на воспитание. Катерина Львовна думает только о том, как бы поскорей на этап попасть и Сергея повидать. Но на этапе Сергей неласков и тайные свидания его не радуют. У Нижнего Новгорода к заключенным присоединяется московская партия, с которой идут солдатка Фиона свободного нрава и семнадцатилетняя Сонетка, о которой говорят: “около рук вьется, а в руки не дается”.

Катерина Львовна устраивает очередное свидание с любовником, но застает в его объятиях безотказную Фиону и ссорится с Сергеем. Так и не помирившись с Катериной Львовной, Сергей начинает “чепуриться” и заигрывать с Сонеткой, которая будто “ручнеет”. Катерина Львовна решает оставить гордость и мириться с Сергеем, а во время свидания Сергей жалуется на боль в ногах, и Катерина Львовна отдает ему толстые шерстяные чулки. На следующий день она замечает эти чулки на Сонетке и плюет Сергею в глаза. Ночью Сергей вместе с товарищем избивает Катерину Львовну под хихиканье Сонетки. Катерина Львовна выплакивает горе на груди Фионы, вся партия во главе с Сергеем над ней издевается, но Катерина Львовна ведет себя с “деревянным спокойствием”. А когда партия переправляется на пароме на другую сторону реки, Катерина Львовна хватает Сонетку за ноги, перекидывается вместе с ней за борт, и обе тонут.

Николай Васильевич Гоголь (настоящая фамилия Яновский, с 1821 года Гоголь-Яновский; 20 марта (1 апреля) 1809, Большие Сорочинцы, Полтавская губерния – 21 февраля (4 марта) 1852, Москва) – русский писатель драматург, поэт, критик, публицист.

Романы:

Повести:

(Содержание: Сорочинская ярмарка, Вечер накануне Ивана Купала, Майская ночь, или утопленница, Пропавшая грамота, Ночь перед рождеством, Страшная месть, Иван Федорович Шпонька и его тетушка, Заколдованное место)

Комедии:

Рассказы:

Уездного малого Анфима Барыбу называют “утюгом”. У него тяжелые железные челюсти, широченный четырехугольный рот и узенький лоб. Да и весь Барыба из жестких прямых и углов. И выходит из всего этого какой-то страшный лад. Ребята-уездники побаиваются Барыбу: зверюга, под тяжелую руку в землю вобьет. И в то же время им на потеху он разгрызает камушки, за булку.

Отец-сапожник предупреждает: со двора сгонит, коли сын не выдержит в училище выпускные экзамены. Анфим проваливается на первом же – по Закону Божьему и, боясь отца, домой не возвращается.

Он поселяется на дворе заброшенного дома купцов Балкашиных. На огородах Стрелецкой слободы да на базаре все, что удается, ворует. Как-то Анфим крадет цыпленка со двора богатой вдовы кожевенного фабриканта Чеботарихи. Тут-то его и выслеживает кучер Урванка и тащит к хозяйке.

Хочет Чеботариха наказать Барыбу, но, взглянув на его зверино-крепкое тело, уводит в свою спальню, якобы чтоб заставить раскаяться в грехе. Однако расползшаяся как тесто Чеботариха сама решает согрешить – для сиротинки.

Теперь в доме Чеботарихи Барыба живет в покое, на всем готовом И бродит в сладком безделье. Чеботариха в нем день ото дня все больше души не чает. Вот Барыба уже и на чеботаревском дворе распорядки наводит: мужиками командует, провинившихся штрафует.

В чуриловском трактире знакомится Анфим с Тимошей-портным, маленьким, востроносым, похожим на воробья, с улыбкой вроде теплой лампадки. И становится Тимоша его приятелем.

Однажды видит Барыба на кухне, как молоденькая служанка Полька, дура босоногая, поливает деревцо апельсиновое супом. Деревцо это уже полгода выращивает, бережет-холит. Выхватывает Анфим с корнем деревцо – да за окно. Полька ревет, и Барыба выталкивает ее ногой в погреб. Тут-то в его голове и поворачивается какой-то жернов. Он – за ней, легонько налегает на Польку, она сразу и падает. Послушно двигается, только еще чаще хнычет. И в этом – особая сладость Барыбе. “Что, перина старая, съела, ага?” – говорит он вслух Чеботарихе и показывает кукиш. Выходит из погреба, а под сараем копошится Урванка.

Барыба сидит в трактире за чаем с Тимошей. Тот заводит свое любимое – о Боге: Его нет, а все ж жить надо по-Божьи. Да еще рассказывает, как, больной чахоткой, он ест со своими детьми из одной миски, чтобы узнать, прилипнет ли эта болезнь к ним, поднимется ли у Бога рука на ребят несмышленых.

В Ильин день устраивает Чеботариха Барыбе допрос – о Польке. Анфим молчит. Тогда Чеботариха брызгает слюной, топает ногами: “Вон, вон из мово дому! Змей подколодный!” Барыба идет сначала к Тимоше, потом в монастырь к монаху Евсею, знакомому Анфиму с детства.

Батюшки Евсей и Иннокентий, а также Савка-послушник потчуют гостя вином. Затем Евсей, одолжив у Анфима денег, отправляется с ним и Савкой гулять дальше, в Стрельцы.

На следующий день Евсей с Барыбой идут в Ильинскую церковь, где хранятся деньги Евсея, и монах возвращает Анфиму долг. С тех пор вертится Барыба возле церкви и однажды ночью после праздничной службы – шасть в алтарь за денежками Евсея: на кой ляд они монаху?

Теперь Барыба снимает комнату в Стрелецкой слободе у Апроси-салдатки. Читает Анфим лубочные книжонки. Гуляет в поле, там косят. Вот бы так и Барыбе! Да нет, не в мужики же ему идти. И подает он прошение в казначейство: авось возьмут писцом.

Узнает Евсей о пропаже денег и понимает, что украл их Барыба. Решают монахи напоить Анфимку-вора чаем на заговоренной воде – авось сознается. Отхлебывает Барыба из стакана, и хочется сказать: “Я украл”, но молчит он и лишь улыбается зверино. А сосланный в этот монастырь дьяконок подскакивает к Барыбе: “Нет, братец, тебя никакой разрыв-травой не проймешь. Крепок, литой”.

Неможется Барыбе. На третий день только отлегло. Спасибо Апросе, выходила Анфима и стала с тех пор его сударушкой.

Осень в этот год какая-то несуразная: падает и тает снег, и с ним тают Барыбины-Евсеевы денежки. Из казначейства приходит отказ. Тут-то Тимоша и знакомит Анфима с адвокатом Семеном Семеновичем, прозванным Моргуновым. Он ведет у купцов все их делишки темные и никогда не говорит о Боге. Начинает Барыба ходить у него в свидетелях: оговаривает, кого велит Моргунов.

В стране все полыхает, в набат бьют, вот и министра ухлопали. Тимоша и Барыба с приятелями перед пасхальной вечерей сидят в трактире. Портной все в платок покашливает. Выходят на улицу, а Тимоша возвращается: платок в трактире обронил. Наверху шум, выстрелы, выкатывается кубарем Тимоша, вслед кто-то стрелой и – в переулок. А другой, его сообщник – чернявенький мальчишечка, лежит на земле, и владелец трактира старик Чурилов пинает его в бок: “Унесли! Убег один, со ста рублями убег!” Вдруг подскакивает злой Тимоша: “Ты что ж это, нехристь, убить мальца-то за сто целковых хочешь?” По мнению Тимоши, Чурилову от сотни не убудет, а они, может, два дня не ели. “Ясли бы до нашего сонного озера дошло, в самый бы омут полез!” – говорит приятелям Тимоша о революционных событиях.

Понаехали из губернии, суд военный. Чурилов во время допроса жалуется на Тимошку-дерзеца. Барыба же вдруг говорит прокурору: “Платка никакого не было. Сказал Тимоша: дело наверху есть”.

Тимошу арестовывают. Исправник Иван Арефьич с Моргуновым решают подкупить Барыбу, чтобы тот показал на суде против приятеля. Шесть четвертных да местишко урядника – не мало ведь!

В ночь перед судом нудит внутри у Барыбы какой-то мураш надоедный. Отказаться бы, приятель все-таки, как-то чудно. Но жизни-то всего в Тимоше полвершка. Снятся экзамены, поп. Опять провалится Анфим, второй раз. А мозговатый он был, Тимоша-то. “Был?” Почему “был”?..

Барыба уверенно выступает на суде. А утром в веселый базарный день казнят Тимошу и чернявенького мальчишечку. Чей-то голос говорит: “Висельники, дьяволы!” А другой: “Тимошка Бога забыл.. Кончилось в посаде старинное житье, взбаламутили, да”.

Белый новенький китель, погоны. Идет Барыба, радостный и гордый, к отцу: пусть-ка теперь поглядит. Буркает постаревший отец: “Чего надо?” – “Слышал? Три дня как произвели”. – “Слышал об тебе, как же. И про монаха Евсея. И про портного тоже”. И вдруг затрясся старик, забрызгал слюной: “Во-он из мово дому, негодяй! Во-он!”

Очумелый, идет Барыба в чуриловский трактир. Там веселятся приказчики. Уже здорово нагрузившись, двигается Барыба к приказчикам: “У нас теперь смеяться с-строго не д-дозволяется…” Покачивается огромный, четырехугольный, давящий, будто не человек, а старая воскресшая курганная баба, нелепая русская каменная баба.

С. Топелиус

Принцесса Линдагуль

У Шах Надира кроме тщеславных сыновей была любимая дочь Линдагуль (имя ей дала мать-северянка). Король великанов Бум-Бам приказал колдуну Хирму доставить ему красавицу Линдагуль; тот превратился в тигра Аримана и во время звериных боев украл девушку, откусив руку принцу Абдерраману, который единственный бросился на помощь принцессе. Принц дал клятву искать принцессу 15 лет – и умереть, если не найдет.

Хирму отнес принцессу к себе и пытался заставить выйти замуж за своего ленивого сына, которому, впрочем, не слишком хотелось жениться на девушке из другой страны, которая не умела вести хозяйство. Линдагуль выдержала все мучения, выдуманные колдуном (его жена и сын в меру возможностей помогали бедняжке). В итоге он превратил ее в цветок вереска. Такой ее и нашел принц – он в последний момент успел подобрать заветные слова и расколдовать ее, а собака растерзала Хирму, превратившегося в песца). Семейство колдуна осталось в Лапландии, а принц с принцессой вернулись к Шаху. Абдерраман победил мятежных сыновей и стал наследником престола.